– Александр Яковлевич, как вы считаете, насколько актуальной может быть сегодня картина «Белый снег России», где вы сыграли русского шахматиста Александра Алехина, на судьбу которого революционные потрясения оказали сильное влияние?
– Алехин, действительно, великий человек, гений шахмат всех времен и народов, дворянин, не по своей воле оказавшийся в эмиграции и умерший в нищете в португальской гостинице. Действие фильма происходит в 1927-1946 годах, в центре его – трагедия красивого русского человека, который безумно любил Россию и делал все возможное, чтобы вернуться на родину. Он мечтал попасть на чемпионат мира и сразиться с Ботвинником, этого не случилось, и он умер от сердечного приступа. Неприглядную роль в его окружении сыграл партийный деятель Николай Крыленко, оказавшийся предателем Советской России: получив достаточно благ для безбедного существования, он остался в Париже, оклеветав при этом Алехина.
Сценарий был написан по роману известного шахматиста Александра Котова «Белые и черные», и он страшно расстроился, когда узнал, что я не играю в шахматы. Я честно признался, что нет, но на роль меня уже утвердили. Но когда он увидел на экране, как я одной рукой делал партию – в ситуации, где должен был играть сам с собой, он обиделся: «Почему мне солгали, вы же умеете играть?!». А там важна была скорость перебора фигур, и я очень крепко тренировался дней пять. Я сказал ему: «А вот это уже мой секрет, я актер, профессионал, и моя задача таких, как вы, пять тысяч раз по-своему убедить, что я имею отношение к шахматам». Так что работалось нам очень хорошо, интересно.
– Где снимался фильм?
– В Европе – первые кадры поединка между кубинским гроссмейстером Капабланкой и Алехиным в большом дворце в Будапеште. Жизнь белой эмиграции запечатлевали в Париже – красивые, мощные съемки. Снимались замечательные актеры: Владимир Самойлов играл Куприна, Юрий Каюров – Крыленко, Наталья Гундарева – русскую жену Алехина, Анатолий Ромашин – Чебышева. Думаю, если бы можно было сменить некоторые идеологические моменты, все-таки время течет, все меняется, немножко подрезать ленту, картина стала бы современной. И смотрелась бы, и звучала. А каким молодым был тогда я – мне было под сорок.
Но Алехин – песчинка в море русской эмиграции. И если говорить о том, что сегодня происходит в ее среде, нужно бросать клич и возвращать русских людей домой. Давать им льготы, предоставлять условия для жизни. Старообрядцев надо возвращать, только в этом случае Россия выживет.
– Все помнят, как дорого вам далась роль Ивана Грозного на знаменитой сцене.
– Да, история со спектаклем «Смерть Иоанна Грозного» в Малом театре оставила тяжелый осадок: из-за слова «смерть» в названии спектакля со мной случилась беда, я полгода пролежал в Склифе. Если бы сразу убрали это слово, ничего бы и не было, психологически очень сильное воздействие я испытывал. Всем известно, что прикосновение к фигуре Грозного не проходит даром для актеров и режиссеров – несколько человек умерли… Ко мне в больницу приходили руководители театра – советоваться, кого ввести на роль царя, я же всего шесть спектаклей сыграл. Нашли Славу Барышева, замечательного актера, который сыграл «нехорошего» царя, более жесткого Ивана Грозного. Но в целом это был очень хороший период в моей творческой биографии, в Малом театре я прослужил почти 20 лет, было много интересных ролей, очень благодарен театру.
Георгий Васильевич Свиридов, написавший музыку к трилогии Алексея Толстого в Малом театре – «Царь Федор Иоаннович» (со Смоктуновским), «Царь Борис» и «Смерть Иоанна Грозного» – сказал – «Тебя Господь вернул, потому что ты не ёрничал и не издевался над Грозным, и не судил его и эпоху». Свиридов был очень образованный человек, рад, что мы с ним сразу нашли общий язык.
– Вы могли бы сформулировать, как надо снимать кино, чтобы оно затронуло струны народной души, ваши картины – «Любовь и голуби», «Мужики», «Змеелов», «Одиноким предоставляется общежитие» называют «народными»?
– Рецептов не знаю. А про «Любовь и голуби» могу сказать, что никто и не думал, что картина, не имеющая призов и пролежавшая какое-то время на полке, вызовет такой энтузиазм у зрителей. Мы с этим фильмом попали в антиалкогольную кампанию, и режиссера отстранили от монтажа. Так что, если бы не было вырезано шесть сцен, которые уничтожили, сегодня мы имели бы удивительную двухсерийную комедию, настоящий подарок для ТВ. Но мы попали в эту ситуацию, при всем при том, что в основе картины был прекрасный сценарий, а какие три фактора успеха фильма называл великий Жан Габен? Напомню, он сказал – «Во-первых, сценарий, во-вторых, сценарий и в-третьих, сценарий». Если есть первооснова – мясо, кровь, нерв, все остальное получится. И нужно очень постараться, чтобы угробить талантливую первооснову, но таких людей сегодня огромное количество. В кино, в основном, есть пиф-паф, и больше ничего.