Марина Цветаева вспоминала, что ее отец, Иван Владимирович, всегда начинал рассказ о Музее изящных искусств (современном Пушкинском музее) со звона колоколов по скончавшемуся Александру III. Именно тогда отходила в мир иной московская старушка, завещав свое состояние на «на богоугодное заведение памяти почившего императора».
Мечта о музее у его создателя возникла задолго до этого — когда 27-летний Иван Цветаев, выпускник Петербургского университета, магистр римской словесности, впервые оказался в Италии. Иван Владимирович знал, что подобные смелые стремления рождались и ранее. В 20-х гг. XIX в. княгиня Зинаида Волконская, блестяще образованная, воспитанная в духе энциклопедистов, мечтала основать эстетический музей. Но на ее докладную записку Совет Московского университета ответил отказом.
Иван Владимирович, казалось, каждый день делал что-то для создания музея — говорил о нем с кафедры, упоминал в дружеских разговорах, выпускал брошюры, искал благотворителей. Наконец, Городская дума выделила участок под музей на Воробьевых горах. Но это не устраивает Цветаева — слишком далеко от университета. Иван Владимирович решается просить о помощи великого князя Сергея Николаевича. И получает земли на Волхонке — от бывшего Колымажного двора.
Впереди еще одна важная задача — найти средства на строительство, ведь казна выделила всего 200 тыс. рублей. И снова Иван Владимирович бросает все силы на поиск благотворителей – просит, доказывает, убеждает. Главным жертвователем становится Ю.С. Нечаев-Мальцев, владелец заводов в Гусь-Хрустальном.
Иван Владимирович понимает, что строительство — лишь начало. Важно наполнить пространство достойными экспонатами. Он не прекращает переписки с ведущими мировыми музеями, заказывает античные подлинники и оригиналы, отправляется за экспонатами в Италию, Египет, Германию, лично выбирает отделочный камень на Урале.
Нечаев-Мальцев, щедрый на пожертвования, нередко упирался, упрямился из-за мелочи: «Пусть государь дает — его же родителя имени…». Цветаев и сам осознавал, что меценат не должен покрывать все расходы — снова ищет, увещевает, уговаривает новых благотворителей. Смиряется с холодностью к его детищу:
«Надо быть готовым ко всему, считаться со всем. Не заставишь думать всех, как ты хочешь, думаешь, веришь сам. Необходимы терпение и уважение права чужой собственности, равно как и права других на свои убеждения… Нельзя каждый отказ твоей мечте, твоему излюбленному делу объяснять исключительно грубостью вкусов, недостатком умственного и сердечного развития и одним скряжничеством».
И своей тактичностью, уважительным отношением Цветаев всегда располагал к себе благотворителей. Не жалел и собственных средств — все свободные деньги отдавал музею. Основатель оставался спокойным и благодушным даже в тяжелые времена: в 1904 году пожар повредил и здание, и часть коллекции, а события 1905 года чуть ли не привели к консервации строительства.
В 1906 году Иван Владимирович переживает и личное горе — умирает его жена, незаменимая помощница. Смерть Марины Александровны подрывает здоровье Цветаева. Хоть врачи запрещают ему читать и писать, он ведет переписку по музею прямо из постели.
Как только Ивану Владимировичу становится лучше, он с головой уходит в дела создающегося детища. Не забывая при этом вести научную работу, преподавать в университете, заведовать Румянцевским музеем.
Долгожданный день открытия наступил 31 мая 1912 года. Анастасия Цветаева писала:
«И было тихое торжество радости: не папе дарят что-то сейчас сильные мира сего, а он дарит всем, кто сейчас здесь, всей России — созданный им музей!».
Сам же Иван Владимирович спустя год, незадолго до кончины скажет: Я сделал все, что мог…»
