Бабуля Старенькая, так я звала прабабушку. На возмущенные замечания соседей, что нельзя так бабушку звать, она только улыбалась и говорила: - все правильно, старенькая я.
Статная, красивая женщина, очень сдержанная в проявлении эмоций, прабабушка была уважаемым человеком на нашей улице. До восьмидесяти лет не видала ее отдыхающей днем. Всегда с рукодельем, за работой, на кухне, во дворе.
Интересно одевалась бабушка. Зимой на ней был шерстяной темный сарафан в крупную клетку и светлая блузка, летом ситцевый сарафан и блузка с длинным рукавом. Другой одежды не признавала, шила сама.
Не позволяла таскать куски, всегда покрывала стол белой скатертью, поверх прозрачной клеенкой по будням, и без клеенки по праздникам. Сервировка к обеду предусматривала подтарельники, глубокие тарелки, тарелочки для хлеба и пузатую супницу. Строго соблюдался принцип личной посуды, принятый у староверов. У каждого была своя чашка и ложка.
Не терпела громкой речи и резких слов, приучала нас к терпению и сдержанности, рассудительности.
Если вдруг затевался спор между соседями, звали в арбитры Анастасию Дмитриевну. Старый Хохол из дома напротив, любил погонять жену и дочь, показывая кто в доме хозяин. Заслышав шум, выкатившийся со двора в тупик, Старенькая молча нарисовывалась в воротах, и, Хохол, ворча замолкал и пятился во двор.
Зато все молодые хозяйки ходили учиться к моей прабабушке ставить тесто. Пироги и куличи у неё получались всегда на славу. Я радостно бегала с тарелочками, одаривая пирогами соседей.
Старенькая звала меня Анюта, Аннушка, но стоило ей осерчать, и звучало строгое - Анна. Душа уходила в пятки, по спине пробегал холодок. Ослушаться Старенькую не приходило даже в голову. Лишь однажды, классе в четвертом, забежала я по пути из школы к подружке, да заигралась. Не прошло и часа, как Старенькая каким -то образом вычислила где я, и наведалась с прутом. Ух, и бежала же я домой, а бабушка шла следом и приговаривала: - подворница, у тебя дома нет?
Только мама могла иногда ответить Старенькой резко, с обидой. И бабушка это кротко сносила, не осаживала её. Только смахивала с уголка глаза слезинку и тихо шептала: - ох, Ирина, Ирина!
Я понимала, что мама сильно обижена на бабушек, но что произошло, так никто и не рассказал.
Много раз докучала я Старенькой расспросами о её сгинувшем перед войной сыне, Михаиле. Требовала со всем детским максимализмом тотчас начать поиски, написать на передачу «Жди меня». Она тихонько говорила, - Был бы жив, пришел бы. Мы там же живем, место не поменялось.
Старенькая любила рассказывать как выдавали её замуж. Было в ту пору Настеньке 15 лет, красавица, стройная, высокая, коса ниже пояса. заканчивала седьмой класс гимназии. Крепкая, зажиточная семья староверов, сын и две дочери. Отец держал извоз, лошадей, прислуга в доме была. Сговорился с мельником, своим партнером по бизнесу из соседнего села. У того сын Николай, восемнадцатый год пошел. Увидела невеста жениха только на свадьбе. Маленький, рыжий, конопатый. Рыдала горько, да никуда не денешься, отцово слово не перейдешь. Обвенчали молодых, увезли к жениху жить, до совершеннолетия Насти, а муж служить отправился. Стерпелось. Полюбила мужа, никогда дурного слова никому не дала про него сказать. На взаимном уважении строили семью. Много невзгод пережили, троих детей вырастили. Спас Николай семью в голодные годы, увез в Узбекистан. Умный, грамотный, уважали его люди.
В 1938 году вспомнили ему и офицерский чин, и отца мельника, репрессировали как врага народа. Требовали у детей отказаться от отца. Ни один не предал.
Вернулся прадед из ссылки в 1948 году, с открытой формой туберкулёза, поняли что не жилец, домой отправили. Прожил чуть больше полугода и умер. Было ему 53 года.
Все хозяйство держалось на Клавдии, старшей дочери. Из мужчин в доме остался только 23 летний Борис, младший сын.