После принятия Уложения служба князя Одоевского пошла своим обычным порядком; он по-прежнему присутствовал при дворе, часто бывал приглашаем к торжественным царским обедам, участвовал в разных придворных церемониях. Однако места среди царских любимцев ему не находилось. Может быть сказывалась разница в возрасте между 20 летним Алексеем и 45 летним князем, а может царь испытывал ревность по отношению к умному и знатному боярину и не хотел ему ничем быть обязан. Неблагодарность — это черта многих монархов.
Примером может быть история Николя Фуке, который во времена Фронды помогал правительству Франции в борьбе с парламентом, воспрепятствовал конфискации имущества кардинала Мазарини и содействовал возвращению малолетнего короля Людовика XIV в Париж.
После укрепления королевской власти Фуке сделал стремительную карьеру при дворе. Сначала он получил должность главного прокурора при парижском парламенте, а затем, сам кардинал Мазарини сделал Фуке суперинтендантом финансов при Людовике XIV в 1653 году. Он превратился в одного из самых могущественных и богатых людей Франции, благодаря торговле во французских колониях и сделкам внутри Франции. Николя Фуке мечтал о должности премьер-министра Франции, но тут все пошло не так, как он планировал. Людовик XIV решает упразднить эту должность для более полного контроля над страной. И вот, начиная с этого момента, мнения историков расходятся. Некоторый считают, что Кольбер, позднее ставший министром финансов, не выносил Фуке на дух и, поэтому, плел интриги за его спиной и обвинял его в казнокрадстве. Хотя это имело место быть при Мазарини. По второй версии историков, Фуке, действительно, присваивал себе значительную часть казны, а короля раздражало его самомнение, богатство и расточительность.
Но единственное, в чем мнения всех историков сходятся, так это в любви Фуке к праздникам, торжествам и пиршествам. Молодой Фуке был известен своим изысканным вкусом и, вдобавок, посмел ухаживать за фавориткой короля – Луизой де Лавальер.
Как бы то ни было, 17 августа 1661 года, Фуке устраивает роскошный приём в замке Во-ле-Виконт в честь короля. Посуда на столах была из массивного золота, по каналам скользили позолоченные гондолы с гондольерами в белых одеждах…И это в то время, когда золотая посуда в Лувре была переплавлена на оплату Тридцатилетней войны! Ошеломлённый и раздражённый небывалым богатством Фуке Людовик XIV отказался ночевать в замке и предпочёл отправиться обратно в Фонтенбло. Подданный превзошёл в богатстве и роскоши самого короля, а его замок затмил королевскую резиденцию!
Это было последнее пиршество, устроенное Фуке. Его арестовали королевский мушкетеры три недели спустя и обвинили в казнокрадстве.
Арестовал его никто иной, как Д’Артаньян. По закону Фуке грозила смертная казнь, либо ссылка, но впервые в истории Франции глава государства воспользовался правом "помилования" и приговорил Фуке к пожизненному тюремному заключению. Остаток своей жизни Фуке провёл в замке Пиньероль, где ему было запрещено писать, читать и с кем-либо встречаться. После ареста Фуке Во-лё-Виконт был конфискован, а гобелены, мебель, посуда, картины, ковры – всё самое ценное вывезено в Лувр, а позднее в Версаль, на постройку которого Людовика XIV вдохновил Во-ле-Виконт.
Алексей Михайлович был более великодушен ко своим подданным и редко вычёркивал людей из своей жизни. Князь Одоевский всегда был на виду и в определённые моменты призывался для выполнения важных поручений.
В 1663 году Никиту Ивановича Одоевского ждало в Москве новое в высшей степени щекотливое дело, которое возникло в связи с конфликтом между царём и патриархом Никоном. Никон начал позволять себе разные дерзкие выходки по отношению к царю и его приближенным, а однажды предал проклятию одного из царских стольников Романа Бобарыкина, тягавшегося из-за земли с любимым Никоном Воскресенским монастырём. Бобарыкин донёс царю, что Никон проклял самого царя. На «тишайшего» царя это подействовало очень тяжело. По совещании с боярами было решено послать в Воскресенский монастырь особую следственную комиссию и во главе её поставили князя Н. И. Одоевского. А мы помним, что ещё с 1648 года боярин находился в крайне натянутых отношениях с патриархом.
Назначенный в следственную комиссию князь Никита Иванович, разумеется, не мог очень снисходительно отнестись к патриарху, и вёл следствие далеко не в его пользу, допрашивал свидетелей слишком строго, под угрозой пыток, старался запутать Никона, заставить его сказать что-либо, что могло бы быть истолковано в смысле недоброжелательства к царю, и успел заставить неосторожного патриарха сказать несколько слов, на основании которых Одоевский донёс в Москву, что Никон ожидает только собора и вселенских патриархов, чтобы «отчесть от христианства великого государя». И в дальнейшей своей деятельности Одоевский выказал такие же враждебные отношения к Никону: в декабре 1664 года, когда Никон внезапно явился в Москву, Одоевский был послан к нему для переговоров и настоятельно требовал, чтобы он снова удалился в Воскресенский монастырь.
В 1666 году на соборе, собранном для суда над Никоном, Одоевский явился его обвинителем и требовал его низложения, а во время самой церемонии лишения сана он, единственный из светских лиц, присутствовал при этом обряде.
В 1668 году князь Н. И. Одоевский был поставлен во главе приказов: Большой казны, земского и рейтарского; в 1671 году во вторую свадьбу царя он получил весьма почетное назначение — быть посаженым отцом у царя.
Со смертью царя Алексея Михайловича положение Одоевского не изменилось. Он пользовался уважением молодого Фёдора Алексеевича, но был уже слишком стар, чтобы оказывать значительное влияние на дела. Впрочем, в 1677 году ему был поручен Аптекарский приказ, и в этом же году он получил звание наместника Владимирского. В 1681 году он в Московском Судном приказе и около того же времени занимает председательское место в недавно возникшем новом учреждении, носившем название Расправной, Золотой или Разрядной Палаты. Это учреждение создалось вследствие переполнения делами Боярской Думы; сановники, заседавшие в нем, занимались делами текущего управления и председательство в нем было в высшей степени почетным.
На соборе 1682 года, собранном по поводу уничтожения местничества, Одоевский занимал первое место. В этом мне видится ещё один гражданский подвиг Никиты Ивановича. Пожалуй, самый титулованный и знатный боярин Московского государства своим согласием благословил слом дедовской системы построения государства, в которой право на должность даровалась древностью происхождения. Ритуальный костер из Разрядных книг очистил политическую сцену для деятельных и полезных людей, реализовавшихся в эпоху Петра Великого.
По смерти царя Фёдора Алексеевича, в правление царевны Софьи, Одоевский сохранил свое почетное положение при дворе вместе с председательством в Расправной Палате, хотя в делах приказов он уже не упоминается.
Старость и утомление сказываются в его деятельности, и этим объясняется тот факт, что в грамотах и документах того времени всё реже и реже встречается его имя. Лишь изредка, в некоторых особенно важных церемониях появляется престарелый боярин и занимает первое место в главном составе правительства, в котором, к тому времени, в звании бояр, заседали уже его внуки. Умер князь Никита Иванович 12 февраля 1689 года и был похоронен в семейной усыпальнице рода князей Одоевских, в Троице-Сергиевской лавре.