Рок-музыка и психология (окончание).
Рок-певец притягивает к себе людей с подобным ему состоянием психики. Это – депрессия, которая сменяется маниакальными состояниями беспричинного восторга, которые становятся все реже и короче. Человек замкнут в панцырь одиночества, хотя может быть окружен массой людей. Самое жуткое – одиночество вдвоем.
Неважно депрессия вызывает одиночество, или это происходит наоборот; скорее всего они возникают одновременно, включаются подобно свету. Большое несчастье - всегда результат многих маленьких, когда, неожиданно количество переходит в качество. Если хорошо капнуть, то окажется, что человек, почти всегда, сам является корнем своих бед.
Страдание музыканта передается публике, потому что они ей понятны. Происходит, известный из физики, эффект совпадения колебаний, с их резким усилением. Наслаждение общей трагедией жизни. Опасно для фанатов, если их идол стремится к самоубийству. Стремление к подражанию – одна из худших болезней неокрепшего духа.
Рок-н-рол и рок (окончание) часть 4 (наказание 2).
Чтобы скрыть смутное беспокойство и страх, проникшие в душу после Рождества, Сережа вовсю ругал Русскую Церковь.
- Я русский, значит, по определению православный; родину, родителей и религию не выбирают, но мне многое не нравится. Почему служба на старославянском, который и сами священники с трудом разбирают, не говоря уже дьяках.
- У католиков по латыни…
- А у протестантов служба на родном, всем понятном, языке; они за это боролись, море крови пролили, и были правы. Почему хор без музыки – скучно. Между прочим, в Византии были органы в церквях. Да и музыка древняя, не кудрявая,не мелодичная. А ведь есть Чайковский, Рахманинов, Чесноков… Что это за исповедь у всех на глазах? Душно, сидеть негде, вот тебе плохо и стало; я сам чуть не грохнулся.
Настя не возражала, она находилась в какой-то прострации. Едва слышала Сережу, и понимала одно: надо покинуть любимого человека, но сил нет.
____________________________________________
На каникулы решили поехать в Петербург. Ходили по музеям, концертам. Посетили рок-клуб, где, по традиции, оторвались на Аквариуме, ДДТ и Наутилусе. Новый год встречали вдвоем, как любили, благо родственники Насти ушли в гости. Все было хорошо, но одно раздражало Сережу: жена не снимала наушников плеера, и он знал, что там все время играет Дорз. Она надела наушники даже в Консерватории, когда исполняли Моцарта.
- Зачем ты это сделала?
- Раздражает…слащаво…
- На тебя смотрели!
- Плевать.
Читала только одну книгу – стихи Моррисона. Даже в переходе она не выпускала книжку из рук.
Кто-то пел:
- Недопетый мотив я услышу во сне, до утра не сомкну я глаз…
- Настюха, мне приходиться вести тебя, как слепую, иначе ты въедешь в кого-нибудь.
- Вот послушай:
Пустота. Наружный
воздух обжигает мои глаза.
Я выжгу их –
И избавлюсь от этого жжения.
Скажи, круто ?!
- Хорошо, но не слишком поднимает настроение.
- А зачем его поднимать?
- Так, праздник…снежок, елки наряженные…
- Давай теперь читать Агнию Барто вместо Моррисона и Карлсона вместо Сэлинджера!
- А что, все полезнее… Хотя бы Пушкина: печаль моя светла… А Карлсон, вообще, книга для взрослых.
Но он говорил в пустоту; Настя опять отгородилась наушниками.
- … То порождало в нем меланхолию, она ж сестра отчаянья угрюмого и злого; и вслед за ней идет болезней рать…
Пробормотал Сережа.
- Шекспир, он прост и понятен, как истинный гений, а дорз… не знаю… что-то не то… В бездну тянет за собой. Ну что ж, пойдем. Когда боишься прыгнуть, надо чтобы кто-нибудь подтолкнул, но спешить особо не будем. Жизнь слишком коротка, чтобы торопиться.
_______________________________________________
В рок-клубе Сережа купил кассету Битлс, на память, да и послушать захотелось; битломания – это болезнь, приступы которой посещают внезапно, как эпилиптические припадки.
Но Настя слушала без всякого удовольствия. Сережа возмутился:
- При всем уважению к Моррисону, Леннон круче.
Настя тускло посмотрела на мужа:
- Попса! Приторный тортик!
- Что?! Хотя…думай, что хочешь, это всего лишь музыка. Да ты так и не думаешь, не можешь…
_________________________________________________
Когда выходили из Эрмитажа, их окликнул красивый пожилой мужчина с окладистой бородой.
- Сережа, ты ли это? А что не позвонил, не заехал?
- С отцом…
- Давно умер твой отец, перед смертью только о тебе и говорил.
На кладбище с Сережей случилась настоящая истерика.
- Это я убил его, не помог, оставил, бросил…скотина я последняя!
-Это несомненно, но ты не убийца, а всего лишь соучастник. А вот я убила ребенка, детей не будет теперь.
_____________________________________________
На обратном пути напились до того, что проехали вокзал, и их высадили в депо. Шли, шатаясь, по путям.
- Остался еще коньяк? Мужчина не угостите даму?
- Давай, по последней.
- А ты знаешь любимый, я ухожу от тебя.
- Куда?
- Туда.
Она показала на небо.
- Так пойдем вместе, вот он наш поезд.
Раздался длинный, предупреждающий гудок.
- Поцелуй меня, и пойдем отсюда.
- Да, милый, хороший…
Машинист сигналил все громче, видя перед собой двоих, стоявших у путей. В конце концов, он сам стал кричать, высунувшись из окна.
Девушка с юношей обнялись, и бросились навстречу поезду.
_________________________________________
Они шли, взявшись за руки по коридору. В самом конце, у света, сидел высокий бородатый мужчина, игравший с ребенком.
- Мама, я так долго ждал тебя!
Мальчик бросился к Насте.
- Отец…
- Вот и ты, мальчик мой; встретились, наконец.
- Кто ты отец?
- Я и есть тот, кем ты меня назвал. Дальше вам идти не нужно; возвращайтесь. Родишь сына Анастасия и дочь еще, снят запрет за страдание твое и истинное раскаяние.
___________________________________________
Охранники подбежали к двум распростершимся телам.
- Живы что ли?! Ну, вы даете! Мы уже труповозку вызвали, а вам и скорая не нужна.
- Себе вызывай, пошли жена.