Драки чаще всего были из-за женщин, особенно чужих жен. Дуэли были запрещены. Дрались, если кто брал деньги, книгу, гитару и не вернул вовремя. В пьяном виде память работала лучше. Мои гостиничные соседи поехали к лопарям за олениной к ужину и вернулись с разбитыми губами и синяками. Не могли вспомнить причину драки в голой тундре. Один подрался с майором из политотдела в автобусе, под крики мамаш везущих своих визжащих детей на какой-то праздник в город. Водитель, когда дерущиеся прилично устали, автобус остановил, выволок буянов и поехал дальше. Самая удивительная драка началась при мне в безобидном пьяном споре, бывает ли «аккордеонированный» баян? Не мог их разнять, побежал на верхний этаж и пригласил на помощь любителя разниманий, капитана с редким именем Августин. С ударением на последнем слоге. К этому времени дерущиеся гвардии лейтенанты перебили все стеклянное в номере и окровавленные катались по полу. Капитан сцепленными в единый кулак руками, аккуратно отправил одного в глубокий нокаут. А с двумя вдвоем мы уже справились.
Таких историй за два года случилось не мало. Многие военные считали виновным Хрущева, разогнавшего настоящих личностей, прошедших войну. На их места пришли приспособленцы, карьеристы, из-за жилья, на высокие зарплаты и на всё готовое, по настоянию родителей и жен, короче публика, не нашедшая себя в гражданской жизни, а то и холуи со всяким сбродом. Армия уже тогда начала терять боеспособность, она же, потом и не стала на защиту СССР, преступно нарушая Присягу. Была когда-то такая профессия, Родину защищать. Смотри фильм «Офицеры». Постепенно преобразовалась в, Родину продавать.
Уровень, как говорят ментальности, отражен в поведении капитана, технической службы вооружений самолета, к сослуживцам. Он хохмач, балагур и массовик затейник, типа в духе комеди-клаб. Любил из-под тишка прибивать гвоздями к полу, снятые калоши с валенок. Прибил, в том числе и мне, я свалился при попытке одеть, под общий смех, наблюдавших в щелку двери. Это не выдумка. Другой, такой же капитан, весельчак включил лифт кресла в самолете, а под ним работавший офицер техник, боясь быть перемолотым, как кусок мяса, рухнул на бетонку, чудом не оставшись калекой. Конечно, первому с большой тщательностью было бито рыло экипажем самолёта, по очереди, с целью восстановления и поддержания боевого духа. Но как эти попадали, в ещё ту, казалось бы, такую правильную армию. Одна из загадок. Им было доверено прикасаться к носителям ядерного оружия массового поражения. Их не вышвыривали с желтым билетом, прямо в приемщики стеклопосуды.
Я не исключаю того, что в двигатели самолета министерства Обороны РФ Ту-154, прямо в момент их запуска, шутник мог бросить кусок арматуры или камень, когда делался вылет из Сочи в Сирию и погибли участники ансамбля имени Александрова.
Тем не менее, встретил замечательных офицеров, до которых мне было, как до зелёных веников. Особенно уважали командира дивизии, многие с ним учились в летном училище и в академии, но их при Хрущеве, если и не сократили, то перевили в технический состав. Резали и ломали, уничтожая боевые самолеты. Готовились к миру с Америкой. Кое-кто уцелел.
Командир дивизии даже в летной форме, был, как командир дивизии, ни разу не видел его по гражданке. Гарнизон же. Он получил дивизию в 37 лет, а генерал майора в 39. Без погон, даже с рядовыми здоровался за руку. В отличие от командира полка, щеголявшего в выходные с женой в американских джинсах. Славно попкой вертела. Мог и в строевой форме не отдать честь даже майору. Высокомерие зашкаливало. Не могу себе представить американского полковника в русской рубахе косоворотке и с женой в сарафане.
Помимо тренажей с командиром полка лично общался три раза. Предложил остаться в армии и дал квартиру. Ему объяснял, что человек я не военный в принципе, мне бы инженерить. Он счел меня не благодарной свиньей.
Во второй раз общался после встречи Маршала.
Я был помощником дежурного по части, а тот, лётчик после завтрака ушел домой отдохнуть. Остался за него. Звонит диспетчер полетов и сообщает, что совершил посадку самолет с Маршалом, и тот будет у дежурного по части в полку, и чтобы я не болтал об этом никому. Я увидел в окно, как подъехал КРАЗ и из кабины спустился он, в форме с маршальскими звездами на погонах и в брюках с лампасами, в каких ходят сейчас казаки. Вышел доложить и приветствовать отданием чести, но на мне фуражка была, а на нем-то не было! Лихорадочно вспоминал Уставы строевой и внутренней служб. Но он снисходительно приказал вести к дежурному, должен быть не ниже майора. В дежурке доложил, тот ушел отдыхать. Ладно, он сел на скамейку, лейтенант докладывай, что можешь. Доложил, как положено, что за время моего дежурства, никаких происшествий не было, кроме посадки Вашего самолета на дозаправку. Сколько самолетов и где находятся, на боевых дежурствах в воздухе, с каким вооружением, а сколько в ТЭЧ. Сколько экипажей осваивают и где, новый самолет. Чем занят личный состав и, где найти командира полка с начальником штаба. Наверное, был голоден, что захотел проверить все столовые гарнизона, выделил ему в сопровождение матроса из ближайшей казармы. Часа через полтора прибыли оживленно беседующие и очень довольные оба. Диспетчер уже сообщил, самолет заправлен. Маршал сказал, что службу знаю, пожал руку, сел в КРАЗ и уехал. Тут началась паника, многие видели маршальские звезды на погонах и лампасы на брюках. По телефону на меня накричал командир полка, что не доложил, как положено, о Маршале. Ответил, что виноват, нарушил Устав, но велено было, никому не сообщать. Оказалось, этот Маршал был главным инспектором Вооруженных Сил СССР. Командующему Северным флотом была объявлена благодарность, которую довели до всего флота на построениях личного состава. Потом на тренажах командир полка сказал: лейтенант, не подвел. Многие, отслужив по 25 лет, даже старшие офицеры видели маршалов только на картинках, да в кино, а тут была пожата рука.
В третий раз предложил должность начальника базы и внеочередное капитанское звание через год. Благодарил его за оказанное доверие и написал рапорт, что бы остаться в кадрах. Такие условия выравнивали меня с лучшими показателями возрастного ценза для инженерных служб авиации. В 28 лет капитан – это не плохо. Мог дослужиться и до инженера дивизии, полковника и стать полезным с открывающимися возможностями. Но, известие о том, что я не спился, мгновенно разнеслось по морской авиации, по крайней мере, Северного флота. Это расценивалось, как героический подвиг. Тут же вспомнил Бертольда Брехта, глубоко несчастен тот народ, который нуждается в героях.
Большой флотский человек из Москвы решил, что его сын, засидевшийся в лейтенантах, Миша, может повторить мой подвиг. Рапорт вернулся с отказом из кадрового управления флота СССР вместе с Мишей. Еще до прибытия он уже занял эту должность. Оказался интересным парнем, сдал ему дела и весело провели время. Шумно и слишком активно участвовал в отвальной пьянке, по поводу моего дембеля, получив порцию зуботычин от Ленинградцев. Вряд ли пойдет на повторение подвига.
С командиром дивизии довелось общаться два раза. Первый, когда я был начальником караула на ГУБе. Это была не совсем гарнизонная губа, а авиации Северного флота. Тут находились ожидающие решений трибунала и осужденные за очень серьезные уголовные преступления в ожидании отправки в настоящие тюрьмы. Отбывающие сроки за несерьезные или за не предумышленные преступления. Арестованные на короткие сроки или находящиеся под следствием. И еще наши, гарнизонные. Задержанные по разным поводам. И без поводов, для выполнения работ. Бывало до 150 человек. Почему не войска охраны? Может от того, что дивизия называлась отдельной? Кстати, и Таганрогской. Формировалась в 1941 году во 2-й, Чеховской школе.
Наряд состоял из 17-ти человек, вооруженный карабинами и штыками. Включая меня с запасной обоймой для пистолета. Двое со мной, двое на проходной и воротах, четверо на вышках, остальные попарно в казематах. Сверх сложный наряд с бешенной ответственностью, напряжение на пределе, вдруг, кто сбежит, или убьет караульного. В двух казематах не было внутренних туалетов, параш. Нужно было выводить во двор. В любое время, при любой погоде. Кормила специальная служба, привозившая и нам еду. Надо было быть начеку. Могли передать записку, нож, а то и пистолет. Обращался к командирам эскадрилий, выделяли крепких опытных ребят из стариков, умеющих справляться и могущих выстрелить без всяких сомнений.
После ужина в звонок на проходной кто-то позвонил. В это время могли только доставлять задержанных. Или проверять из гарнизонных служб. Доложили, через окошко видно командира дивизии с женщиной, просит начальника караула. Было лето, даже ночью светит солнце, отличная погода. Сам посмотрел. Вот это да, это было не по Уставу, да ещё с женой. Дежурным поручил спросить пароль, выдавали после построения в запечатанном конверте. Пароля командир не знал и они удалились. Не знал, что и думать, может с женой заключили пари, а может, брал на понт.
Второй раз еще интереснее, вернулись из отпуска на день раньше, жена занялась уборкой, а мы с дочерью отправились в магазин, только сели ужинать, звонок в дверь, посыльный. Сказал, я в отпуске, ты меня не видел. Тот. Есть! И исчез. Через час, опять посыльный с запиской в конверте от начальника инженерной службы. Завтра рано утром собрать все измерительные приборы в полку, погрузить в грузовик, летит самолет в Североморск, там сдать на поверку и забрать готовые. Ну ладно, побриться можно, а постричься не успеваю. Приехал на аэродром к «кукурузнику», с матросами загрузил самолет и отпустил машину. Подъехал автобус с командованием дивизии. Все выстроились у самолета, думал, летят, кого-то еще ждем? Но все в «кукурузника» не поместятся. Подъехала черная Волга, вышел командир дивизии. Зам доложил обстановку. К каждому подходил, тот докладывал, и что-то обсуждали. Одни полковники и подполковники. Дошла очередь до меня, доложил, кто такой, откуда, приборы на поверку загружены. Почему не опрятный вид, не пострижен? Сегодня еще в отпуске, завтра буду в порядке.
Сели только медики, пятеро, командир в генеральской форме сел за штурвал, самолет, завелся, разогнались и полетели. Капитан сидел в салоне с генеральской фуражкой, на том был шлемофон. Я сидел рядом с полковником медицинской службы, он увлеченно промывал мне мозг по поводу внешнего вида. Полет был интересным. Генерал набирал высоту, ловил воздушные потоки, выключал двигатель, и мы планировали меду сопками, чуть ли не касаясь их крыльями. Запускал двигатель и все повторялось. Совершили посадку, генерал сиял от удовольствия, поблагодарил летчика, забрал фуражку, все вышли, подошел автобус, сели и уехали, мы остались с летчиком, приборы летели дальше. Ждали разрешение на взлет. Рассказал, они вместе окончили училище и дружили. Мог стать боевым летчиком, теперь извозчик. Теперешние некоторые летчики радуются отмене полетов. Можно побалагурить и выпить, поиграть в домино или в волейбол.
Гражданские призванные на срочную службу летчики и штурманы рассказывали, крестились, когда военные «ассы» шли на посадку. Не умели и не хотели летать. Лишь бы классность подтвердить. У них вместо пассажиров парашюты с катапультами. Из ГВФ и академий, в мой призыв ни один не остался, несмотря на деньги и квартиры.
Дали разрешение на взлет, в Североморске отдали одни приборы, получили другие и в обратный путь. На промежуточной посадке присоединились медики с генералом, который опять за штурвал.
В понедельник, с выходом на службу, ожидал невероятный сюрприз, выговор, правда устный, получили начальник штаба и начальник инженерной службы полка, за мою прическу. Длинные волосы лежали на воротничке кителя. Они не проверили внешний вид и не позаботились о моей замене во время отпуска. Начальника штаба это развеселило, и я несколько месяцев, каждый день, приходил в строевой отдел. Его начальника мутило, рассматривал меня и спереди, и сзади, и с обоих боков, и записывал в дневальный журнал результаты осмотров. Начальник штаба забыл об этом и вспомнил только, когда понадобился для организации праздника к Новому Году. На вопрос, куда я пропал, ему доложили дневальные, жду начало осмотра в строевом отделе. Он хохотал и рассказал про принцип третьего гвоздя. Распоряжения, полученные в первый раз, не выполняются, а вешаются на первый гвоздь, полученные повторно перевешиваются на второй, и выполняются только, когда оказываются на третьем. И это подтвердилось с ним же, он поручил одно дело, а я забыл, потом напомнил начальник инженерной службы. Только собрался выполнить, звонит начальник штаба и требует доложить о выполнении. Говорю, еще не успел, в ответ, молодец лейтенант и бросил трубку.
Еще каким-то спасением от безделья было чтение. В гарнизонной библиотеке репертуар был богаче, чем в гражданских библиотеках. Тут были авторы и сталинской и хрущевской эпох. Прочел красивейшего китайского издания на русском двух томную историю конфуцианцев, всего Слонимского, Тренева, Олешу, Платонова и Фейхтвангера. Само собой жизнь была заполнена семьей. Прогулки за грибами и ягодами, на лыжах зимой с женой.
Бывали и семейные недоразумения, одно вообще, было на грани фола. Прямо в Новогоднюю ночь. Тогда жили в гостинице. Решили встречать чисто, по-семейному. Хорошие закуски, жена приготовила фаршированную утку, спекла пражский торт. Дочь уже заснула. В наш номер ввалилась веселая толпа, приглашали встречать вместе, я отказывался, как мог. Жена, ну сходи, проводи там старый и приходи, встречать сюда новый. Я пошел в спортивном костюмчике и домашних тапочках на десять минут, вернулся утром в чужой форме с капитанскими погонами. Не помнил, как, с кем и где, что было. Ужас, заплаканная жена, спящая дочь, погашенная ёлочка, заставленный вкуснятиной стол, вино и коньяк. Видимо мой вид у нее вызвал необузданную ярость, она схватила не открытую банку со шпротами и запустила метким броском мне в голову. Реакция у меня была слабоватой, увернуться не успел. Банка рассекла мне бровь. Молча стоял, кровь потоком стекала по лицу на капитанский погон, как у сына Ивана Грозного. Вспоминаю эту картину, когда бываю виноватым. Быть бы художником.
Автора плаката не нашёл