Предисловие
Дорогие друзья! Хочу поведать Вам одну необыкновенно смешную историю, которую я услышал в российской глубинке из уст своего давнего знакомого. Наша встреча произошла совершенно случайно в одном из небольших сибирских городов, куда и он, и я приехали навестить своих родственников. Мы с ним так давно не виделись, что решили зайти в местную забегаловку. Там и просидели целый день, вызывая из глубин своей памяти воспоминания о детстве и юношестве. А потом я услышал рассказ, над которым очень долго смеялся. Конечно же, все описываемые события произошли в голове моего старого друга. Он с детства был и остаётся большим фантазёром.
Однако нельзя сказать, что "Тунгусовский метеоризм" является выдуманной историей. Ведь мы живём в такой стране, где может произойти всё что угодно. В природе не существуют события, которые не могли бы произойти в России. Исключением являются только случаи, напрямую или косвенно ведущие к ликвидации нашей страны. На данном этапе исторического развития это в принципе невозможно. Но это уже другая тема. Поэтому если информация о нижеизложенном витает в пространстве, то это означает только одно: либо история когда-то уже случилась, либо она неотвратимо ждёт нас в будущем.
Про Грецию иногда говорят, что это страна, где есть всё. Хотя, на мой взгляд, такое утверждение весьма спорное. О России же можно с уверенностью сказать: это страна, где происходит всё. Многим людям нередко приходится слышать: "Что ты мне сказки рассказываешь, быть такого не может!" На подобные возгласы надо всегда отвечать: "Может, батенька, может. В России всё может!!!" Именно за это мы и любим свою необъятную Родину: за её непредсказуемость, за её смекалистость, за её невероятную выживаемость.
При этом надо всегда помнить, что наши многочисленные враги тоже её любят. Но их любовь абсолютно иная. Их любовь похотлива и безобразна. На протяжении многих веков они пытаются поиметь нашу матушку, а затем выбросить её, словно разорванную упаковку. Наши великие предки умело и жёстко пресекали подобные попытки. Они пороли распоясавшихся похотливцев на их же собственной территории. После завершения заслуженной экзекуции оккупированную территорию великодушно возвращали обратно. Разумеется, за вычетом накладных расходов. При этом говорили: "Ребята, давайте жить дружно." Те соглашались. Но спустя какое-то время снова брались за своё. Думаю, что эта волокита будет продолжаться до скончания века, поскольку у них совершенно другое восприятие цветов радуги. Вполне допускаю, что они в этом не виноваты (ну родились, блин, такими). Однако пороть всё равно надо. Иначе не будет никакой передышки от этой наглой и прожорливой саранчи.
Вернёмся же к нашей смешной истории. В некоторых местах своего рассказа мой собеседник применял весьма необычные и специфические слова. Их можно назвать не совсем омонимы, но почти. При быстром чтении такие слова очень легко проскочить, не заметив. Поэтому они выделены курсивом и подчёркнуты. Ну а теперь сама история.
Владимир Хадеев.
Тунгусовский метеоризм (часть 1)
Кто сказал, что сельское хозяйство сгинуло?! Как только язык поворачивается такое молоть?! Не знаю, как в других местах, а в нашей деревне благодаря мудрой политике государства сельское хозяйство процветает. Россияне всегда умели выкручиваться. Правда, ввиду сложившейся конъюнктуры пришлось маленько изменить приоритет хозяйствования. Но это нисколько не уменьшает нашего процветания, а, наоборот, ещё больше усугубляет его. Конечно, не обошлось и без проблем. Уж больно донимала нас в период становления возделываемая культура. Честно говоря, никто её вовсе и не возделывал. Она сама росла и продолжает расти до настоящего времени. Однако же досталось от неё всем.
Как специалист в области сельского хозяйства, скажу откровенно: самая бескультурная культура в нашей отрасли — это горох. Окромя питательности нет в нём более ни хрена. Ни стыда, ни совести, ни уважительности к ближнему. О человеколюбии я и вовсе помалкиваю. Такое злобное и коварное растение мы не объявляем врагом народа только потому, что оно позволило обитателям нашей деревни в самые трудные времена находиться в состоянии сытости. В то время, как другие сёла голодали и мёрзли зимой, мы, как ни в чём не бывало, ходили с набитым брюхом. А ещё в добавок к этому занимались производством побочного продукта, позволяющего нам жить в тепле и получать дополнительную прибыль.
В те лихие, но теперь уже далёкие девяностые голодали многие. Справедливости ради надо сказать, что голод не обошёл стороной и нашу деревню. Была подмечена весьма устойчивая прямая зависимость: чем больше мы съедали гороха, тем сильнее было наше голодание. И ничего удивительного в этом нет, поскольку голодание наше было... кислородным. Но обо всём по порядку.
После того, как в нашем бывшем колхозе остановилась последняя единица техники, пришлось оставить на произвол судьбы засеянное горохом поле. Вследствие какой-то совершенно непонятной мутации культура благополучно перезимовала и перешла в дикое состояние. За несколько лет этот хищник полностью заполонил все поля и растёт теперь как сорняк. Другие растения не имеют ни малейшей возможности где-либо укорениться.
Все сёла заросли лесом и кустарником, а мы — горохом. Размножается он самостоятельно и продолжает захватывать всё большие и большие территории. Нам оставалось только собирать плоды да стеречь плантации от набегов соседних племён. Время от времени эти племена выползали, яко тати, со своих лесов и, движимые голодом, набрасывались на наше богатство. Из жалости мы, конечно, сразу себя не обнаруживали. Ну не изверги же мы в конце-то концов! Дожидались, пока заморят червячка, а потом палками гнали их с наших исконных земель.
Поначалу просто изгоняли. А потом решили, что нечего на халяву чужой горох лопать. Дубинами стали гнать шаромыг в свою деревню, чтоб отработали съеденное. Но они даже были этому рады. Сразу же поднимали руки и сдавались в плен. Однако палками мы всё же размахивали, чтобы страху нагнать побольше. Такая процедура необходима была для поддержания общественного порядка.
А гороха у нас — завались. Раньше мы его и сами ели, и пленным давали, и скотину кормили, которая тогда в каждом дворе имелась. Правда, мяса долго не могли даже попробовать. Как-то так складывалось, что до нас очередь не доходила. Ведь за каждую живую голову надо было ежемесячно платить налог на имущество. Покуда скотина живая, она считалась имуществом. А ежели ты её зарезал для пропитания семьи, то будь добр заплати налог с оборота. Когда же у человека много родни и он пожелает всех облагодетельствовать гостинцами, то зачастую к одной зарезанной голове хозяин добавлял и другую. В этом случае на него возлагалась обязанность заплатить налог на добавленную стоимость. Сокращённо НДС. Или по-нашему — Не Дали Съесть. А вот ежели твоя скотина не привязана в стойле, а шастает где ни попадя, то давай раскошеливайся на земельный налог. Потому что она, окаянная, то бишь скотина, беспощадно вытаптывает государственную территорию. Вышла курица за ограду — плати, не стесняйся.
Ну и, наконец, налог, напрямую зависящий от наших прибылей. Чем больше навозная куча у тебя на участке, тем ощутимее налог на прибыль. Всю прибыль, которую мы во дворе наваливали, нагловики тщательно обмеряли, после чего высчитывали кубатуру. Найденный объём дохода умножали на утверждённый самим губернатором! коэффициент. В результате получали эквивалент денежной суммы (или сумы, как говорят у нас в деревне). Эту-то суму мы и обязаны были отстегнуть в государственную казну. Но поскольку раньше платить было нечем, приходилось отдавать натурой. Кочета, бывало, зарежешь, а они уже тут как тут, стоят у калитки: налоговый инспектор, участковый тогда ещё милиционер и мэр нашего села Чекушкин. Оперативность — гестаповская. А если поросёнка завалил или быка, то вдобавок к этим троим ещё и с губернии комиссия пожалует. Вся мясная наличность тут же взвешивалась, приходовалась и увозилась. Нам доставалось только... содержимое кишечника, которое фиксировалось как прибыль и облагалось налогом.
Первое время мы робко просили для своего собственного пропитания оставлять чего-нибудь из оприходованного. Члены комиссии с пониманием относились к таким просьбам. Они всегда предлагали всем просящим для решения возникшего вопроса прибыть с письменным заявлением в райцентр. Народ поначалу прибывал и с надеждой выстаивал очередь. Но к концу дня выяснялось, что возможность чего-нибудь выписать пока отсутствует. Тогда присутствующие предлагали руководству отменить какой-нибудь налог. Но и такой возможности в наличии не оказывалось.
Наши деревенские всё кумекали и никак не могли взять в толк, за какой такой оборот мы должны были платить. Касательно других налогов понятие имели, а с этим оборотом длительное время никак не могли разобраться. Потом-таки допёрли. Ведь когда ты разделываешь забитую живность, то всегда стоишь спиной к воротам. Стоишь себе и помаленьку трудишься. Но в какой-то момент задницей начинаешь ощущать, что они уже пришли и расположились у тебя за спиной. В эту секунду тебя вдруг прошибает холодным потом и, широко раскрыв бельма, ты резко оборачиваешься назад. Вот с этого-то оборота и взыскивался налог. Чтоб его избежать, мы начали становиться передом к улице. Но оказалось, нет разницы, когда ты обернулся — до ихнего прихода или уже после. В любом случае надо было платить. А ежели не заплатил, то могли и засудить. У нас ведь тогда демонкаратия настала. Карали, демоны этакие, самым строжайшим образом за неуплату налогов. Все неплательщики приравнивались к казнокрадам. Их потом столько по деревням развелось, что если плюнешь, то обязательно в казнокрада попадёшь.
Ходили слухи, что никак не получалось набрать губернатору на зарплату. Оттого и налогов столько много. Оно и понятно. Ведь губернатор окромя охраны никакой другой скотины не держит. А какой прок из этой охраны? Щей из неё не сваришь, а корма только успевай накладывать. К тому же, продукцию сомнительного качества такая скотина употреблять не станет. Одно разорение. Некоторые наши мужики сказывали, что иногда из охраны отбивные делают, но пробовать никому не доводилось. Наверное, их только губернатору и подают. А на другие блюда, стало быть, народ сбрасывается. Но нас ведь тоже жалость одолевала. До слёз было обидно, когда твоё кровное экспроприировали. Поэтому мы через какой-то промежуток времени скотину забивать перестали. Начали дожидаться, пока по старости или по болезни сама помрёт. Но для видимости околевшую живность всё же разделывали, чтобы её изъяли у нас в качестве налога.
С некоторых пор в деревне отпала всякая надобность резать скотину. Потому как всё поголовье задействовано теперь в серьёзном технологическом процессе. В настоящее время наше село занимается газопромыслом. Только газ мы не добываем, как это принято, из недр, а производим его на поверхности. Производство, можно сказать, попутное, что очень положительно сказывается на себестоимости. Вообще-то этим делом мы занимаемся ещё с той самой поры, когда основным и единственным нашим продуктом питания стал горох. Сами понимаете, при обильном его поглощении происходит интенсивное газовыделение из организма. Временами такое интенсивное, что большинство населения не обходилось без индивидуальных средств защиты. В ход шли и смоченные марлевые повязки, и оставшиеся с незапамятных времён колхозно-бесхозные противогазы. Особенно приходилось бедствовать в безветренную погоду. Неимоверный треск и вонища по всей деревне стояли такие, что самые чувствительные жильцы голодали и отсиживались в подвалах. Ни в одном крутом боевике не услышишь подобной пальбы.
С таким репердуаром да при хорошей репердиции наше село могло бы успешно поучаствовать в каком-нибудь конкурсе феноменальных звуков. Например, в главном телепроекте страны под названием "Голос". Правда, всем участникам передачи пришлось бы одевать противогазы, но зато какое бы шоу получилось! А в те далёкие времена ни о каких конкурсах мы и слыхом не слыхивали. Поэтому состязания устраивали прямо в родном посёлке. Так случилось, что наши голосовые связки расположились несколько ниже обычного. Однако это не мешало сельчанам ходить по улицам и напевать любимые мелодии, время от времени даже попадая в ноты. А некоторые креативные товарищи умудрялись производить пение в хоровом исполнении. Но всё же это больше напоминало оркестр. Потому что никак не удавалось этим самым местом выговаривать слова. Хотя попытки были.
Как я уже сказал, полный штиль был нашим деревенским палачом. Кислородное голодание доходило до критической точки. Мы просто задыхались в полном смысле этого слова. Большое облегчение наступало, когда начинал дуть ветерок. Тогда всю нашу сельхозпродукцию уносило в соседние селения. В качестве бартера соседи исправно снабжали нас непрерывными потоками отборной нецензурной брани. При смене направления ветра бартерные сделки совершались с противоположными жилыми окраинами. Основным недостатком этих сделок было то обстоятельство, что взамен мы получали товар, который у нас у самих имеется в изобилии. Поэтому ничего другого нам не оставалось, как возвращать его обратно. Благодаря продвинутости и крутизне нашей логистической службы, возврат происходил незамедлительно и по тому же маршруту. В такой напряжённой обстановке наша деревня находилась до тех пор, пока не произошёл случай. Именно он и позволил всему селу понять, что мы разбазариваем ценнейший энергетический ресурс. А дело было так. Продолжение следует.
Владимир Хадеев