Холодный конец ноября. Она стоит на платформе железнодорожного вокзала уже целый час. Сегодня должен приехать он – тот, которого ждала целую вечность. Дул пронизывающий ветер, она жутко замерзла. Боясь опоздать, она приехала на час раньше назначенного времени.
С замиранием сердца она ждала заветного гудка прибывающего поезда. Она ждала его возвращения долгих два года. Сердце колотилось от волнения.
Он был совсем мальчишкой, когда она провожала его в армию. Интересно, каким он стал? Он попал на войну. Говорят – война ломает людей. Но она верила, что он справится с ней, что с ним будет всё хорошо. Он сильный. А сегодня он возвращается. Вот-вот она увидит его.
Поезд прибывает. Парень с замиранием сердца ждёт, когда же он, наконец, остановится. Всего пару минут, и он увидит её. Он помнил её лицо лишь по фотографиям, которые она присылала ему в конверте, вместе с письмами. Почти все он потерял, попав на войну. Осталась лишь одна, которую всегда носил с собой. Он верил в то, что она оберегает его. Часто, в перерывах между боями, держа кровавыми руками то самое фото, он представлял, что скоро они непременно будут вместе. Это придавало ему сил. Это удерживало его от самоубийства и прочих глупостей. Было очень тяжело и страшно, но он обещал ей вернуться, он должен был выжить. Он знал, что она ждёт его. Он сдержал свое слово. Он едет домой. Ему дали дембель раньше срока – были причины. Их отпустили раньше, тех кто был месяц в плену.
На месте. Выходя из вагона, он искал её глазами. Его большая спортивная сумка цеплялась за всё вокруг и немного его раздражала. Не важно. Он сейчас увидит её. Как она теперь выглядит? Наверное, она сильно изменилась за эти два года. А может быть осталась всё той же милой хулиганкой, которая подшучивала над ним в детстве. Знакомый сладкий голос окликнул его. Обернувшись, он увидел её.
- Наконец ты вернулся, как я тебя ждала! Привет!
Она бросилась ему на шею, боясь отпустить. Она целовала его. Она так долго его ждала.
Его огромная сумка валялась рядом на земле. Да и черт с ней, она больше не нужна. Даже, если и есть что-то нужное, можно переложить в карманы. Он сам не понимал, зачем взял такую большую.
Он снова чувствовал её. Чувствовал запах её волос, смотрел в её глаза. Всё остальное совсем не важно. Главное теперь, что он дома.
- Пойдем скорей, совсем замерзнешь! – она крепко сжимала его руку. Они пошли в здание вокзала. На нем была легкая армейская форма, камуфляжная куртка и высокие солдатские ботинки и перчатки на руках.
- Тебе зачем перчатки? Лучше бы шапку выпросил. – смеялась она и гладила его стриженную голову, - Такой ты лысый, смешной! Скоро обрастёшь. Я не дам тебе стричься. Помнишь, какие мы были смешные в школе?
Она болтала без остановки. А ему было так легко и хорошо. Впервые за все эти годы. Он улыбался, не веря, что он рядом с ней.
Они пошли к метро. Она держала его за руку и не хотела отпускать ни на секунду. Она не могла наговориться с ним, а он просто молчал. Казалось, она боялась замолчать. Боялась, что повиснет тишина.
- Знаешь, у меня осталось еще очень много конвертов для писем тебе. Я их выкину сразу, как мы приедем домой. Они больше не нужны. Теперь ты рядом со мной.
Там, где он был, почта работает плохо. Но, получая сразу по несколько писем, он видел по датам, что она их писала по несколько в день. От них исходило особое тепло. Там письма ценятся особенно.
- Я так рада, что ты вернулся раньше. Расскажешь, почему? Ты не писал, почему тебя раньше отпускают, хотя я спрашивала об этом.
- Не важно… Я расскажу тебе как-нибудь потом. Не хочется сейчас об этом говорить.
- Согласна, давай просто побудем вместе. Ой, посмотри, сколько роз! – восторженно говорила она, когда они проходили мимо огромного цветочного магазина.
Она всегда любила розы. Чайные розы. Ещё тогда, когда они учились в школе, он случайно узнал об этом. Он старался как можно чаще дарить ей хоть одну. Он выпрашивал деньги у мамы. Ей было очень приятно. А её папа сильно ругался. Он говорил, что это неправильно, что школьница приходит домой с розой. Она не рассказывала, кто их дарил.
Её отца он совсем не знал. Только изредка видел на улице, как тот возвращался домой с работы.
- Подожди, я быстро! – он быстро вбежал в цветочный магазин, оставив её на тротуаре.
Она смотрела не него через стеклянный фасад магазина. Она видела, как он разговаривает с продавщицей, показывая, какие цветы составить в букет. Её сердце выскакивало из груди, она не верила своему счастью. Он здесь. Он вернулся. Он жив и здоров, он не покалечен. И сейчас он покупает её любимые чайные розы. Она смотрела на него и глаза наполнялись слезами от счастья.
Она утопала в своём счастье настолько, что даже не услышала громких криков ужаса позади. И только резкий визг тормозов заставил её обернуться. Но было слишком поздно. Она не успела даже пошевелится. До неё было всего два шага.
Выйдя из магазина, он увидел её. Её тело лежало на асфальте. Он тысячу раз видел эти тела. Он видел их там, на войне. Он даже не обращал на них внимания там, на войне. Ему приходилось таскать их там, на войне. Но это всё было лишь там. Почему? Здесь ведь нет войны. Может быть, ему просто показалось. Может быть, он всё ещё в госпитале после ранения и это просто сон? Разбудите его! Нужно срочно проснутся!
Он пытался поверить в то, что это лишь сон, но видение не уходило. Она лежала на животе в неестественной позе. Вокруг головы растекалось яркое пятно крови. Снова кровь. Снова смерть.
- Нет, только не ты! – крикнул он, упав рядом с ней на колени. Её любимые чайные розы рассыпались вокруг. Он перевернул её тело. Изо рта шла кровь. Он пытался взять её на руки. Её голова опрокинулась назад, шея была сломана. Он осторожно положил её голову себе на плечо. Она была мертва. Он понимал это.
Он смотрел на небо, а из его глаз текли слёзы. Небо было точно таким, как и там. Там, где он был еще пару дней назад. Он точно так он держал бойцов на своих руках. А из глаз также текли слёзы. Там война, там ясно, почему они умирали. Но тут, почему?
Она каждый день ждала их встречи. Ждала долгих два года. Почему так? Разве ей было суждено лишь его встретить и умереть? Там, на войне, кажется, что здесь, дома люди не умирают совсем. Что тут всегда всё хорошо. Хочется поскорее вернуться к родным. Вернутся, но не так…
Его камуфляжная форма стала алой от её крови. Он держал её на руках и не верил, что она больше не откроет своих озорных глаз. Она больше никогда не засмеётся звонко и заразительно. Она больше никогда не увидит своих любимых чайных роз.
Ему хотелось кричать на весь мир, кричать от отчаяния. Если бы он не вернулся, не случилось бы этого. Если бы он не сказал, что он приезжает раньше, она бы не приехала на вокзал и не стояла бы на этом проклятом месте в этот момент. Если бы он не вернулся, она точно была бы жива.
Он винил себя, он хотел быть на её месте, погибнуть вместо неё там, на войне. Там это было так просто. Если бы он не приехал, она была бы жива… Он выжил ради неё. Слёзы катились по его щекам. Он гладил её светлые гладкие, как шелк, волосы.
Пронзающий ветер продувал насквозь его легкую чёрную куртку. Но он совсем не чувствовал холода. Он не хотел сегодня специально надевать всё чёрное. Так само собой получилось. И куртка, и брюки, и ботинки. Он казался ярким черным пятном на белоснежном снегу. Он смотрел на похороны издалека, нервно теребя в руках вязаную шапку. Он купил её только сегодня. Подойти он не мог. Видеть любимую девочку в гробу было самым страшным испытанием для него.
Он просто ждал, пока родные простятся с ней. Он не хотел им мешать. Из всех этих людей он знал лишь отца, и то не был с ним лично знаком. Он решил, что простится с ней позже, наедине. Он хотел сказать ей всё, что не успел. Он хотел рассказать, что её любовь давала ему невероятных сил, чтобы выжить, чтобы сделать последний рывок и вернуться домой. Что он мечтал выжить, лишь бы еще раз взглянуть в её глаза. Что жил её письмами, которые давали ему сил не озвереть в разрушенном войной городе. Что рассматривал каждую её черточку на фото, чтобы хоть немножко унять раздирающую боль от очередного ранения.
А пока он просто смиренно ждал той минутки, когда сможет проститься с ней. Казалось, ветер пронизывал его до костей, но он не чувствовал этого. Он просто ждал.
То по одному, то по парам от общей толпы стали отделяться люди. Они уходили кто куда. Молча. Они мелькали мимо, он слышал лишь разговор одной пожилой пары.
- Вся жизнь была впереди. Она ведь так молода. Бедная девочка – сквозь плач причитала старушка.
- Ничего не поделаешь, так распорядился Бог. Ей будет хорошо там – пытался успокоить её дед, вытирая слёзы.
Могилку уже давно закопали. Отец всё стоял, глядя на её фотографию, с которой она мило и весело улыбалась. Как же красивы её глаза.
Он тихо подошел и встал рядом.
- Я знаю тебя. Она очень тебя ждала. Она целыми днями писала письма тебе. Она очень сильно тебя любила. Слишком сильно. – говорил отец, не отводя глаз от могильной плиты.
Парень просто молчал. Он не знал, что ответить отцу. У него не было слов для него.
- Я тебя оставлю с ней наедине. Она тебя ждала и хотела видеть тебя так, как никого другого. – отец развернулся и направился к воротам кладбища. – Вечером я буду ждать тебя у нас дома. Я думаю, нам есть, о чем поговорить с тобой. Теперь ты мне, как сын. Только прошу, не смей себя винить. Ты не виноват в её смерти. Так было угодно судьбе.
Он стоял и смотрел на её фото, вглядываясь в каждую черточку, как тогда, на войне. Он смотрел на черную могильную плиту, не замечая времени. Казалось, она огромной черной стеной перекрыла ему дорогу дальше. Нет больше каких-то целей. Нет мечты. Все его мечты она забрала вместе с собой.
Уже смеркалось. Он даже не заметил, как встал на колени на её могиле. Он разговаривал с ней, боясь замолчать даже на секунду. Ему казалось, что и она разговаривает с ним. Что смеется тем озорным заразительным смехом. Он что-то рассказывал ей, путая слова и захлебываясь в слезах. Слёзы замерзали ледяной коркой на его щеках. Жестокий ветер пронизывал насквозь. Он почти не чувствовал ног. Руки крепко держали вязаную шапку, оцепеневшими от холода пальцами, которые ныли тягучей невыносимой болью. В плену его лишили ногтей, и теперь эта боль была с ним всегда, когда замерзали руки. Но даже та страшная боль, которую он испытал там, в плену, была ничем, по сравнению с тем, что творилось сейчас у него в душе.
Встретив его, она говорила без умолку, а сейчас не замолкал он. Он очень боялся, что, если он замолчит, она сразу исчезнет. Исчезнет навсегда. Он не хотел её отпускать. Он говорил, говорил, говорил. Он рассказывал всё подряд. Он хотел рассказать ей всё, чего не успел рассказать. Стало совсем темно…
Медсестра Вера была еще совсем молоденькой. Её совсем недавно назначили на скорую помощь. Она любила помогать людям, которые попали в беду. Но сегодня помогать было не кому. Она не решилась подойти к свежей могиле, рядом с которой бездвижно сидело на коленях тело молоденького парня. Сквозь окно скорой помощи она, не скрывая своего шока от этой ситуации, глядела на него и на фото девушки на могильной плите. Лица парня видно не было.
- Ох, как же он её любил. Её хоронили сегодня, он просидел возле могилы весь день. – тихо бормотал пьяненький сторож, проходя мимо машины.
Он пошёл к могиле. Врач тем временем осматривал тело парня.
- Давай, зови мужиков. Он к земле примерз. И носилки возьмите.
Сторож поспешил к машине скорой помощи, крикнув мужиков из своей сторожки.
Катя плакала, вытирая слёзы платком.
- Теперь они будут вместе. Они будут счастливы. Ведь по другому не может быть. Я это точно знаю!