Выйдя к южному течению Дона, немецко-фашистское командование 25 июля 1942 года приступило к осуществлению плана по захвату Кавказа (операция «Эдельвейс»). Для этой цели гитлеровцы создали группу армий «А», в которую входили 1-я и 4-ятанковые и 17 –я полевая армии.
В соединениях группы насчитывалось 167 тысяч солдат и офицеров, 1130 танков, 4540 орудий и миномётов, до 1 тысячи боевых самолётов. Противник рассчитывал окружить и уничтожить советские войска в районе южнее и юго-восточнее Ростова, чтобы открыть беспрепятственный путь на Северный Кавказ, и Закавказье. Имея численное превосходство над войсками Южного фронта в людях – 1,5 раза, в танках – более чем в 9 раз, артиллерии в 2 , в самолётах – почти в 8 раз, враг надеялся на быстрый успех.
Под натиском немецко-фашистских войск наши части и соединения начали отходить на юг и юго-восток. 10 августа враг овладел Майкопом, а 11-го Краснодаром. В таких условиях началась героическая эпопея обороны станицы Крымской.
Сегодня, юным жителям Крымска, даже в кошмарном сне невозможно представить то ощущение неотвратимо надвигающейся угрозы, что в этот тихий сонный городок ворвутся иноземные полчища, и как хозяева, будут вламываться в мирные дома, чиня кровавую расправу над женщинами, стариками и детьми. Жаркий и душный август 1942 года. Небо серое от пыли отступающих обозов и далёких пожарищ. Уже слышен гул артиллерийской канонады и собаки по всей станице воют в предчувствии беды. Из обречённой станицы ещё угоняли в горы гурты скота, на вокзале, дымящемся после бомбежки, срочно грузились последние эшелоны, вывозящие оборудование и продукцию, а сами предприятия, сапёры взрывали одно за другим.
К 15 августа, в результате отступления, между 47 и 56 армиями образовался разрыв до 40 километров (от Азовской до Абинской) который вообще не был прикрыт войсками. Командующий 47 армией генерал – майор Котов, организуя Новороссийский оборонительный район из отступающих разрозненных подразделений, приказал задержать врага на дальних подступах к главной полосе обороны 103-й Отдельной Курсантской бригаде.
Эта бригада была сформирована из курсантов Урюпинского, Грозненского и Орджоникидзевского пехотных училищ. Они были оторваны от учёбы и брошены в бой, чтобы закрыть собой брешь, прорванную частями 17-й немецкой армии и гренадёрами 73-й стрелковой дивизии врага, отборными головорезами 3-й румынской дивизии. 4-й Отдельный курсантский стрелковый батальон занял оборону в районе станицы Крымской (со стороны Абинска). В батальоне было 996 человек. Все курсанты 1921-1923 года рождения, лишь комсостав 1918-1920 года рождения. Кроме того батальону были приданы: рота танков Т-26, 2 батареи истребительного противотанкового дивизиона (по 4 орудия 45 мм), рота фугасных огнемётов, миномётный дивизион 120мм и дивизион 122 мм гаубиц.
Таким образом, вся боевая группа оборонявшая Крымскую, насчитывала около 1500 человек. Батальону пришлось оборонять район более 100 км 2(вместо установленных 4 км.2). Вчерашним мальчишкам предстояло вступить в бой с 73-й Гренадёрской дивизией противника, имевшей 18000 человек и 50 танков. Гренадёрская – это по типу наших «Гвардейских», за особые заслуги. В этой дивизии все рядовые за особые заслуги в бою получили чин унтер-офицеров или фельдфебелей. …
Немцы беспрепятственно рвались к побережью, чтобы 25.08.42г взять г. Новороссийск (где оборонительный район ещё только создавался), вырваться по Сухумскому шоссе в Закавказье, соединиться с турками, и, овладев Кавказом, соединиться с войсками Роммеля на Ближнем востоке. А ведь каким мужеством нужно было обладать этим, ещё совсем юным курсантам, чтобы сдержать наступление такой огромной силы вражеской армии! А они выстояли! Не дрогнули, но врага задержали на своих позициях на пять дней! Вся эта 103-я ОКСБ погибла. Но ценою её гибели, командование спасло сложившуюся тяжёлую обстановку, в боевых действиях по обороне Кавказа. Курсанты выполнили до конца свой Священный долг перед Родиной, почему же правду об их гибели полвека обходили молчанием? Разве все они - без вести погибшие?
«Враг у ворот!» – для одного из курсантов 4-го батальона эта фраза имела самое прямое значение. Коля Савенков с раннего детства считал станицу Крымскую родным домом. Он родился в Краснодаре, в 1923 году, но в апреле 1930 года его отец был командирован в Крымскую для установки нового телеграфного оборудования во вновь построенном здании почты, и поскольку работа предстояла на довольно длительный период – перевёз в станицу и всю свою семью. Жили Савенковы на квартире по Крепостной улице, на территории бывшего конного почтового двора, где жило много греков. Детей во дворе было много и Коля с младшим братом Гришей быстро подружились с этой весёлой компанией и частенько вместе бегали по пыльным улочкам купаться и ловить рыбу на реке Адагум.
Здесь они излазили всё вдоль и поперёк, знали каждый омут на реке и каждую вербу. Братья дня не могли прожить друг без друга и даже в первый класс, несмотря на разницу в один год, пошли одновременно. Их первая учительница, Полина Илларионовна Мазур, она же и директор Первой образцовой школы, разумно решила братьев не разлучать. Вот так они вместе сели за одну парту, да так вместе и закончили школу. Так же вместе решили поступить в Краснодарский пединститут. Хотели стать учителями, как их любимая учительница Полина Илларионовна, которая, кстати, и зажгла в их сердцах искорку доброй мечты. Но их светлым мечтам не суждено было сбыться. Событие, разом перечеркнувшее их планы и светлые мечты, грянуло страшным словом «война!».
25 января1942 года Колю Савенкова и его отца призвали в армию. Колю, как студента, направили в военное училище, которое находилось в г. Нальчике – Урюпинское пехотное училище «Выстрел». А отца направили в 149 –й, миномётный полк, артмастерские, присвоили звание – воентехник второго ранга.
Уже из училища Коля послал домой письмо с фото, где он сфотографировался в курсантской куртке-кителе. Младший брат Гриша и мама, бросили всё и поехали в Нальчик. Это была их последняя встреча с Колей.
Через месяц они получили от Коли последнее письмо, в котором он сообщал, что отправляется на фронт, а фронт был уже где-то совсем недалеко. Но куда его пошлют, никто ничего не знал.
Прямо из института ушёл на фронт добровольцем и младший брат Георгий. Он попал в бригаду сторожевых катеров, а потом в 84-ю отдельную бригаду морской пехоты. Долгое время передислокаций и передвижений он не имел вестей из дома. Наконец он получил письмо от мамы. Чернила на листке были расплывчатые ,как будто бы письмо где-то попало при пересылке под дождь, все строчки письма намокли и раскисли. Мать сообщила Георгию, что его брат Николай погиб при обороне станицы Крымской. Сражённый этой вестью, Георгий спрятался от товарищей и плакал, плакал так, как мог только плакать в детстве. И тогда он дал себе клятву отомстить ненавистному врагу за смерть своего братика, и всю войну это делал. Особенно он выискивал и настигал в бою «эдельвейсовцев» и румынских горных егерей, части которых в августе1942 года атаковали Крымскую.
Георгий постоянно повторял слова своей клятвы и радовался ,когда видел как валятся на землю враги скошенные огнём его оружия. И повторяя – «Это вам гады, за братика, за Колюню! Получайте!»
Таких жестоких и беспощадных мстителей в батальоне собралось несколько человек. У Андрея Посудко, из Краснодара, немецкие солдаты изнасиловали младшую малолетнюю сестрёнку, а у Гриши Сурело из Феодосии ,были убиты все родные , за связь с партизанами. В бою они старались держаться плечо к плечу,но там где они проходили – оставалась широкая дорога усеянная трупами врага. Пленных они не брали!
Скольких врагов уничтожили за весь боевой путь от Кубани до Севастополя, не считали. В Севастополе, на мысе Херсонес, добивали остатки этих «Эдельвейсов» и очень немногие из них остались в живых. А когда прижатые к морю капитулировали и длинными колоннами потянулись сдаваться в плен, морские пехотинцы, сняв свои флотские ремни, наотмашь хлестали эту братию за погибших родных и товарищей. Хлестали до тех пор ,пока не обессилели от невозможности утолить всю жажду мести и ненависти к врагу. Надолго запомнили «Эдельвейсы» эти «уроки» мужества на Херсонесе, наверное, помнят и до сих пор.
Закончилась, эта самая жестокая и самая кровопролитная война. Георгий вернулся домой весь израненный( принёс с собой с войны пять ранений и две тяжёлые контузии, ещё несколько лет провалялся по военным госпиталям. Мама в это время жила в Крымской. Получив извещение о гибели Николая, она приехала сюда и здесь жила возле могилки сына. На Георгия она тоже получила похоронку, что он якобы погиб смертью храбрых при взятии города Будапешта, в Венгрии. Так что она уж ни кого не ждала. Отец тоже погиб где то под Краснодаром, как говорили сослуживцы , но в присланном извещении он значился как без вести пропавший. И вот , из всего большого семейства только Георгий вернулся домой живым, хотя и искалеченным , но живым.
Немного оправившись от госпиталей, Георгий занялся поисками подробностей о гибели брата Колюни. После дли тельных поисков и расспросов ему удалось разыскать командира батальона 103 отдельной Курсантской бригады Миндлина Вениамина Ароновича.Вот что он рассказал:
- Я хорошо помню и никогда не забуду своих дорогих мальчишек-курсантов нашего 4го батальона. Помню и вашего погибшего брата, худенького, с тонкой мальчишеской шеей и в курсантском хлопчатобумажном мундирчике…
17 августа 1942 года мы вступили в бой с авангардом 73 Гренадерской дивизии противника. Ваш брат отличился в первом же бою. В тот день батальону удалось отразить все атаки врага. Имея ограниченное количество людей (о технике тогда и говорить не приходилось) превосходству противника мы могли противопоставить только свою дисциплину, дерзость, и , я бы сказал – нахальство. Народ был грамотный, всё понимали, и решили не ожидать атак противника, дерзко бросались в контратаки, ошеломляли гитлеровцев нападениями из хорошо замаскированных засад. Очень нам понравилось беспокоить немцев по ночам. В 18.00 они бой прекращали, располагаясь на отдых, но мы их от такого режима быстро отучили.
На второй день с севера, от станицы Троицкой на нас навалились румынские кавалеристы, но мы их через Кубань не пропустили. Чудес в мире нет, и если нам удавалось сдерживать большое превосходство противника, то это ещё и ценой жизни наших бойцов и командиров.
Уже 18 августа стало ясно, что живыми ,мы отсюда не уйдём...
В 6.00, после массированного удара авиации и артиллерии, враг атаковал по всему фронту, от совхоза Крымский до х. Красный. Шесть атак танков и пехоты за день чередовались яростными бомбёжками. Под напором превосходящих сил противника батальон покидает линию боевого охранения по реке «Вторая» и ведёт бой на главной оборонительной позиции. Немцы наносят главный удар в направлении железнодорожной станции. Тут наступают два пехотных полка и до 20 танков. Сплошной грохот взрывов. Курсанты дерутся яростно, но несут большие потери, более половины своего состава. Немцам удаётся прорваться к железной дороге севернее железнодорожной станции, но контратакой удаётся их выбить. Помогла наша штурмовая авиация и фугасные огнемёты. Удалось сжечь 10 немецких танков, один захватить вместе с экипажем.
После обеда на НП вдруг «приехал» немецкий танк Т-3,оказывается, этот танк вклинился в нашу оборону и был без автоматчиков. Коля Савенков на ходу танка вспрыгнул ему на корму и , сняв мундир, набросил его на переднюю часть башни , закрыв прицел. Танк «ослеп», затем Николай закрыл триплекс механика-водителя. Танк начал беспомощно вертеться, на него вспрыгнули другие курсанты, зажгли дымовые шашки, выкурили танкистов и пленили их. Затем на этом танке приехали на НП батальона. Николай был уже ранен , но эвакуироваться отказался. Если бы он тогда эвакуировался, то смог бы остаться в живых. Скромный и смелый мальчик в бою оказался богатырём!
Судьба!
19 августа отразили уже семь яростных атак. Слышна стрельба на юге, там обороняется 3я стрелковая рота. Немцы обходят Крымскую с юга, пытаясь зайти к нам в тыл. Пленные «фрицы» показывают, что им приказано любой ценой овладеть станицей, так как они без этого не могут продолжить наступление на Тамань и Новороссийск. В батальоне выбыло из строя ещё человек 300. Но и немцам досталось крепко. Перед нашими окопами лежат сотни вражеских солдат
20 августа противник наступает уже со всех сторон. Бой в полном окружении, даже раненых некуда девать. Главный удар немцев по-прежнему с востока. В процессе жесточайших бомбёжек, танковых атак и мощнейшего огня из автоматического оружия, противнику удалось настолько расчленить батальоны, что даже посыльные до них добраться не могли. За этим последовало дробление самих батальонов. Теперь уже и роты вели бои самостоятельно, не зная судьбы других рот и взводов.
Рассеян и сражается поротно и повзводно первый батальон, в районе железнодорожной станции, истекая кровью, сражается четвёртый батальон, а в районе базара окружён второй батальон. По существу , часть станицы была уже у противника, но курсанты держали под огнём все переправы, узел дорог, ж.д. станцию и не давали возможности немецким танкам и автомашинам наступать далее к морю, ведь по приказу Гитлера 25 августа они должны были взять Новороссийск.
О том, где и как принял свой последний бой Николай Савенков, рассказали старожилы улицы Адагумской. Позиция, которую он выбрал в родной станице, по всем военным расчётам была хороша. Улица Адагумская, начинаясь от моста у автостанции, у дома №160 изламывалась под углом, образуя поворот у Чёрного ерика, что на базарной площади. Из чердака дома №160 обширная базарная площадь просматривалась как на ладони. Николай Савенков и Владимир Афанасьев забрались на чердак с двумя ручными пулемётами и взяли под обстрел всю ширину открытого пространства. Они ещё могли уйти огородами и выбраться из станицы, и местные жители, прячась в вырытых щелях, кричали им - «Уходите, спасайтесь!», но курсанты уже чётко решили для себя, что выполнят приказ №227, «Ни шагу назад…», зачитанный им накануне прибытия под Крымскую. Да дело было даже не в приказе, а в том, что враг итак уже далеко проник на родную землю, и отступать (позади море) было уже практически некуда. Нужно было отстаивать каждый рубеж и уже любой ценой.
На площадь уже начали выходить разрозненные группы немцев и румын. Не ожидая никакого сопротивления, они двигались в сторону консервного комбината. Но посреди базарной площади по ним хлестнули пулемётные очереди, скашивая как траву. Вновь подошедшие группы оккупантов также попадали под перекрёстный обстрел двух пулеметов, устилая площадь трупами и стонущими ранеными. Поначалу гитлеровцы никак не могли сориентироваться, откуда по ним ведется столь меткий огонь, но по предательской подсказке местного обывателя вычислили укрытие пулемётчиков и поднялись в атаку. Наши бойцы расстреливали их с чердака хлёсткими очередями. Немцы залегли и начали ползком приближаться к дому, но куранты, подпустив их поближе, забросали сверху гранатами и расстреляли обратившихся в бегство из автоматов.
Долго они ещё отстреливались, не давая немцам продвинуться вперёд даже на метр. Очень много немецких и румынских солдат лежали по всей базарной площади, да и по улице Адагумской, скошенные огнём наших бойцов. Немцы, наверное, поняли, что они здесь не пройдут до тех пор, пока существует эта огневая точка и тогда они подтащили на позицию тяжёлые миномёты и обрушили на дом, на чердаке которого засели наши бойцы огненный шквал.
Дом был полностью разбит, а наши бойцы были убиты – оба. Всё это видели жители, которые прятались в окопчике в огороде соседнего дома. Им уже совсем не жалко было дома, построенного своими руками, но было очень жаль наших молодых бойцов, которых немецкие солдаты выволокли из под развалин дома за ноги на середину двора, и стоя в полный рост, со всех сторон расстреливали, поливали очередями из автоматов безжизненные тела наших бойцов. Женщины, глядя на это, плакали, не сдерживая слез, а подростки только до боли сжимали пальцы в кулаки. Ничего, это ещё им откликнется, они своё получат.
Потом они бросили тела наших солдат, и ушли в сторону консервного комбината. Ещё сутки тела убитых лежали во дворе, а на следующий день, с наступлением темноты, жители вернулись во двор своего разрушенного дома. Тела бойцов, отяжелевшие от вражеского свинца, сёстры Мария Гавриленко и Анна Теленчи отвезли на тачке к ерику, там захоронили. Перед тем как положить тела погибших в окоп, женщины достали из карманов их гимнастёрок документы и прочли имена. Это были Афанасьев Владимир Константинович и Савенков Николай Георгиевич. А оружие, пулемёты и автоматы, обнаруженные в развалинах дома, они побросали в колодезь, который находился с левой стороны двора, ближе к воротам. Потом совсем закрыли этот колодец, потому что из него никто не хотел пить воду. В колодец через сруб стекли струи крови наших бойцов лежавших здесь рядышком.
После освобождения Крымской жители улицы ухаживали за могилой юных героев. Рабочие Крымского консервного комбината установили на могиле деревянную тумбу со звездой и поставили деревянную оградку. Потом их останки перезахоронили в братскую могилу мемориала, что на Комарова.
Истекающие кровью остатки курсантских батальонов 21 августа 1942 года были уже полностью окружены противником на окраине Крымской и дрались пока были люди и боеприпасы. Часам к 12-00, следующего дня, когда уже не было ни снарядов, ни мин, и сражаться можно было только автоматами и гранатами, оставшиеся в живых 80 человек, прорвав кольцо окружения, разрозненными группами ушли в горы. В этих боях проявилось и величие духа героев, и низменные качества подлых людей.
Дорогие, героические, милые и незабываемые мальчишки с тонкими, почти детскими, шеями в выгоревших курсантских мундирчиках. Почти все они остались между Абинской и Крымской, на своих огненных рубежах и засадах. Но задержав немцев на пять дней, они дали возможность организовать отходящие войска для обороны Новороссийска и сорвать планы врага вырваться на Сухумское шоссе.
Второй состав бригады, приняв пополнение из таких же юных курсантов, поляжет под губительным пулемётным огнём на колючей проволоке румынских укреплений в лесистых горах урочища Скаженной бабы под станицей Шапсугской в январе и феврале 1943 года.
Очень хочется, чтобы молодое поколение крымчан помнило и гордилось подвигом своих сверстников, тех, кто отдал свои жизни, защищая порог родного дома, и остался таким же молодым навсегда.