Как только дойдете до лютеранской церкви Святого Михаила на Васильевском острове, сверните направо, пройдите минут семь и остановитесь у бежево-коричневого дома с голубыми гербами на 3-й линии. Дом наряден, элегантен и строг. Его архитектор Леонтий Бенуа смело сочетал стили. Многочисленное семейство Бенуа занимало весь четвертый этаж. Его потомки живут тут и по сей день. Сегодня Анастасия Олеговна Мурзина-Бенуа – праправнучка архитектора Леонтия Бенуа – встречает гостей и принимает экскурсантов через парадный вход в мемориальном музее семьи.
Текст: Мария Башмакова, фото: Андрей Семашко
Фамилию Бенуа в Петербурге знают. На слуху, правда, больше художник Александр, а не его старший брат, архитектор Леонтий, по проектам которого в городе возведено около 40 зданий. Среди них: Великокняжеская усыпальница в Петропавловской крепости, костел Божией Матери Лурдской, комплекс зданий Придворной певческой капеллы, роскошные здания банков и страховых обществ, доходные дома, клиника Отта, выставочный корпус Академии художеств, перешедший Русскому музею и получивший название Корпуса Бенуа…
ДОМ ЗОДЧЕГО
В 1898 году профессор Петербургской академии художеств архитектор Леонтий Бенуа построил собственный дом на 3-й линии Васильевского острова. Его большая семья, в которой было восемь детей, занимала огромную квартиру на четвертом этаже и южный дворовой флигель. Остальные квартиры сдавались внаем.
Семейство жило весело и шумно, гости здесь бывали часто: архитекторы Федор Лидваль, Анатолий Гунст, Мариан Перетяткович…
После революции хозяев уплотнили, превратив огромную квартиру в коммуналку. Сейчас у потомков Бенуа осталась треть от прежних владений: 14 комнат, из них 7 музейных и 7 жилых.
Экскурсию Анастасия Олеговна начинает с рассказа о построенной знаменитым предком клинике Отта, где в 1963 году родилась и она.
– В 1904-м это было революционное здание: гениальное сотрудничество врача и архитектора. Клиника была прогрессивной. Доктор Дмитрий Отт занимался прорывными методиками и с помощью идей Леонтия Николаевича много чего было сделано. Например, через специальные ходы в стенах роженицы могли чувствовать аромат цветов, что, по мысли Отта, должно было облегчить их состояние. Леонтий Бенуа это осуществил, как и слуховые окна, через которые можно было врачу давать распоряжения, как в византийском замке. В клинике был орган – вошла в моду терапия музыкой, – рассказывает праправнучка зодчего.
Входов в квартиру Бенуа сейчас два, а при Леонтии Николаевиче их было шесть. Сегодня здесь постоянно проживают 13 членов семьи Бенуа: Анастасия Мурзина-Бенуа, ее муж, четыре их дочери с мужьями, внуки. А еще – некровные родственники Анастасии Олеговны. «Семейная коммуна» в 1960-е была обычной коммуналкой, а «родственное уплотнение» произошло еще в революцию. В «коммуналке Бенуа», вспоминает Анастасия Олеговна, отношения с соседями были замечательными. Как и сами соседи, в числе которых были поэт и писатель Анри Волохонский и один из первых органологов в Европе, специалист по старинной музыке Феликс Равдоникас. Кстати, некоторые вещи, находящиеся сейчас в экспозиции музея, принадлежали Феликсу Владиславовичу, как, например, туалетный столик в гостиной.
Свою семью Анастасия Олеговна называет современной, а совместное проживание нескольких семей в одной квартире держится на ее авторитете и силе воли. Анастасия Олеговна признает: без семьи и ее помощи не было бы музея.
Посетителям музея хозяева разрешают присаживаться на старинные стулья и трогать некоторые экспонаты, за что искусствоведы укоряют Анастасию Олеговну. Но она ратует за интерактивность в музейном деле. Говорит, что дом Бенуа «не музей с ленточкой» и понимает, что людям «приятно окунуться в среду». Анастасия Олеговна считает, что нет смысла в вещах, которые не работают, как нет смысла в экспонатах, которые не видят люди.
ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ
Красные стены, высокие потолки. На старинном изразцовом камине в прихожей – Феодоровская икона Божией Матери. Такой колорит в стиле Петрова-Водкина отличает прихожую семейства Бенуа. Конечно, «покраснела» прихожая в советское время. Анастасия Олеговна считает, что забывать о недавнем прошлом негоже, потому стены в прихожей – кумачовые.
В этой квартире, в которой десять лет назад появился музей, менялся не только цвет стен, но и планировка. В мемориальной части восстановили историческую планировку, за исключением одной стены, которая осталась с советских времен. Цвет обоев в комнатах не случаен: когда снимали старые слои, выяснили, какие именно обои были при Леонтии Бенуа, и подобрали вариант в тон.
Мебельный гарнитур в гостиной был подарен в 1905 году Леонтием Бенуа своей дочери Нине, прабабушке Анастасии Олеговны. На свадьбу. И до сих пор – целехонький. А у другой стены стоит современный диван, на котором спят хозяева. Гостиная перетекает в столовую, которую отделяет та самая стена, оставшаяся с советских времен.
В рабочем кабинете Леонтия Николаевича, в который можно войти из прихожей, стоят письменные столы: старинный и современный рабочий. На первом – черно-белые семейные фотографии, на другом – компьютер хозяйки. В кабинете и гостиной приглушенные зеленоватые обои, глядя на них, успокаиваешься от кумачового вызова.
Анастасия Бенуа подчеркивает: семейный музей – не мертвый мемориал, а живой дом, в котором соединяется прошлое и настоящее. Здесь располагается и экспозиция современного искусства потомков. Например, «Тюльпаны» – акварель Марианны Шретер, тети Анастасии Олеговны. В серванте – работы керамиста Андрея Шретера – четвероюродного брата Анастасии Бенуа. Музыкальный зал украшают работы праправнука Леонтия Бенуа, четвероюродного брата Анастасии Олеговны – Петра Фильчакова. Современное искусство соседствует с акварелями Александра Бенуа и живописью Бориса Григорьева «Театр дель арте».
СЕМЕЙСТВЕННЫЙ И ДАРОВИТЫЙ
Художник Александр Бенуа называл брата Леонтия «едва ли не самым даровитым» из братьев и огорчался, что в качестве «чистого художника» он выдвинулся менее всех. Александр Николаевич нежно писал в мемуарах о старшем брате: «Леонтий для своего времени был передовым архитектором, он не прочь был поискать новых путей, он старался освежить старые формы, заставить их лучше служить новым требованиям. Его планы остроумно сочинены, его детали отлично прорисованы, но всему, что он создал, недостает какого-то «художественного обоснования». <…> обладая и хорошей памятью и значительной эрудицией, он завершал свой проект в фантастически короткий срок, тогда как у других художников-архитекторов только еще начинала созревать мысль».
Младший брат архитектора считал, что «слишком счастливый брак помешал раскрыться таланту Леонтия». О супруге Леонтия Александр Бенуа отзывался не без снобизма: «При довольно остром уме, при вовсе не злом сердце меня лично Машенька огорчала именно отсутствием всякого «взлета». Ворчал, что из-за Марии Сапожниковой брат погружается в «житейскую прозаическую тину». Ее купеческая семья в Александре Бенуа будила «классовую неприязнь» и раздражала даже звучанием фамилии. Сапожниковы были богатейшими предпринимателями, но в момент сватовства Леонтия Бенуа в их делах наметились серьезные проблемы. Это говорит о том, что брак Леонтия и Марии был заключен по любви, а не корысти ради.
Впрочем, дед Александра и Леонтия, Луи-Жюль Бенуа, был простым французским крестьянином, эмигрировавшим в Россию. Здесь он стал главным кондитером при дворе Павла I и превратился из Луи в Леонтия. Николай, один из его пяти сыновей, стал действительным статским советником, профессором архитектуры Императорской академии художеств и главным архитектором Петергофа. Женился он на дочери прославленного архитектора Альберта Кавоса Камилле.
Дома Леонтия звали Лулу или Грогро (от французского слова gros – «толстый-претолстый»). Леонтий Николаевич Бенуа и правда был человеком корпулентным, при этом, как вспоминает его брат Александр, «основной чертой Левушки было благодушие, он был в полной мере «славным малым». От лицемерия и коварства Леонтий был далек, легко вспыхивал и так же быстро переставал серчать. Человеком он был разносторонним, не лишенным ни творческой, ни деловой жилки. Когда его тесть Сапожников умер, Леонтий стал руководить принадлежавшими родне жены астраханскими рыбными промыслами, успевая строить доходные дома в Петербурге.
ФЕНОМЕН БЕНУА
– Я поняла, что изучение и популяризация истории семьи – мое предназначение, – говорит Анастасия Олеговна. – Видимо, я тот самый человек, который должен этим заниматься. Моя жизнь – это музей. Наша квартира всегда была музеем. И она не может им не быть. Это место, которое диктует образ жизни своим обитателям. К нам приходят те, кому не безразлична семейная история Бенуа.
Далеко не все экспонаты в музейных комнатах собственность Анастасии Бенуа, многое на время приносят родственники – для обновления экспозиции: картины, личные вещи, фотографии. А вот дедушка Анастасии Олеговны, Никита Владимирович, никогда не думал, что в квартире будет музей, поэтому самое ценное передал в Русский музей, музей-заповедник «Петергоф» и другие музеи.
Семья Бенуа интернациональная и многоконфессиональная. Француз Луи-Жюль был католиком. Его жена немка Анна Катарина, дочь медника, – лютеранкой. У них было 18 детей, всех мальчиков вплоть до Леонтия Бенуа крестили в католической вере, девочек – в лютеранской. А когда Леонтий Бенуа женился на православной Марии Сапожниковой, венчаться ему пришлось в православном храме и подписать соглашение, что дети будут православными. А вот отпевали его в католическом храме, который он сам и построил. В жилах Анастасии Олеговны течет немецкая, французская, итальянская, русская кровь, она теряется от вопроса, кем себя ощущает.
– Наша семья – русская. Большинство в семье – православные. В Леонтии Бенуа не было ни капли русской крови, но он считал себя русским, – говорит Анастасия Олеговна. – Леонтий Николаевич после революции остался в России, полагал, что родину нельзя покидать. И написал после революции завещание, в котором велел потомкам служить отечеству. Леонтий Бенуа был добрым и разумным, революцию принял смиренно, хотя был арестован. В тюрьме он… рисовал свою камеру. Арест брата – одна из причин, по которой Александр Бенуа сотрудничал с большевиками, – спасал семью.
К роду Бенуа, который объединяет около 300 человек из разных стран, принадлежит множество выдающихся людей: племянник и племянница Леонтия Бенуа – художники Евгений Лансере и Зинаида Серебрякова, внук архитектора – актер Питер Устинов. Племянница Анастасии Олеговны вышла замуж за правнука актера Павла Кадочникова.
Анастасия Олеговна отмечает общую семейную черту – умение держаться друг за друга. Вторая важная родовая особенность – многодетность. В комнату вбегает трехлетний внук Анастасии Олеговны Максим. У Анастасии Олеговны с мужем четыре дочери: Алла, Марианна, Ксения и Камилла. И шесть внуков.
Марианна окончила консерваторию по классу флейты и аспирантуру. Ксения – художница, учится на актрису, а сейчас в декретном отпуске, детей у нее уже трое. Младшая дочь, Камилла, – школьница. Муж Анастасии Олеговны – большой знаток и любитель семейной истории супруги, потому к предложению назвать дочерей «династическими» именами отнесся с энтузиазмом.
Дочери помогают матери в музее. Больше всех, как говорит Анастасия Бенуа, 14-летняя Камилла. Все семейство живет в этой квартире, кроме семьи старшей дочери.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ САЛОН
Свой музей Анастасия Олеговна привыкла считать музыкальным салоном. Прапрадед Леонтия Бенуа Катарино Камилло Кавос – любимый герой музея. Венецианский композитор, органист собора Сан-Марко приехал в Россию в то же время, что и Луи-Жюль. У Кавосов в Венеции было свое палаццо, о котором напоминает гобелен, прикрывающий… телевизор в гостиной.
В России Кавос стоял у истоков русской оперы. Сегодня произведения его забыты, но в салоне Бенуа на 3-й линии их можно услышать. Предок писал оперы на сказочные и патриотические сюжеты, им даже была написана опера «Иван Сусанин», в которой все хорошо, по-голливудски, завершилось, смеется Анастасия Олеговна.
Музыкальная гостиная в квартире на 3-й линии сохранилась со времен Леонтия Николаевича. Сейчас это семейный концертный зал, в котором проходят профессиональные концерты с участием Анастасии Олеговны и ее родных. В семье Бенуа есть свой камерный оркестр, который выступает на разных площадках. Анастасия Олеговна, психолог по образованию, играет на арфе, гитаре, фисгармонии, рояле. В своей квартире она ведет светские вечера и считает, что любая музыка заслуживает интереса, а ее качество зависит от исполнителя.
Традиция музыкальных вечеров зародилась с момента основания квартиры, потому что Леонтий Бенуа помимо прочего был знатоком и любителем музыки, особенно итальянской оперы: не зря же в 1919-м он написал «Записки об итальянской опере». Леонтий Николаевич организовал в своей квартире музыкальную гостиную, правда, выглядела она тогда иначе, нежели сейчас. 17 февраля, в день свадьбы Леонтия и Марии, в большой квартире на 3-й линии ставили домашний спектакль, зная любовь отца семейства к театру.
ЦЕНА БРИЛЛИАНТОВ
В кабинете висят портреты Марии Александровны и Леонтия Николаевича Бенуа. На стенах и на столе – рисунки Леонтия Бенуа и семейные фотографии. Мария Александровна не отличалась музыкальными талантами, а вот рисовать пыталась. Собственно, так с будущим мужем и познакомилась: Леонтий Бенуа учил юную Марию Сапожникову рисовать.
На свадьбу Мария Александровна получила от своих родителей небольшую картину. Это был удивительный подарок: «Мадонна с цветком» Леонардо да Винчи! Картина находилась в семье Бенуа почти сто лет. В 1914-м Мария Александровна уступила полотно за 150 тысяч рублей Императорскому Эрмитажу. Кстати, музей выплачивал ей эту сумму частями, и последние платежи были получены уже после Октябрьской революции.
– Такой картине, как «Мадонна с цветком», не место в частной коллекции, – говорит Анастасия Олеговна. – Так считал Леонтий Бенуа, так считаю и я. Это нечестно. Я иногда навещаю нашу картину в Эрмитаже и радуюсь, что она именно там, где находится.
Так же спокойно Анастасия Олеговна отвечает на вопросы о судьбе семейных украшений. О драгоценностях своей прапрабабушки она много слышала, но никогда их не видела. В голодное время их обменяли на хлеб.
– Однажды моя дочь спросила меня: «Какова цена бриллиантов?» И я ей ответила: «Цена бриллианта – это кусок хлеба для детей в голодные времена во время революции и блокады. Вот его истинная стоимость и ценность. Именно поэтому у нас с тобой их нет. Дай бог, чтобы никогда не было войны и голода!» – говорит Анастасия Олеговна.
…Ученики православной школы пришли в квартиру Бенуа на экскурсию: девочки вертятся перед старыми зеркалами и восхищаются туалетным столиком. Мальчики интересуются: «Где коты?» Мейн-кун Беня к публике обычно не выходит, а дымчатый Марсик гостей любит. Но сегодня звери сбежали от шумных детей. На антикварных столиках и креслах они обычно резвятся после ухода гостей. Это никого не смущает. Хозяйка машет рукой: «Что делать? Интерактивный музей!»
Леонтий Бенуа много лет вел дневники. Они не изданы и хранятся у дяди и у матери Анастасии Олеговны – Владимира Александровича Фролова и Татьяны Никитичны. 12 октября 1905 года Леонтий Бенуа написал жене письмо-завещание, в котором были такие строки: «Бог знает, чем закончится революционное движение. Чем бы ни кончилось, знай, что мои мысли всегда были всецело с тобою и моими детьми. <…> Завещаю тебе, так и детям моим всегда служить отечеству честно, отдавая все свое умение и дарование, какое бы правительство законное ни учредилось».