В далёком 1993 году на большом красивом теплоходе мы возили гуманитарную помощь из Европы в Алжир. Загружались в Антверпене за три - четыре дня, а в Алжире разгружались полтора - два месяца.
И вот в очередной раз швартуемся в порту Оран. Большой город но очень беспокойный. На всех крупных перекрёстках стоят блокпосты с пулемётами. Кругом вооружённые патрули. В город нас не выпускали местные власти из соображений безопасности. Да мы и сами не стремились.
Через три недели разгрузки мы откровенно изнывали от безделья. Солнечные ванны средиземноморья, рыбалка, спортзал надоели до тошноты. Все хотели на берег. Но это было "табу".
И вот, как то после обеда мы собрались на мостике послушать новости по радио. После новостей высыпали на крыло мостика, чтобы в тысячный раз полюбоваться окружающим ландшафтом. В это время на одной из улиц прогремел сильный взрыв. Ошмётки строений посыпались на нас дождём. Мы тут же задраились в надстройке, а иллюминаторы со стороны берега задраили броняшками. Город загудел как растревоженный улей. Через пять минут прибежали военные и приказали покинуть порт немедленно. Мы кинулись исполнять команду. Так быстро мы ещё никогда не отшвартовывались.
Утром следующего дня мы пришвартовались в порту маленького городка Беджая.
Городок оказался очень маленьким и весьма колоритным. Местные власти заверили нас, что в городе спокойно и мы можем гулять где хотим ничего не опасаясь. Такой новости мы несказанно обрадовались потому, что здесь разгрузка шла ещё медленнее. А сидеть на судне просто не было больше сил.
Целую неделю мы с огромным удовольствием бродили по улочкам рассматривая дома в колониальном стиле и любуясь арнаментом на мечетях. Местные жители встретили нас очень тепло. Каждый считал своим долгом перекинуться с нами хотя бы парой слов. И не важно на каком языке.
В такой тепличной обстановке мы совсем потеряли бдительность. И в один прекрасный день вдвоём отправились на прогулку. Рассматривая магазинчики и лавочки и наслаждаясь пешей прогулкой мы забрели достаточно далеко от порта. На улице никого не было. Смутная тень тревоги мелькнула в моей душе. И в туже секунду, где то за домами, раздались автоматные очереди. Огонь был очень плотный и потихоньку смещался в нашу сторону.
Мы отчётливо понимали, что лучшая мишень это двое бледнолицых на середине дороги, а в этот момент ещё более бледные. В стене дома я увидел узкую дверцу. Она была очень узкая и больше напоминала дверцу от шкафа. Схватив товарища за руку я кинулся к этой дверце. Открыв её я увидел узенькую лестницу ведущую на верхние этажи. Это было подобие подъезда. Не раздумывая мы влетели в этот "подъезд" плотно закрыв за собой дверцу.
Стрельба уже была совсем рядом. Рой самых ужасных мыслей носился в моей голове. Над лестницей было малюсенькое окошко. Чтобы понять, что происходит я решился выглянуть хоть одним глазком. На улице продолжали стрелять. Слышались крики на арабском. Я подтянулся и выглянул в окно.
По улице ехала колонна легковых машин украшенных лентами и цветами. Из окон машин высунулись мужчины и, что то крича стреляли в воздух из автоматов. Это была весёлая свадьба.
Через минуту машины проехали и стрельба утихла. Потихоньку приходя в себя мы вышли на улицу. Дорога была усеяна стреляными гильзами. На подгибающихся ногах мы помчались в порт.
На трапе на встретил капитан. Он был бледный как мы на дороге. Убедившись, что мы живы и здоровы он громко выругался и ушёл в каюту.
Оставшиеся две недели дальше пляжа мы не уходили, находясь в зоне видимости портовой охраны. Тёплое море и ласковое солнце быстро вылечило наши расшатанные нервы.