Вторая часть
Мать открыла первую попавшуюся в руки тетрадь и как бы не старалась прочитать хоть несколько строчек - не могла. Читала она еще последний раз в школе, а было это.... в общем, много-много лет назад.
- Откуда это у Вани? - удивилась вслух женщина. Ей даже мысль в голову не могла придти, что это все и есть творение рук самого Ивана.
Женщина поступила так: она взяла несколько самых толстых тетрадей и пошла к директору школу - горожанину, который несколько лет назад переехал в деревню. Он то наверняка был умным человеком, точно бы разобрал написанное - таким образом рассуждала мать.
Степан Аркадьевич принял старую женщину не особо радужно, ведь у него были дела поважнее, нежели разбирание каких-то старых тетрадей, но, увидев, что сумасшедшая не собирается уходить, он протянул руку и недовольным гугнивым голосом сказал:
- Давайте же сюда ваши тетради.
Она отдала их и стала ждать, что скажет директор.
Пока Аркадьевич быстро открывал тетрадь, на его лице была все такая же недовольная мина, но как только он начал читать - лицо его вдруг просветлело.
- Матерь божья... - спустя нескольких минут наконец-то прозвучал растаявший от удовольствия и непонятного страха голос бывшего горожанина. - Чьи эти работы? Это удивительно! Что за великолепные стихи, что за слог, а какая изысканная манера написания! Да сам, простите ради Бога, Сергей Александрович позавидовал бы умелой руке этого поэта. Но кто же автор? Почему я не узнаю его? Откуда у вас эти стихи?
- Эти тетради были у моего сына Ивана под кроватью... Там осталась еще одна большая стопка, - растерянно ответила женщина.
- Быть не может. Вы о своем том самом сыне, который слегка...- мужчина откашлялся и как можно вежливее сказал, - того? Не мог такие стихи написать он, это сразу исключено. Быть может, у него появился в друзьях поэт? Но что за прелестные стихи! Я искренне удивлен. За целую жизнь я такого еще не читал. Какой беспросветный ужасный мрак в начале стихотворения, и какая яркая, вселяющая надежду и веру, оптимистическая концовка. У меня нет слов, - Степан Аркадьевич расходился по своему кабинету и напрочь забыл о своих важных делах.
Он держал в руках синюю тетрадку и не мог от нее оторваться.