Сегодня, уже по моему из каждого утюга, рассказывают о непростой ситуации, сложившейся в отношения России и Белоруссии. С учётом обилия информации на этот счёт, не буду утомлять читателя обилием цифр или выкладками политологов о возможных последствия тех или иных решений, как в России, так и в Белоруссии. Хочется сказать о причинах, по моему мнению, ставшими решающими, в возникновении данного спора. А их две и одна вытекает из другой самым естественным образом.
1. Первая и главная, это любовь Александра Григорьевича к власти, это непередаваемое ощущение себя на вершине, во главе, пусть и не самого большого и не самого мощного, но государства. Общение на равных с первыми лицами планетарного масштаба, это ни с чем не сравнимое чувство могущества, когда одним движением брови, росчерком пера, можно изменить судьбу миллионов.
Да, эти простые и понятные привычки, камуфлируются громкими словами о независимости, суверенности и так далее. Вот только, если вопрос идёт о углублении интеграции с России и возможно лишения части суверенитета, в обмен на экономические преференции, может есть смысл спросить народ, о благе которого так печётся Александр Григорьевич?
Провести референдум и спросить, что им ближе, президентский самолёт у Лукашенко или экономический достаток, создаваемые дотациями из России? Так бы и сделали, как в 1996 году, если бы не одно "НО". Тогда это нужно было Лукашенко для укрепления собственной власти, а сейчас этой самой властью придётся делится.
Однако, судя по тому, что эта тема полностью исключена из политической жизни, у Лукашенко есть соображения, что выберут практичные белорусы.
2. Вторая, это конечно разновекторная политика, так лелеемая Лукашенко.
Сегодня с Россией, если выгодно, завтра уже не совсем, а после завтра и совсем не с ней, если опять же не ЗАИНТЕРЕСОВАЛИ. Это удобно и практично, вот только и Москва не особо «заморачивается». Прекрасно осознавая «верность» союзника, она вдруг стала занимать, такую же позицию.
Всё бы ничего, но циркулирующие слухи о факторе 2024 года, и..... позиция стала твёрдой и непреклонной,
другое дело, что привыкший принимать доброжелательность, за слабость, Александр Григорьевич это не сразу понял.