- Стимул – великое дело, - уверял меня Иркенжан. – Сколько ни говори пацану, что учёба тебе необходима, всё равно будет с двойки на тройку перебиваться. А один раз заплати, сразу учиться начнёт.
- Кому заплати? – не понял я.
- Как кому? Ученику!
- За что?
- За пятёрку…
Наш разговор проходил в небольшом селе в дальнем степном районе Оренбургской области. Неподалёку от границы с Казахстаном. Там, где, как говорится, ни работы, ни зарплаты. Откуда молодёжь сразу после выпускного дружно уезжает в город, вроде как, на учёбу. Но обратно уже не возвращается.
Иркенжан, 50-летний глава бывшего колхоза, нынешнего АО, тянувший родное, чудом уцелевшее после 90-х, хозяйство на собственном энтузиазме, здесь воспринимался, как добрый волшебник. Снабжал школьную столовую бесплатными продуктами. Сделал для учеников тёплые туалеты и душевые с новой системой канализации.
Но чтобы ещё и деньги за учёбу платить? Эта мысль здесь казалась вообще бредом.
- Да понимаешь, - постарался объясниться он, - учителя пожаловались. Детей и так мало, так ещё и учиться не хотят. Никаких показателей. Эдак школу закроют. У них работы не будет. А от меня последние работники разъедутся. Детей же надо учить…
- И ты, что же, решил применить к детям материальный стимул?
Он улыбнулся своей круглой восточной улыбкой:
- А что такого? Учредил стипендию для старшеклассников. В конце четверти хорошистам-отличникам лично выплачивал. На школьной линейке. Все троечники от зависти чуть не лопались.
- И что? Помогло?
- Да не то слово! Сначала, правда, бить хотели… Как кого? Отличника. Но он же умный, - сказал им, подтянитесь, он всем заплатит.
- Подтянулись?
- Сначала, конечно, не могли, злились пацаны. Потом стали учиться. Уже трое без троек. Вручаю каждому по сумме. Небольшую, пусть. Но как приятно! Потом и остальные... Учителя мне докладывают: «Детей не узнать. Как стал платить, учиться начали, домашнее задание делают, тройки исправляют».
Он закурил, отвернувшись от ветра, хитро взглянул на меня вполоборота:
- В общем, всем стал платить. А что? Детей немного. Нагрузка небольшая, но уже по деревне разговор пошёл. Умным платят! Представляешь? А на вручении подходит ко мне мальчишка один. Говорит: «Дядя Егор…» Меня так здесь все называют. Говорит: «Мне тоже заработать надо. Но учиться не могу».
- Почему? – не понял я.
Иркенжан развёл руками.
- Бывает. Между прочим, и у меня так было в детстве. Ну, не идёт книжка в голову. Лучше в хлеве приберусь. По дому что сделаю. Мотоцикл разберу. А все эти химии-литературы… Ну, вот и у него то же самое. Двоечник, короче. Полный. Но мальчишка хороший. Трудяга. Шустрый. Сообразительный. А учёба не идёт. Учителя говорят, даже руку не тянет. Ну, если ответить нечего…
Иркенжан затянулся дымом простенькой сигареты, отворачиваясь от ветра, дувшего, казалось, со всех сторон. Мы разговорились перед заборчиком, отделявшим пришкольный участок от дороги. За какими-то редкими кустами, из-за которых, по мнению главы хозяйства, его не было видно из школьных окон. С курением среди молодёжи он тоже боролся. Но сам пример подать не мог.
Школа располагалась на пригорке, с которого просматривалось пространство голой осенней степи, уходящее куда-то за горизонт. Хмурое ноябрьское небо моросило мельчайшим дождём. Неудивительно, что дети так стремились поскорее выучиться и сбежать отсюда в большие яркие города с миллионами огней и приличной зарплатой.
- Жалко мне стало мальчишку, - продолжил Иркенжан. – Ладно, говорю. Ты хоть попытайся отвечать. Ну, руку тяни, говори там, что-нибудь. Так и быть, я тебе на этой неделе все оценки оплачу. Даже двойки. Но чтоб отвечал! Ясно?
- По какому тарифу? – не сдержался я.
- По десять рублей сговорились. Я через неделю в школу захожу. Надо было по делам. Смотрю он ко мне бежит. Радостный такой. Кричит издали: «Дядя Егор, есть отметки! На, проверь» И дневник мне тянет. Открываю, - батюшки! – 16 двоек! Ну, натурально. 15 по предметам и одна за поведение.
Иркенжан аж поперхнулся, вспомнив, как очумел перед открытым дневником. Рассмеялся, закашлялся. Посмотрел на меня и руками развёл.
- А пацан-то реально решил заработать! Чуть не по каждому предмету всю неделю руку тянул. Учителя сказали, даже пытался что-то у доски лопотать. Но куда там… И как теперь? Платить? Я ведь слово дал.
Он замолчал на мгновение.
- Заплатил?
- Ну, «неуд» за поведение я этому хулигану оплачивать не стал, конечно. А вот за 15 двоек 150 рублей из кармана вынул. Может, непедагогично, но ведь обещал… Правда сразу ему сказал, что теперь пары оплачивать не буду. Не ниже тройки. Вся школа хохотала. Вот тебе и стимул! Вот тебе и «умным платят!»
Он затянулся по последнему разу. Аккуратно загасил окурок. Втоптал его куда-то под забор, скрывая от окружающих следы своих вредных привычек.
- Ну, и ладно. Ну, и пусть себе смеются. Пацан вон после этого тройки стал получать. Физикой увлёкся. Механикой. Поближе к нашим машинам. Я и подумал, ну, что они мне дадут эти отличники? Ведь, правда, выучатся, уедут. А он-то у меня останется. Такой хитрый. Сообразительный. Я и сам таким был… Ладно, пошли, покажу, какой ремонт в школе сделали. Любо-дорого взглянуть!