Из украшенных статуарной похотью храмов Индии тот, что расположен на северо-западе, в 20 км от города Удайпур, является самым необычным и загадочным. Начнем с того, что Сас-Баху был руинирован еще в древности и больше не является богослужебным заведением де-юре. Его разжаловали в рядовые памятники архитектуры и потому здесь отсутствуют толпы экстатически-восторженных граждан, которые твердо знают – «Харя – Кришне, Кришне – харя, Вишну понад усэ!» и на этом основании относятся ко всему остальному миру с омерзением, ибо он есть кал и гной, и сосуд скверны. Надо сказать, мягкий такой, бархатный фашизм – для Индии штука совершенно обычная и очень даже широко распространенная: правящая здесь «Бхарата джанат парти» - она идеологически будет ничуть не мягче когдатошней итальянской «Партита национале фашиста». И даже в уличной замызганной лавке – 3 столба, 4 картонки, – легко встретить индуса, который будет тобой, белой обезьяной, брезговать – ты ведь отверженней отверженного, поскольку состоишь вне каст и боги тебе в миропорядке не нашли даже самого захудалого места.
Так вот, здесь в Сас-Баху национал-патриотов не бывает – храм полностью утратил благостность и, значит, стал обычной грудой камней. По правде говоря, здесь вообще мало кто бывает – по индийским меркам, конечно: так, шатаются себе малочисленные туристы да ищут рупию-другую шального заработка деревенские. Но это они сейчас сельские жители, а предки их были столичными пижонами: местечко Нагда, в окрестностях которого был обустроен храм Сас-Баху, являлся главным городом королевства Мевар. Тут кстати будет вспомнить еще один важный момент: Мевар – это было королевство раджпутов.
А это была (и есть) довольно странная публика: их сейчас еще 17 миллионов человек и считаются они этносословной группой. То есть, с одной стороны, это народ, а с другой – каста, варна, сословие: само их название «раджа путра» переводится с санскрита как «сыны царя». Самый занюханный из них – все равно кшатрий-воин и потому выше статусом всех окрест, кроме, может, брахманов. Был у этих джентльменов в средние века любопытный обычай – «джаухар», массовое самосожжение, которое и ввергло их в нынешнее печальное состояние: 17 миллионов – это по нашим меркам «аж», а по индийским – «всего-то». Когда случалась в прошлом какая-нибудь решительная битва, все женщины города восходили на костер: что важно, делали они это не ПОСЛЕ, а ДО битвы.
То есть, предполагалось, что воин-раджпут, если его больше никакая привязанность на земле не держит, и беречь себя не станет. Ну, дальновидным такой подход не назовешь: хорошо, пускай в битве разгулялась рука, раззуделось плечо и победа завоевана – а что потом, когда баб, извините, не осталось? Зачем она, победа? Перед кем ходить гоголем, с кем зачинать наследников твоих идей и славы? Выкрутились раджпуты как-то в конце концов, но королевство Мевар, город Нагда и храм Сас-Баху в результате такого героического идиотизма пришли в запустение. И просуществовали они в зените славы от силы лет 200.
Подозреваю, что этот раджпутский суицидальный мазохизм и отформатировал плотско-похотную составляющую в храмовой пластике Сас-Баху: туземные мужики, с каменными лицами и приняв стоическую позу, словно бы манифестировали – уестествление, конечно, штука хорошая, но есть тысяча других, гораздо более правильных, нужных и важных вещей! Разнузданный Каджурахо посвящен этому предмету чуть менее, нежели полностью: вот вроде бы с храмом Сас-Баху они абсолютно современны, оба вдохновлены «Кама-сутрой», оба выстроены раджпутами, а разница колоссальная. В раннем и зрелом средневековье Индостан был самым благодатным местом на планете.
Дзен ввел ханжескую цензуру, поэтому "нецензурный":) вариант рассказа - только в этом видео
Ну, да – войны, эпидемии, террор правящих классов, но это было всюду: зато земля рожала обильно и бесперебойно, так что голода туземцы до самого прихода англичан и не знали. Прибавочного продукта хватало на самые разнузданные архитектурные фантазии. Во славу своих богов индийцы наворотили из камня рукотворные гималаи и украсили все это самой затейливой и бесстыдной скульптурой: в Индии - колоссальные храмовые комплексы у каждой деревни, а сколько их утонуло в джунглях и в жирной местной почве? В общем, доходов у раджпутов хватало на все, но вот в Каджурахо они чуть ли не постраничные иллюстрации к «Кама-сутре» ваяли, а в Нагде – лишь иллюстрировали самое любимое.
Судя по ограниченности сюжетов, в Сас-Баху молились люди суровые, изобретательные, но совсем не любители моногендерных или межвидовых экспериментов. При этом, как свидетельствует число участников этих композиций, они не особенно чтили супружескую верность: в барельефах присутствуют то трое мужчин и женщина, то наоборот. Надо сказать, это для нас «Кама-сутра» - подробная инструкция по применению друг друга мужчинами и женщинами. Говорят, таково побочное следствие ханжеского викторианского перевода, с которого потом и делались национальные языковые версии книги: напрямую с санскрита удосужились перепереть ее только англичане. В оригинале будто бы от «Кама-сутры» веет явственным феминистским духом: там даются обстоятельные инструкции – как обзавестись любовником, чем его удержать, а также с применением каких инструментов потом от него избавиться. Соответственно, Сас-Баху – это памятник не только суровости, но и свободе нравов: суровой свободе, как ни парадоксально это звучит.
Полного промискуитета раджпуты себе не позволяли: ничего разнузданнее менаж-а-труа, да и то – по большим престольным праздникам. Опять же, дамам там предоставляли преизрядную личную независимость – в конце концов, на костёр они всходили тоже добровольно, а добиться такого от сотен и тысяч людей можно было только лаской. По правде говоря, мы очень превратно представляем себе события тысячелетней давности. Это даже названия касается: «Сас-Баху» означает «Свекровь-невестка». И местные твёрдо знают: если бабы в семье ссорятся – веди их сюда, они сообща помолятся, принесут жертву и всё тотчас же наладится. Историки поковырялись в кондуитах и выяснили, однако: первоначально название означало на санскрите «храм тысячерукого бога», то есть, Вишну, но потом пара слогов выпала и вышло то, что вышло. Поскольку храм больше не храм, тут можно проникнуть в святая святых, куда обычно иностранцу вход заказан.
В глубине, в святилище без окон и с узкой дверью, находилось когда-то изваяние Вишну – теперь ему, наверное, нашли более подходящее место. Как и во всех нескромных храмах, игривые барельефы находятся на внешних стенах двух сохранившихся храмов комплекса. Внутрь можно было попасть, только оставив суетное снаружи. Местным раджпутам это было сделать много проще, чем каджурахским: те резвуны наверняка плотское оставляли с большим сожалением, отрываясь от него нехотя и ненадолго. В Сас-Баху этих изваяний сравнительно немного, исполнены они с некоторой ленцой и прохладностью.
Здесь охотно веришь, что делали их по разнарядке священников, а не для того, чтобы выплеснуть либидо и самовыразиться. И, кстати, может быть, поэтому и заросла сюда народная тропа: эти храмы нужны были только людям фанатически набожным, а простолюдинам – пару раз в год да и то не шибко. В средневековье культовые сооружения были клубом, а не только божьим домом. Здесь общались, заводили знакомства, глядели: как она выглядит – шикарная жизнь красивых людей, которым доступно и позволено всё? Каджурахцы, с точки зрения тогдашнего человека, жили гораздо вкуснее. Зато в Нагде легче расставались с жизнью и совершали подвиги… Вряд ли нам теперь узнать – какие?
Пластическая роскошь и чувственная избыточность Каджурахо тоже, впрочем, простояла заброшенной и поросшей джунглями 500 лет. Короче, всё на этом свете – тлен и суета: живи пышно или тускло – потом будет конец и забвение. Немного странное впечатление от руин исполненного похоти храма, но уж какое есть. Если дотерпели меня – лайкайте, подписывайтесь. Спасибо!