Сразу скажу, что отношение учеников к школе было для меня в радость. Да, конечно, как и везде, были откровенные лентяи, твёрдо знавшие, что школу их заставят окончить, даже если они будут упираться руками и ногами, второгодников наше министерство образования не признавало, взяв на вооружение довольно подлое высказывание Крупской: «Нет плохих учеников, есть плохие учителя».
И двоечник, ничего не делавший весь год, переводился в следующий класс «условно, с обязательством сдать задолженности по предметам», и все прекрасно понимали, что как был он бездельник, так им и остался, несмотря на все условия.
А в итоге такие лоботрясы, переваливаясь из класса в класс, наконец заканчивали восьмилетку, ехали в райцентр в училище на «механизатора широкого профиля», потом практически сразу после его окончания шли в армию и навсегда исчезали из своих посёлков и деревень, чтобы потом оказаться в общежитиях городских производственных гигантов, и это их вполне устраивало: токарь на полуавтомате – милое дело! Снял заготовку коленвала с рольганга, зажал, включил ход, резец сам знает, что делать, потом зажал во втором, третьем станке, в это время первый отключился – вынул проточенный коленвал, откатил на шлифовку, там уже не моё дело, зажал новый вал, повторил всё это на втором и третьем станке, перекурил, и так до обеда, потом уже легче, скоро и конец работы. И так без проблем и забот, а если пьяным на работу не приходишь, то вскоре и премия, только нужно помнить, это бригадир сразу сказал: «Ты лось здоровый, лучше будет, если мои слова сразу примешь: план нужно выполнять на 105%, а то раза три сделаешь 120%, и расценки понизят, а нормы повысят, так что и бригаду подведёшь, и сам себе навредишь, и от мужиков огребёшь!»
И начал парень работать, друзья появились, зарплата хорошая… А там и портрет на доске почёта, и когда женишься – завод квартиру даст, особенно если жена тоже на этом заводе. Вот только одна беда – дети потом ни за что на твоё место не хотят идти, да ещё и посмеиваются:
– Батя делает коленвалы для двигателя, который поставят на трактор «Кировец», который будет перевозить руду, из которой выплавят сталь, из которой сделают коленвал, который поставят в двигатель, который установят в «Кировец», который будет перевозить руду, из которой…
И ведь не возразишь!
Но были в классах и другие школьники, и их было большинство – те, которым школа становилась шансом не повторить судьбу отца, с пятью, редко семью классами вкалывавшего на лесоповале и бутылку видевшего чаще, чем родных детей.
Забегая вперёд, скажу, что всеми осмеянный и обруганный Горбачёв, в отчаянии решившийся разорвать всеобщую алкоголизацию страны запретами на спиртное, введением чуть ли не сухого закона и вырубкой виноградников, за один сезон этой безнадёжной кампании добился того, что через год после начала борьбы за трезвость новорожденных в России появилось на свет на сорок процентов больше, чем в предыдущий «пьяный» год, и были они явно крупнее и здоровее тех, которые родились за два-три года до этого, потому что чуть протрезвевшие мужья вдруг заметили, что у них жёны есть, и они, эти жёны, очень даже ничего!
Конечно, бороться за трезвость было нужно, но пока мой леспромхозовский посёлок тихо спивался, и половину доходов ОРСа и сельпо составляли деньги за водку и за редко привозимое бочковое пиво, которое в связи с дефицитностью продукта брали сразу вёдрами, наглухо перекрывая месячный, а то и квартальный план двух поселковых магазинчиков.
Но многие мои ученики думали о другой судьбе. Хотелось учиться дальше, хотелось получить интересную профессию. А я, обжившись и познакомившись с правилами приёма в ВУЗы и техникумы автономной северной республики, прямо заявлял своим ученикам:
– Будешь по-настоящему заниматься, чтобы в аттестате только четвёрки и пятёрки, тогда твёрдо обещаю, что помогу поступить! Поедешь в город, хорошую профессию получишь, вернёшься в посёлок специалистом – я первый за руку поздороваться приду, гордиться буду: мой ученик зав. мастерскими, главный механик гаража, инженер лесхоза!
И это не простые обещания: всяко-разно беспощадно раскритикованная Советская власть серьёзно готовила будущие кадры для леспромхозов, рыбхозов, звероферм и охотхозяйств, а ученикам из числа коренного населения льготы были весьма значительные, и когда после выпускного я, поговорив с родителями, отправил первых двух своих учеников в лесной техникум, а они, вернувшись зачисленными догуливать до 1 сентября,, рассказали восторженным родителям, а также приятелям, соседям, что приняты без экзаменов, получили направление, место в общежитии, бесплатное питание, да ещё и стипендию, а на зиму унты, пальто и меховую шапку, отец одного из свежеиспечённых студентов объявил среднему сыну:
– Ну, Кольча, если ты школу закончишь хуже Васьки, я тебе такой выпускной устрою – неделю жрать будешь стоя и спать на животе! Ведь он, спасибо школе, смотри, чего добился! А ты что, хуже? Да и семье какая помощь!
Смущённо глядя в сторону, добавлю, что потом, отправив сыновей в город на учёбу, оба отца месяц заезжали ко мне по пути с рыбалки или охоты, привозили то шкурки ондатры: «Шапку себе закажешь, учитель, и спасибо тебе за Ваську!», – то огромную только что выловленную нельму, а я отбивался как мог, пока капитан не объявил мне:
– Ты не выделывайся, люди от чистого сердца отблагодарить хотят, ведь какое большое дело сделал, парни профессию получат, да ещё на всём готовом, это для них, для многодетной семьи – ты что, великое дело!
Я объяснял ему, что это моя работа – помогать своим ученикам, и грех за это подарки принимать, мне за работу деньги государство платит!
Капитан задумчиво протянул:
– Как тебя отец-то воспитал, ты смотри! Видно, он у тебя мужик справедливый! Но только рыбу у отцов возьми, ведь огорчишь людей! А я с ними поговорю, что ты не от гордости, а по завету отца – для северного мужика такая память много значит!