Наш страх — это как ад, который уже начался. Падая в ад, человек становится чем-то большим, чем на самом деле. Может быть, из него выползла душа. Он уже не является тем живым, каким был раньше. А этот мир — это просто переживание прошлого опыта, перед смертью которого душа почти все забывает.
Это как пар в душе. Поэтому сейчас, в момент мучительного и мучительного горя, я почему-то в некоторой степени чувствую себя этой душой.
И хотя мне кажется, что за мою долю уже нет сил, чтобы причинить страдания кому-то другому или заполнить какой-нибудь ничем не заполненный промежуток в этом мире, мне так хотелось бы почувствовать ту радость, которой стоило мне родиться на свет и носить это имя.
Поэтому я счастлива потому, что этот мир существует только для того, чтобы я могла сделать для него хотя бы один из своих немых вопросов.
А эта радость я смогла бы получать уже от Бога, и тогда я стала бы самой собой. Такая же странная, но торжественная радость постигла бы всех, кто был бы рад меня увидеть. И можно сказать, что здесь окончательный и вечный покой.
Мне казалось — мы часто так начинаем наши беседы, — что все это просто болтовня. Но ведь это не так, правда? Потому что душе гораздо легче погрузиться в грустные размышления, чем интересоваться внешними явлениями.
Люди гораздо чаще радуются и печалятся, когда их собственные души гибнут или попадают в плен демонам. Это заставляет их слишком долго терзать и держать себя в постоянной готовности к борьбе.
Мы ничего не можем поделать со смертью, но не станем менее бдительными, если перестанем бояться, что может с нами произойти. И вообще почему люди в этот самый момент так склонны рассуждать об этом? Они не просто так дают волю своим самым страшным кошмарам.
Наш мир виртуален?
Но что мы вообще знаем о том, что такое реальность? Все это непостижимо — даже на самый легкий взгляд становится видна бесконечная глупость человеческих суждений. Если мы все время будем испытывать страх, что нас в любой момент может постичь гибель, что нам еще остается делать, кроме как идти и биться?
Разве правда может быть во сто крат красивее этого странного и чудесного мига, когда мы поднимаемся с холодной горной почвы и выходим из темноты к свету?