На следующее утро подруга-жена вызвала его на откровенный разговор: «Мама просила передать: из-за того, что ты съел аж три банана, папа останется сегодня без порции, потому что ты употребил его долю. Наша семья покупает фрукты дважды в месяц в большом магазине за десять километров от дома, там дешевле. В следующий раз поедем туда только через две недели»... Саше показалось, что банан еще и до сих пор стоит колом, острым концом пыряя в самое сердце.
После обеда Саша пошел в самую дорогую лавку города, купил огромную гроздь бананов, принес в дом и положил на самом видном месте, посреди стола. Потом втихаря собрал вещи, заказал такси в аэропорт-покупать билет домой. На родной земле не растут бананы, они здесь тоже дорогие, но, когда люди ими угощают друг друга, то не считают сколько ты съел.
Вскоре позвонила Надя, сказала, что уже сообщила в полицию о том, что, мол, Саша физически издевался над ней, что подаст на лишение его родительских прав.
Самолет набирал высоту, перемалывая винтами горечь обиды. Саша тряс рюкзак в поисках чего-то съедобного. «Плюх» – выпала пачка распакованных чипсов. От вкуса картофеля душевная боль снова усилилась, а в горле снова появился кол. Три картофелины... Как давно это было? Два десятилетия прошло от того ужина, а воспоминание печет сознание до сих пор. Раз в двадцать дольше, чем длился первый брак.
Ира готовила кушать, чистила картошку. Дочери тогда еще и годика не исполнилось, на время декретного отпуска они жили в квартире его родителей, чтобы было кому помочь юной, неопытной жене.
– Что ты планируешь на ужин? – спросил Саша, войдя в квартиру после работы, а за ним за какую-то минуту – мать и отец.
– На вас не рассчитывала, времени не было сварить. Я дочке готовлю три картошки со сметанкой, - спокойно прозвучало в ответ.
Под кухонным столом молчаливо стояла корзинка с картофелем на целую семью. Наверное, это и стало последней каплей.
«Ничего, к следующему Рождеству раны заживут, и от картошки, и от бананов», – наконец мелькнула обнадеживающая мысль в его голове. Потому что, думать «до следующего бракосочетания» ему было... страшно. До слез.