Иней, младший брат снега, как кутюрье, создаёт свои наряды, не жалея ни паутинки, ни блёсток, ни тончайшего кружева, щедро отделывая их серебряной ниткой и пайетками, не менее красивые, чем у старшего брата, который укрывает всех без разбора своим белым тёплым пуховым одеялом.
Иней же, предпочитая изящество, ткёт свои ткани из легчайших нитей шёлка, украшая их бахромой, сияющей мишурой, не скупится на жемчуга и подвески из белого золота, превращая росу в сладкие грёзы модниц.
Стоящие на опушке ели прикрылись атласным муслином, словно накинули невесомые белые платья, принарядившись, как подружки на выход.
На зелёный ковер травы благородной проседью легло покрывало из блестящих самоцветов и заискрилось в солнечных лучах.
Солнце застыло неподвижно, не в силах оторваться от своего отражения в ледяном зеркале, выкованном для неё зимой из озерной глади.
Тростинки наклонились задумчиво, не словно не узнавая себя роскошных, расшитых серебром нарядах.
Листики замерли, горделиво красуясь в оправе из хрусталя с россыпью мелких алмазных камешков, ожидая восхищения.