Его сберегла сама судьба. Житель Краснослободска Виктор Павлович Новиченко видел своими глазами, как горела Волга и люди 22 августа 1942 года, как падали вниз бомбы, как выглядел истерзанный город после великой битвы, ставшей переломной в Великой Отечественной войне. Все это и многое другое в мельчайших деталях навсегда запечатлелось в его детской памяти.
Сейчас Виктору Павловичу 88 лет. Он полностью потерял зрение, но не память. О событиях давно минувших дней рассказывает обстоятельно, называя фамилии и имена людей. Это обстоятельство меня поразило: десятки фамилий! Множество эпизодов, которые складываются в общую историю, поражающую своей простотой и смыслом.
До войны Виктор со своей мамой жил в Сталинграде, в поселке, который называли Горным. Жили вдвоем: отец в одно время сильно запил, и поэтому родители разошлись. У мамы вообще была непростая судьба: она - уроженка села Безродного рано осиротела (отец погиб на войне, мама умерла). Жила и работала, как тогда говорили, «в людях». Потом – на Сталинградском тракторном заводе. Врачи обнаружили у нее затемнение легких. Как выяснилось, от наждачной пыли, которую она вдыхала каждый день. Из-за этого она уволилась с завода, и они переехали за Волгу, в Красную Слободу.
Виктор Павлович (ему в то время было восемь лет) запомнил, как они грузили вещи на подводу, как ехали через Волгу. Стоял март, но лед еще не сошел. На новом месте жительства знакомая – тетя Нюра отделила им уголок в своем доме. Мама устроилась работать в колхоз «Новая жизнь», который тогда процветал.
- Мама у меня была красивая. И очень любила хорошо одеваться. Помню, что в поле я издали находил ее по красной косыночке, которой она подвязывала волосы. Летом на поливе она работала. Перед самой войной она накопила денег, продала наряды - и мы купили маленькую землянку на полтора метра, - рассказывает Виктор Павлович.
Война разрушила все их планы на спокойную жизнь. Все изменилось. Колхоз эвакуировали. Через Слободу потянулись беженцы. На судоремонтном заводе стали выпускать снаряды.
- На заводе была станция автономная, и от нее работали станки. У станков стояли четырнадцатилетние подростки. На вид – еще совсем дети. Они подставляли ящики под ноги и вытачивали металлические болванки. Потом их отвозили в другой цех, где уже собирали полностью с взрывным устройством, - вспоминает ветеран.
Еще он запомнил, как они с приятелями наблюдали за фашистскими самолетами, с которых сбрасывали листовки. Их было очень много – листовок, которые заслоняли солнце и кружились в небе. Фашисты не скупились на бумагу: была она плотной, блестящей. Текст разный, но смысл один и тот же: сдавайтесь! Мы вас не тронем! И тому подобное.
Двадцать первого и двадцать второго августа 1942 года Виктор гостил у бабушки в Сталинграде. На следующий день собирался уезжать домой – и вдруг началась страшная бомбежка. Бабушка засуетилась, запаниковала. Хорошо, что их окраину города почти не затронули. Одной из основных целей фашистов были нефтехранилища на берегу Волги.
- Я видел издалека, как взрывались цистерны, горели люди и горела Волга. Дул сильный ветер, разносил пламя, какие-то обрывки, бумаги. Небо было черное от дыма. Это было страшное зрелище, - вспоминает Виктор Павлович.
Ночью они с бабушкой пошли к Волге: ему нужно было вернуться домой. На берегу стояла одна небольшая баржа, полностью уже загруженная людьми. Бабушка упросила одну женщину с двумя детьми, чтобы она присмотрела за Виктором. Сама она хотела вернуться домой. Перед отплытием на барже поднялась паника: люди с детьми, с вещами все прибывали, капитан кричал: «Все! Хватит!»
Перегруженную деревянную баржу с трудом тащил буксирный пароход «Ласточка». После войны он стал почти легендой. Ходила юркая «Ласточка» без какой-либо маскировки, постоянно мелькая то на правом, то на левом берегу. По некоторым сведениям, за время Сталинградской битвы пароход переправил в город 18 тысяч бойцов и офицеров и эвакуировал из города 14 тысяч жителей и раненых. Среди них был и Виктор Новиченко.
Наверное, это была самая опасная переправа в его жизни. Баржу заливало водой, и люди откачивали, отчерпывали ее чем придется. Все с облегчением вздохнули, когда подошли к берегу. В толпе встречающих Виктора ждала мама со слезами и объятиями. Слава богу, живой!
В следующие дни Красная Слобода подвергалась обстрелу. Фашисты целились по «катюшам» - реактивным системам залпового огня, которые перемещались по улицам, но иногда попадали в жилые постройки с людьми. Гибли женщины, дети, старики. Часто их хоронили прямо во дворах, в воронках. По счастью, землянка, где прятались Виктор с мамой, уцелела. Но все равно они решили ехать в более безопасное место: в степи, в Маляевку. Выехали на подводе ночью. Виктор Павлович вспоминает, что по дороге попали в бомбежку. Снаряды рвались совсем рядом: справа и слева. И опять им посчастливилось остаться в живых.
В Маляевке люди помогли им вырыть землянку. Мама сама сложила печурку. Там и зимовали. Когда немцев отбросили от Волги, и великая битва была завершена победой Советских войск, они вернулись домой.
- Вернулись, а у нас полная землянка солдат. Мама ушла к знакомой, а я с ними и кашу ел, и спал рядом, - рассказывает Виктор Павлович.
Бойцы еще подкармливали и его, и приятеля Виктора Гончарова, когда они помогали им перевезти боеприпасы через Волгу.
Началось с того, что мальчишки отправились на Бобры за дровами с санками. Навстречу им попались бойцы в маскировочных халатах, которые тащили ящики с боеприпасами.
– Поможете нам с санками – дадим котелок каши, – предложили они.
За «паек» мальчишки неоднократно перевозили снаряды по затону от бани до острова Обливной. Там их перехватывали бойцы. Когда в Красной Слободе проходил митинг в честь победы в Сталинградской битве, маршал Рокоссовский пожал руки двум Викторам и поблагодарил их за помощь. Гончарову, который был старше, вручил еще и медаль.
Котелок каши – это самая щедрая награда, которую только можно представить. В войну и после нее Виктор с матерью сильно голодали, как и многие другие. Откапывали корешки, очищали и делали муку. Еще варили свекольную ботву, добавляя в нее горсточку какой-нибудь крупы. Мама вместе со всеми ходила черпать зерно из затопленной баржи. Правда, оно было уже закисшее.
Это было зимой 1943 года. Они с мальчишками пришли по льду в разрушенный, растерзанный Сталинград. Им хотелось разыскать «трофеи»: ружье или наган. Первое, что они увидели, трупы немецких солдат и чуть подальше от них – труп советского молодого бойца, наполовину вмерзший в землю. Пазуха гимнастерки топорщилась, и под ней отчетливо белело зерно. Точно такое же, какое приносила с затопленной баржи мама. Еще на берегу мальчишки обнаружили проволоку и мины. Им стало понятно, что и сейчас правый берег Волги представляет собой серьезную опасность.
О том, что происходило в Сталинграде во время боев, Виктору потом рассказал его отец, с которым он иногда встречался. Он штурмовал главную высоту города – Мамаев Курган. Говорил, что перед боем им давали «фронтовые сто грамм» и только потом поднимали в атаку. Слово поднимали едва ли подходит: они ползли по склону кургана. Перед броском наша артиллерия обычно «прожигала» путь с помощью термитных боеприпасов. Термитная смесь оставалась на земле. Если попадет на человека, прожигает ткани.
Когда отец полз по склону Мамаева Кургана под огнем противника, он прожег термитной смесью себе всю грудь. Он поднялся на склон, который отбили у фашистов, и рухнул на землю, стиснув зубы от боли. В госпитале из его тела извлекли 43 осколка. Выписываясь, он забрал их с собой в банке и хранил дома. После войны Виктор один раз пошел с отцом в баню и удивился, что у него такие худые ноги. Оказалось, что живую ткань с ног у него срезали врачи и пересадили на прожженную грудь.
Поступать в ремесленное училище на столяра-краснодеревщика Виктор пошел, когда ему еще и не исполнилось 14 лет. Сначала его не хотели брать, но потом «вошли в положение». Узнали, что живут они вдвоем с мамой и бедствуют. В училище кормили и выдавали форму: рабочую и парадную. Правда, по этому поводу Виктор недолго радовался. Один раз к ним в землянку проникли воры и унесли все вещи. Просить новую он не решился. Так и ходил на занятия в рванье.
В 1947 году Виктор окончил училище, получив самый высокий – пятый разряд. Теперь он мог работать на суднах, выполняя там столярную работу. Однако, поработать пришлось недолго: в 1951 его призвали на службу в армию, и вернулся он только спустя четыре года. К тому времени мать уже думала, что потеряла Виктора, и что не помогли «живые помощи», которые она ему передала тайком перед отъездом. На самом деле материнская любовь и сама судьба опять сберегли его от неминуемой гибели. Виктор Новиченко оказался в составе советских войск, введенных в республику Корея во время военного Конфликта между Китаем и Кореей. То, что он увидел и пережил – это отдельный рассказ.
После службы Виктор женился. Вместе с Марией Дмитриевной они прожили более шестидесяти лет, вырастили и воспитали сына Владимира и дочь Валентину. Сейчас у них уже четверо внуков и двое правнуков. Виктор Павлович считает, что ему очень повезло и с женой, и с детьми, и с внуками. Всеми ими можно гордиться.
- Марьюшка моя столько раз меня спасала! Благодаря ей, и живу еще на свете. Она очень хорошая, добрая. В тысячу раз лучше меня! – говорит он.
Сейчас, когда мир для него потерял свои краски и очертания, Марьюшка – это и глаза, и душа. За много лет они привыкли понимать друг друга без лишних слов. А еще они хорошо спелись. Виктор Павлович виртуозно играет на баяне, Мария Дмитриевна поет так, что заслушаешься.
Примечательно то, что на старость, проблемы, недуги они не жалуются. Им просто хорошо жить вместе, делиться воспоминаниями, видеть и слышать внуков и правнуков. Если счастье – это свет, то им легко и просто дарить его другим людям, даже не сознавая этого факта.