Нас там много было - одиноких - в этом славном училище. Музыканты всегда по праву считались чудаковатым народцем.
Одинокие экземпляры, принадлежавшие к разным поколениям, вели жизнь утончённую и насыщенную, полную высокого вкуса. Истово отдавались работе, харизматично читали информативные лекции, вдохновенно пели арии и блестяще играли на всём подряд.
Я тоже неплохо работала - развивала у своих подопечных сочинительские и слуховые навыки, вытворяла всяко-разный авторский креатив, издавала новые программы. По зову начальства разъезжала по областным центрам с семинарами и мастер-классами - эдакий парадный вариант молодого педагогического дарования.
Завуч у нас - остроумная, тонкая, прозорливая дама. С одной стороны, она быстро раскусила моё одиночество, и потому считала себя вправе меня нагружать. В итоге, я активно зарабатывала.
С другой стороны, моя начальница, сама по себе женщина крайне семейственная, за меня не на шутку переживала. На новогоднем корпоративе её прорывало советовать мне - "родить хоть как-нибудь, всё равно как"... Да я и не спорила никогда, я сама считаю, что малыши самоценны.
После откровенных бесед с наставницей я приезжала домой - в свою собственную, пустую замкадовскую однушку - и рыдала в пустоту, глядя с 16-го этажа на зловещую гладь канала. Завтра мне снова выезжать в 6 утра, позже по пробкам не прорваться.
У меня ещё с консерваторских времён тянулась пронзительная, болезненная и совершенно никчёмная история с одним большим музыкантом, и перспективы в ней было ровно ноль. Маэстро был официально женат, но с супругой они не ладили, жили порознь, от чего, кстати, дико страдала дочь - примерно моя ровесница.
Я не опустилась до сожительства с этим человеком, хотя оно было более чем доступно. Из года в год он ждал, что я, наконец, надумаю... Но у меня срабатывали внутренние тормоза. Просто меня иначе воспитали.
На излёте нашей странной дружбы у нас завелись общие студенты, которых нам приходилось совместно вывозить в рабочие поездки. Этих подростков он ласково называл "наши дети"...
В один прекрасный момент я ушла из этой истории - ушла в никуда, осознавая, что в моей жизни такого градуса эмоций уже не случится.
Он умолял не бросать его, но мне было смешно и гадко. Наконец, он чуть ли не на коленях просил родить ему малыша.
А я упорно шагала прочь...
Мои уроки были выверены и отточены, ученики побеждали на конкурсах и олимпиадах. Меня готовили к заведованию отделом.
И было мне тогда почти тридцать.
А теперь - сорок.
Возглавить отдел тогда не случилось.
Вскоре был первый декрет, потом, постепенно, назрели ещё три.
Я давно замужем, уже десять лет. И, конечно, совсем за другим человеком. Кстати, он перешёл работать в наше училище.
Всё та же чудесная завуч позвала.
У нас дочь и три сына. Мы живём ради детей.
Но как нужно работать, я не забыла!
Правда, о былой тщательности, присущей некогда одинокой училке, остаётся только мечтать...