Уже несколько часов подряд участкового Свистунова одолевали жалобами жильцы дома номер сорок семь, которые, отбыв вахту каждый на своём рабочем месте, потянулись в опорный пункт, дабы поведать абсолютно не выспавшемуся милиционеру о своих проблемах. Участковый, дремавший сидя, положив голову на сложенные перед собой на стол руки, усилием воли разлепил веки, когда после уборки вверенной ему территории явился Моисеич, который выспренно-интеллигентно пытался разъяснить, почему не может работать в таких условиях. Прервала его занудливую речь напористо громкая жительница четвёртого подъезда, которая в привычно резкой манере изложила проблемы, случившиеся за день, не забыв упомянуть свой сломанный ноготь. Подоспели и супруги Пташкины, наперебой рассказывавшие, как проспали утром на работу.
Из сумбурно-возмущённых речей жильцов Свистунов вынес одно - то, что с приходом весны и наступлением тепла вот уже несколько ночей подряд жильцам сорок седьмого дома не давала спать одна развесёлая компания, главным звеном которой являлся житель того же дома Василий Непрядцев, жалобы на которого, так же, как и на и его приятелей - «бухариновых» поступали и раньше, но участковый умело спускал ситуацию на тормозах по причине того, что Василий был его однокашником и ему не «светило» выглядеть держимордой в глазах своих школьных товарищей.
- Они же так громко музыку включают, да ещё и блатняк, - продолжал интеллигентно занудствовать одарённый творчески дворник.
- Не блатняк, а шансон. Да нормальная музыка, только орёт на всю округу, всех котов распугали, - продолжал перевозчик мусора.
- Да они сами орут, как кабаны недорезанные: «Мамка, мамка! Неси ещё водку!» - передразнила Василия владелица салона, вносящая красоту в жизнь людей.
Ситуация разрешилась, уже привычно для всех, только тогда, когда на крылечке опорного пункта появился бизнесмен Бережнов, лишь недавно заехавший в дом и не слишком интересовавшийся, кто кому и кем приходится, но зато заинтересованный в собственном полноценном сне.
- Слушай сюда, служитель правопорядка, если я ещё хоть раз недосплю хотя бы минуту из-за этих твоих «алкозельцеров», ты у меня спать во-а-ще позабудешь. Ты понял? Делай что хочешь, а во дворе ночью должна быть тишина, чтоб я мог наслаждаться шорохом крыс, и писком комаров. Надеюсь, ты хорошо меня понял. Так... Я сказал, ты услышал. Действуй. У тебя три часа. Время пошло... Давай-давай. Оторви-ка свой служивый зад от стула ради хороших людей.
«Всё, Василий, теперь-то ты у меня уже точно не отвертишься, - думал взвинченный после разговора с Бережновым участковый. Будучи жильцом того же дома Свистунов тоже не высыпался уже несколько дней, - придётся тебе вместе с Моисеичем улицы мести. Теперь ты пятнадцатью сутками не отделаешься. Впрочем, тут уж как суд постановит. Ну, а я напишу... Я уж постараюсь... Мне бы осени дождаться, а там уж все алкаши, как обычно, обратно по квартирам расползутся. Ничего, дом у нас хороший, старый, стены толстенные, да и квартиры полногабаритные, шумоизоляция полнейшая. Зимой-то меня из-за них меньше «доставать» будут».
Когда полицейский появился во дворе своего «любимого» дома, Васина компания уже практически разошлась по причине того, что их успел навестить бизнесмен Бережнов, пообещавший вынуть из всех и каждого кишки, намотать их на дрын и вертеть ими на нём, пока все не передóхнут. Имелись в виду хозяева кишок, конечно же.
- Ну всё, Василий, погулял, и хватит, теперь-то ты у меня отдохнёшь где следует и как следует. Я же предупреждал тебя. Предупреждал?
Василий глядел на участкового невидящим взором, продолжая сидеть, подперев кулаком подбородок и даже не шелохнувшись.
«Давай-давай, вставай. Пойдём», - тряхнул его за плечо полицейский.
Глядя куда-то вверх в алеющее закатом вечернее небо, Василий печально вздохнул: «Достали, тля! Никакой жизни от вас хорошим людям нет».