Проблема под названием "человек - медведь" с каждым годом все обостряется. Мне выпала удача познакомиться с человеком, который знает о ней если не все, то очень многое.
Владимир Григорьевич Мандрица - ветеран труда, ветеран спорта, а кроме того известный на Сахалине медвежатник. Хочу привести некоторые отрывки из его интереснейших воспоминаний.
- Я вырос среди нивхов. Рядом с Адо-Тымово, в 4 километрах на правом берегу реки Тымь, было их стойбище. В стойбище жили три брата - Калин, Пургин, Пларгин. Самым богатым из них считался Калин - у него были собачья упряжка, невод и жена. Нивхи ловили рыбу и охотились. Медведя, убитого охотником, они встречали песнопением. Женщины били колотушками по бревнам - что-то вроде музыки. Они считали, что медведь был их предком и родственником и представителем мира таежных (горных) духов.
На левой стороне находился старый Чир-Унвд. Там нивхи выращивали медведя - медвежонка ловили и держали в деревянной клети, утыканной поверху гвоздями, чтобы не грыз. Кормили рыбой и ягодой, выводили на прогулку. Когда ему исполнялось три-четыре года - праздник медведя устраивали. Мне было 10-12 лет, когда я увидел, как медведя выводили… какой это сильный и красивый зверь.
В 1950 году праздник прошел в Потово (прежнее название Чир-Унвд), но тогда родители меня не пустили - маленький. В 1953 году в Чир-Унвде состоялся последний праздник медведя и больше его не устраивали…
В старом Чир-Унвде жил самый богатый нивх Паркизин - имел две упряжки по 12 собак. Дочь училась в Ленинграде на отделении народов Севера вместе с их родовым вождем Санги. Только богатым нивхам разрешалось держать медведя. Вот у Паркизина и жил медведь. Он разрешал мне иногда смотреть на него. Покосы были рядом, где мы помогали взрослым. Приезжали к Паркизину верхом на лошадях. Конфеты медведю давали. Шкодничали - труху заворачивали в обертку… Медведь понимает - рычит, сердится. Паркизин бежит, прогоняет нас: "Уходите, уходите, не дразните…"
Когда наступил праздник медведя, пять человек взялись за локотки, за ними встали следующие пять, и так до десяти рядов - дорогу тропили в снегу к месту праздника - от дома Паркизина через Тымь на другой берег. По краям дороги шесты воткнули - на метр в снег, два метра сверху. На концах шестов заструги сделали, т.е. нарезали стружкой. Затем брали клюкву и прижимали к ним, потом ещё, так несколько раз пока стружки соком не окрашивалась. Когда шесты ставили, стружки распускались - красиво.
Женщинам палки черемушные привезли на нартах. Они ими по бревну били. Шум стоял. Гору палок разбивали за день.
Соревновались между собой за право, кто будет стрелять в медведя. Как это они делали, я точно не помню. То ли в цель стреляли, то ли на дальность. Медведя к дереву цепью привязали. Он яму лапами откопал в снегу и лег. Лучшим стал гиляк Дмитрий Нырк. Судейская бригада образовалась - повязки на рукавах и бантики на груди - из красной материи. Председатель Чирвундского сельсовета им кусок красной материи подарил. Происходило прощание с медведем. Они для него специальные блюда готовили - мос из вычищенных шкурок юколы, отваренных в кипятке. Палочкой кормили животное. Каждый давал по кусочку от ребенка до старших членов семьи - сначала жена Паркизина, затем он сам. Потом Паркизин давал сигнал к началу действия.
Дмитрий Нырк подошел к дереву, снял лук, и с расстояния двух метров выстрелил зверю под лопатку. Стрела длинная, не меньше метра - на три четверти вошла. Медведь стоит, только засопел сильно, будто воздуха не хватает. Тогда гиляк вторую стрелу вогнал туда же. После этого медведь упал…
* * *
Научил меня стрелять родственник из Адо-Тымово - дядя Тимофей Алексеев. Именно он подарил мне ружье, когда мне исполнилось 14 лет. Я заболел этим ружьем.
Неподалеку связисты на точке стояли. Дружил с ними. Как-то увидел у них плакат: "Оружию уход нужен, кто небрежен - тот безоружен". Стал просить:
- Подарите мне плакат.
- Дров напилишь, дадим, - отвечают связисты.
Пилили с братом ручной пилой дрова целый день, чтобы я мог плакат получить. Принес его домой, стал прибивать над кроватью. Известь посыпалась. Мать с работы пришла, отчитывать стала:
- Что же ты со стенкой наделал? - но плакат не сняла.
В Адо-Тымово Сатаров Борис жил - штатный охотник. Только охотой занимался, строгий такой - татарин. Сын его Виктор мне принес семь патронов для ружья и один для карабина. Я прятал их в сарае. Когда ружье подарили, вытащил их и на охоту пошел...
- У тебя что, сабантуй был? - говорит мне Сатаров при встрече.
- А почему ты спрашиваешь?
- Лицо счастливое… - сказал он, а затем добавил: - Я знаю, тебе Тимка ружье подарил. Если "птичка" будешь стрелять, отберу - не посмотрю, что батька председатель колхоза.
Пороха у меня не было. Иду в магазин.
- Дайте мне спичек две упаковки, - прошу я. В каждой упаковке по 20 спичечных коробков.
- Зачем тебе так много? - спрашивает продавщица.
- Патроны заряжать…
Дала она мне спички. Поняла, что если не даст, так я сам достану…
Давай мы с братом спички колупать. На один заряд 10 коробков спичек требовалось. Конечно это не порох, заряд с задержкой шел…
Первой я белую сову убил. Повесил на пояс и несу в поселок. Знакомый отца меня увидел с трофеем:
- Если узнают, накажут. Их нельзя стрелять. Спрячь быстрее.
Я тогда понял, что не на всех птиц можно охотиться, есть те, на которых охотиться нельзя - это редкие, исчезающие птицы.
А то, что я буду охотиться на медведей - сильных, опасных и непредсказуемых животных - я тогда просто не думал.
К тому времени я окончил 7 классов и поступил в ремесленное училище в Охе. Там же стал работать помощником мастера-бурильщика. Оттуда 2 июля 1962 года меня призвали в армию.
* * *
И перед армией, и в армии, и после Владимир Григорьевич активно занимался спортом, что и определило его дальнейшую жизнь как спорторганизатора и тренера.
* * *
- В Аниве я познакомился с районным охотоведом Владимиром Комаровым, егерями заказника "Крильон" Домашенко Павлом и Радыгиным Вячеславом, с межрайонным охотоведом Картавых Федором Леонтьевичем.
Павел Домашенко был настоящим охотником-медвежатником, он очень хорошо знал повадки медведей, как они живут, когда и где питаются, что едят и как нападают на домашнюю скотину. К этому времени я три года изучал все, что писали о медведях в газетах, читал специальный журнал "Охота и охотничье хозяйство", разные книги. Теорию о медведях я уже знал хорошо, у меня появилось сильное желание научиться охотиться на медведей по-настоящему. Домашенко показал, как надо выбирать место для засидки, как его строить, как подходить к приваде или убитой медведем корове, или как надо вести себя в засаде, как одеваться, - в общем, всем премудростям, которые необходимо выполнять при охоте на медведя.
Благодаря Домашенко и охотоведу Комарову меня через год включили в бригаду по отстрелу медведей-вредителей ("скотинников"). Тогда такие медведи считались расхитителями социалистической собственности, и разговор с ними был короткий.
В заказнике "Крильон" в то время находилось около 1200 молодых телок совхоза "Пограничный". Медведи сильно шкодничали, хотя в речках было полно рыбы. Убивали до 50 телок в год. В неделю по 4-7 голов. Поэтому мы часто выезжали в заказник для отстрела.
Кстати, выезд в заказник был строго ограничен. Пропуск выдавал обком КПСС и управление охотничьего хозяйства Сахалинской области.
Медведи чаще всего нападали на скот в дождливую погоду. Иногда залезали прямо в загон и там драли коров.
Есть три категории медведей: трусливый, наглый и умный. Трусливый - это тот, который удирает при любой встрече, обильно поливая свой путь испражнениями. Но таких медведей не так много. И не они объект охоты. Наглый - это тот, которого может остановить только пуля. Вот пример наглого: ломает ночью заграждения загона (его не останавливает даже то, что по четырем углам загона стоят бочки с горящей соляркой) и убивают дюжину коров.
А вот пример третьей категории - "профессор". Так мы окрестили медведя в Анивском районе. Пристрастившийся к мясу зверь задрал к тому времени, как обратились к охотникам, уже семь коров. Засидки и лабазы рядом с местом, где "профессор" закопал говядину, не помогли. Медведь был до того умен, что нам иногда было непонятно, кто кого выслеживает. Во всяком случае, стоило мне вместе со своим напарником отлучиться с лабаза всего на один час, чтобы поесть горячего, медведь вернулся на свой схрон. Раскопал мясо, пожрал и снова на свой наблюдательный пункт, куда-то наверх сопки, откуда наверняка видел или слышал нас или чуял по запаху. Выманить его помогла хитрость. Надев на двоих одну плащ-палатку, пришли на место засидки. Я залез на ель, а напарник, опять укутавшись в плащ-палатку и разговаривая сам с собой, покинул место охоты. "Профессор" нарисовался - решил, что люди ушли… Меня устроить этот маскарад с плащ-палаткой надоумил Домошенко - для меня он непререкаемый охотничий авторитет.
Вообще, в книге Пожитновых, кажется, я обнаружил интересные данные о медведях. Пожитновы - биологи, живут в Центральной России, в лесу, занимаются выращиванием и наблюдениями за медвежатами. Они утверждают, что, начиная с семи месяцев, медвежата начинают соображать, различать лесные звуки и запахи. Взрослый медведь, по их данным, различает от 700 до 1000 звуков и запахов, боится лязга железа и скрипа резиновых сапог. Он знает, что понесет наказание, если покусился на корову и тем более на человека. Придет к приваде специально, треснет сучком и бросается наутек - проверяет тем самым, нет ли поблизости человека. Затем приходит вновь и лежит часами - прислушивается, нет ли рядом охотника. Так же к корове подходит. Если заподозрит опасность, он от голода помирать будет, но не подойдет…
Но и я медведя научился чувствовать, не хуже его самого. Ведь он псиной воняет и тоже потеет. Оттого запах… Те же загрызы - следы на дереве от зубов медведя, задиры - содранные с дерева кора, ветки… Медведь ломает их, встав на задние лапы. Таким образом, он помечает свои владения. Его соперник, претендующий на эту территорию, должен оставить свои метки выше предыдущих…
А вообще, охотнику одной смелости мало. Необходимы терпение, настойчивость, аналитические способности, За одним медведем охотился пять лет. Он все время от меня уходил. Меня он, наверное, изучил не меньше, чем я его. Взял его ночью с лабаза, используя прицел ночного видения. Ему, наверное, лет 20 было - опыта не занимать. Шкура в плешинах величиной 20-40 сантиметров.
* * *
Опасность нападения медведя на охотника всегда существует. Раненый зверь, если его не отстрелять, может напасть на любого человека, который ему встретится на пути, будь то грибники, пастухи или туристы.
Весной охотился в Заячьем распадке. Увидел медведя за 200 метров. Прополз половину, дальше мокрый снег и вода, стрелял лежа. Медведь упал после первого выстрела. Я подошел к нему и достал фотоаппарат, чтобы сделать снимок. Стоял в пяти-шести метрах от медведя. Вдруг медведь приподнялся, хотя и с трудом, весь сжался как пружина и прыгнул на меня. Реакция выручила. Бросил фотоаппарат и выстрелил ещё раз. Молодой самец, три- четыре года, и очень живучий оказался.
Вот еще один подобный случай. Осенью на реке Голая я шел с верховий вниз к лабазу. Речка в одном месте резко поворачивает влево, над водой повисли два больших дерева. Только тут почти рядом я увидел медведя, который стоял в воде и ел рыбу. До него было 8-9 метров. Я прицелился в левую лопатку и выстрелил. Медведь заревел и бросился бежать на трех лапах, падая, вставая и снова падая в речку. Так он перебежал на другую сторону, начал валяться и реветь от боли, будто хотел вытереть, вырвать пулю из себя. Я перезарядил карабин и стал ждать, что будет дальше. Тут медведь увидел меня, бросился навстречу, я ждал такого момента и готов был к выстрелу, что я и сделал.
Но есть еще одна медвежья опасность - трихинеллез. Мясо употребляется в пищу после обязательной проверки на наличие трихинеллеза в специальной лаборатории. Охотники подписку по поводу этого раньше давали и сейчас дают.
В 1979 году на трихинеллез не проверили - торопились сделать окорок к празднованию очередной годовщины Великой Октябрьской революции. Куски по 5-10 килограммов нарезали, закоптили. Сверху личинки погибли, а внутри остались. 142 человека заболели в результате угощения - от охотоведа до председателя райкома, чуть не умерли. Хорошо, что все обошлось, могло быть и хуже.
* * *
В 1998 году меня змея укусила, чуть не умер. Я с Горностаевым Николаем ходил на Пиленгу. Болотники снял, сижу в футболке, наслаждаюсь природой. Принялись обедать. Вижу, змея ползет. Николай за ружье схватился. Расстрелять её собрался. "Не трогай, пусть ползет", - говорю я ему. Под валежник заползла, не видать. Когда собираться стали в обратную дорогу я наклонился, чтобы сапоги одеть. И вдруг почувствовал укус прямо в локоть правой руки.
Руку перевязали повыше укушенного места. Пошли в сторону рыбаков. Нужно было пройти 10 километров до рыбацкого стана. Чувствую как мое состояние ухудшается, ноги заплетаться стали, зрение теряю. Николай взял мой рюкзак.
- Давай я пойду за помощью… Ты иди до речки, но не переходи её, не дай бог упадешь… Жди меня.
Дошел я до речки, а там узкое бревно. Примеривался долго, прошел. На другом берегу остановился. Воды попил. Меня тошнит. Совсем плохо стало. Вижу по тропе ко мне бегут четыре человека с носилками.
Змея укусила меня в 15:00. В 22:30 добрались до "Петросаха" - там медчасть была. Пришла врач. В медпункте меня начало рвать, сознание потерял. Капельницу поставили.
- До утра не доживет, - слышу я. Еще успел подумать, о ком это они говорят, кому это плохо… - Надо в Смирных везти.
В Смирных мы приехали в 6 часов утра. В машине капельницу не снимали. Рука распухла, стала как нога. Пятна темные по всем телу. Сразу на операционный стол положили. Вскрыли предплечье в нескольких местах, чистить затеяли... И в реанимационное отделение.
- Завтра на вертолете в Южный отправим… всех необходимых лекарств для лечения у нас нет…
Месяц ничего рукой этой делать не мог. Ведь если бы сразу меня госпитализировали, все бы легче обошлось. Мне же пришлось идти. Яд с кровью по организму разбежался, потому так плохо стало. Я еще не мог предполагать, что через год мне другую руку ракетой оборвет.
(В 1999 году у Владимира Григорьевича - главного судьи международного лыжного сахалинского марафона - в руке взорвалась новая ракета. Оторвало левую кисть. 56 осколков посекли лицо.)
Когда взорвалась в руках ракета - огонь в глазах. Ничего не слышу… Перепонка лопнула. Тренер из школы связку шнурков притащил с проката для перевязки - что под руку попалось. Люди помогли. Бинты появились. Жгут наложили. Машиной меня тут же отвезли в городскую больницу.
После травмы руки я очень сильно переживал, как я буду жить и работать, а, главное, смогу ли охотиться на медведя как раньше? Шок был полный. Психологи мной занимались.
Фантомные боли так и остались. Первые годы травмированная рука сильно болела. Я не мог положить ружье на левую руку и нормально стрелять - только с хорошего упора, но упора под рукой иногда просто не было. Я очень много тренировал руку различными упражнениями.
Травму я получил в марте, а уже в апреле пошел на охоту, прежде всего для самоутверждения. Весной я с ружьем, разрешение на карабин мне тогда не дали, пришел в Заячий распадок, где однажды взял своего первого медведя. Вечером увидел медведя на кормежке. В 200-х метрах. Скрадывал его минут 20-25. Подкрался на 20-25 метров. Пробовал по-разному прицеливаться, рука не слушается, сильно трясется. Я несколько раз прикладывался, прицеливался и наконец выстрелил. Все равно промазал. Медведь убежал. После этого было еще семь таких неудачных попыток. Только весной 2002 года я взял первого после травмы медведя.