Алевтина Степановна спала без сновидений. Ее, утомленный реалом, внутренний мир радостно погружался топориком к смутному дну забытья... В углу подоконника вдруг ожила мертвая осенняя муха и спокойненько прожжужала над провалом зубных протезов в сторону пюпитра...
- Гермес! Гермеес!!! Спишь?!!! - спрашивали Эрос и Дионис.
- Отнюдь - встрепенулся Гермес - знаете, друзья, завалялась у меня одна ветхая олимпийская история, в коей , простите, нет места Эросу. Помнишь Тесея, Дионис?
- Помянут Тесея, тут же помянут и мою Ариадну. Но отчего, отчего так сложилось, коллеги? Ведь что только с ним не случалось - Перифет, Керкион, Синис, Прокруст, Минотавр с рогами...
- Не печалься, Дионис, - отвечали Эрос и Гермес - когда ты печалишься, на земле одним кошмаром становится больше и потом, ведь до сих пор неизвестно, чьи это были рога...
В отличие от большинства мифических персонажей, Тесей появился на свет почти запланировано, не случайно, в результате многоходовой и даже несколько многолюдной акции:
Аb ovo:
Давным-давно, в Афинах, там, где Акрополь был досадной новостройкой, там, где Платон приносил Сократу пиццу, а боги уступали эллинам, если помеха справа, там, где расцветающие левкои заглядывались под туники зеленооких дриад, там, где всё есть, но не все включено, правил батюшка царь Эгей. И не было у Эгея детей.
Украдкой поглядывал он в сад брата Палланта, там, где резвились 50 (ох уж эти мифотворцы ) отъявленных братовых сыновей, и икра не лезла в горло, и компот, собстно, не лился в рот. Наследник нужен был позарез.
В те времена фаталистов и стоиков, мужское бесплодие лечилось незатейливо, просто, методом наобум. Эгей пару раз женился, переобулся в выходные сандалии и отправился в путь за рецептом к Дельфийскому оракулу. Детей по прежнему не было.
"Дельфийский оракул — это прорицалище при храме Аполлона в Дельфах. Дельфы расположены в Фокиде у подножия южного склона горы Парнас." (с)
Жрицей Дельфийского оракула, в те времена безграничного мышления и оптимистичного эллинства, могла стать любая, с годным резюме и неустойчивой психикой. Её, любую, греки именовали Пифией, водружали над ядовитыми испарениями из расщелины в скале, и, замирая всем приходом, ждали от жрицы пророчеств и руководств.
Эгею досталось такое:
"Не развязывай нижний конец винного меха, пока не вернешься в Афины".
Выйдя из храма после сеанса, Эгей долго подпирал руками подбородок, а спиною Парнас, но разгадка не приходила.
Олимпийский пантеон, и даже Эрос вездесущий , в одночасье отвернулись от незадачливого Эгея и только Дионис, этот бог кривых дорожек и покровитель всяческих божьих тварей, привел бездетного царя на огонек в город Трезен, к закадычному другу - Питфею. Случайно, не нарочно, была у Питфея дочь - Эфра.
Питфей молниеносно разгадал, где и как нужно развязывать винный мех, ведь ключик прост - не нужно усложнять.)
И под звон танцующих амфор, под льющийся пунцовый сок лозы, под грохот тысячи тимпанов в голове и фантомный хруст крыльев, под гитарный глас неги и вспышки "Эвоэ!" - погас хмельной вечер Эгея в Трезене.
И солнце всходило, и радуга цвела, утром Эгей нашел себя в постели дочери друга, Эфры. Пылали , как водится, закаты, и ливень бил в стекло, а царь батюшка, оставив и меч, и новые сандалии, бежал по утренней божьей росе к себе, в Афины, прижимая к груди остатки винного бурдюка.
Греки были хоть и древними, но и им было предельно вдомек, что сюжетец давно бродит пО мiру с окладистой бородой, и не тянет не то что в ток шоу на второстепенном канале, но и на попадание в сборник национальных мифов.
Кабы не Посейдон. А ведь в ту шальную древнегреческую ночь и он побывал в постели Эфры. Ну, так говорят. По крайней мере, именно так рассказывал малышу Тесею и заинтересованным горожанам дед Питфей. Посейдон не отрицал. А Эгей ничего и не знал о рождении сына еще 16 лет, греки такие греки.
Парнишка рос безотцовщиной, шалуном и дедушкиной радостью, как многие , а вырос принцем крови и сыном бога, что случается намного реже.
- И это все? Гермес?! - спрашивали Эрос и Дионис.
- To be continued! - отвечал плут Гермес, - Компрене-ву, мон ами?)
Начало тут