«Налетели ветры злые. Ой, да с восточной стороны…»
С восточной, если Москву принимать за «точку отсчёта», но совсем не злые — добрые, ностальгические, местами сильно сентиментальные.
…Вылетев поздним вечером из московского «Домодедово», ранним утром следующих суток (с учётом разницы во времени) я приземлился в томском «Богашево».
Мороз минус 11, но особого холода не чувствуется.
Как же давно я не был в Томске! Целое десятилетие, а то и больше. Лет пятнадцать? Семнадцать? Склероз…
Ах, Томск! Как много в этом звуке для сердца русского слилось! Во всяком случае во мне много чего моментально отозвалось…
Хотелось поскорей добраться до гостиничной постели, чтобы бухнуться спать: весь полёт из-за своей «совиности» мне, бедолаге, не удалось сомкнуть глаз, а потом из-за четырёхчасовой разницы в поясах уже и утро наступило
Такси — отель.
*****
Отоспался в «Купеческом доме» (так гостиница зовётся).
Потом долго нежился в номере.
Принял душ и опять бездельно валялся и нежился в кровати.
Чувство истомы и ностальгии.
…Когда-то в начале 2000-х почти я не вылезал из Томска: командировка сюда следовала за командировкой. Сейчас по-взрослому (или уже по-стариковски) понимаю, что всё то множество реализуемых с моим участием проектов было никчемной мишурой. Пустышкой в блестящей обёртке! Фантиком без начинки, которым увлекался то ли идиот, то ли идеалист, то ли и тот, и другой в одном лице. Ни уму, ни сердцу. Разве что себя чем-то интересным, как тогда казалось, занимал.
Нынче, так сказать, прозрел (саркастическая улыбка), пусть и поздно. Глаза на мир открылись (смеющийся смайлик). Впрочем, переосмысление случилось тоже больше десяти лет назад. Или… пятнадцать? Семнадцать? Сразу, как закончились сюда командировки?
Лучше поздно, чем никогда.
…С высоты лет видится: не «работа» оказалась тем главным в Томске, ради чего я тут бывал. Что же тогда? Люди. Впечатления. Собственная относительная молодость.
…Словно возвратился в прошлую жизнь, но с осознанием, что теперь тут — никого.
Не то, чтобы совсем никого, а то, что никого из той, прежней, жизни, в свой нынешний томский заезд («залёт») не увижу. Могу не увидеть, ибо кто-то поуходил туда, откуда не возвращаются.
Пока чего-то не случилось или же ни случилось, это всего лишь вероятность. Или вероятность модальности (улыбаюсь).
Не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь…
…Впрочем, стоп! Мессенджеров теперь навалом — наверняка какой-нибудь да найдётся, с помощью которого можно связаться с «адресатами»!
Если мало кого увижу (или вообще никого), что ж, знать, такова моя горькая судьбина (печально-ироническая улыбка). Тогда хотя бы просто здания полицезреть! Насытиться морозным сибирским воздухом (в прямом смысле) и… атмосферой ностальгии (в переносном)!
*****
…Наконец-то поборол матушку-лень и пошёл гулять.
Что меня всегда удивляло в Сибири, так это то, что мороз тут переносится намного легче и «теплее», нежели ровно такой же «по градусам» в Москве и вообще в европейской части (не только России). Случайно падали звёзды в мои пустые карманы и оставляли надежды. Звёзды были воспоминаниями, карманы совсем уж из вакуума не состояли, а колени, разумеется, от холода не стыли и не дрожали — они были укрыты джинсами (костюм с брюками после самолёта я снял и одену его уже только завтра и послезавтра на "официозы"). Потеплело, кажется, до минус семи (с раннего утра было 11 ниже нуля). Я был счастливый и трезвый.
Посему двинулся с жаждой «вновь посетить» знакомые до боли места: улицы и площади. Их, любимых, не так много, но они узнаваемы, саднят и даже «кровоточат ностальгией молодости»...
Стоп! Первая остановка.
Стоило оглянуться назад — и вот вам сразу же промежуточный итог то ли моего «всеядства», то ли «тормознутости»: на фото — отель, куда «важных» московских гостей поселили организаторы мероприятия, на которое я сюда прилетел.
Гостиница, кстати, деревянная. Не вся. Первый этаж — кирпич. Второй и третий — сплошь дерево. Оттого в ней и слышимость, коли кто сверху, справа или слева походить удумает, — ого-го какая! В общем, всё ровно так, как было у купцов самых крутых гильдий в XIX веке!
…На «переднем крае» снимка — бронзовый (?) бюст, оказавшийся декабристом Гавриилом Батеньковым (кажется, это единственный в стране памятник данному персонажу). Площадь перед «Купеческим домом» — тоже имени Батенькова. Бунтовщик всё пространство вокруг покрыл своей «харизмой»… или её отсутствием.
Истории Томска я не знаю. Или знаю кое-как и абы что, ибо... ну, да, можно и так: «мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь».
Поэтому живо заинтересовался, чем же Батеньков так знаменит, кроме мятежа против своего государя-императора? Ведь вообще декабрист с этой фамилией в России как-то не особо на слуху, теряясь среди других маститых мятежников (заодно: не стоит его путать с поэтом Батюшковым!). Можно даже сказать, вообще не заметен среди таких «революционных столпов» как князь Трубецкой, Муравьёвы-Апостолы, Пестель, Рылеев, Каховский Бестужев-Рюмин, Бестужев-Марлинский, Оболенский, Якушкин и т.д. и т.п. Чем же сей Батеньков так прославился?
Оказалось, что ничем особенным. Так себе, мелочь пузатая! Ну, родился «почти мёртвым» и вроде как уже только в гробике «признаки жизни подал» — откачали, вытащили с того света. Ну, в детстве рос очень нервным ребёнком. Ну, во взрослом возрасте пожил года четыре в Томске (ещё до декабрьского мятежа), руководя здесь работами по благоустройству улиц. Ну, ещё кое-как в Петербурге потом починовничал (не путать с «почаёвничал»), а затем просто вышел в отставку. Не в тираж! Тут-то его время выйти на Сенатскую площадь и приспело.
…Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь
В тот назначенный час?!
Где стоят по квадрату
В ожиданьи полки —
От Синода к Сенату,
Как четыре строки?![1]
...Этот дядя, в общем, посмел, вышел, побузил, побуянил и, следуя логике победителей (которых не судят, но которые сами судят), загремел в кутузку…
После декабрьского восстания самодержавие долгие годы томило Батенькова в одиночке Петропавловки, а в 1846 году он был выслан… да-да, в Томск. Вот этим, видимо, в сибирском городе он и знаменит. Дважды ступил если не в одну и ту же реку (Томь или Ушайку), то в один и тот же град.
К томским морозам опальному дворянину и офицеру было не привыкать, ибо родился он и детство своё провёл в Тобольске. «Почти неподалёку» отсюда. Однако закончил свою жизнь Батеньков всё одно не в Томске. Через десять лет после второго «пришествия» в Томск, как только вышла государева амнистия, подался прочь от зауральских морозов в европейскую часть России...
P.S. Это я, так сказать, попутно и по ходу дела слегка подначитал о Гаврииле Батенькове в «интернетах» и облёк известное (не всем) содержание в собственную слегка гротесковую «прозаично-бурлесковую»[2] форму. Ну, раз уж его бюст в объектив моего мобильника влез столь беспардонно...
Продолжение следует
[1] Александр Галич «Петербургский роман»
[2] Бурлеск (фр.burlesque, от итал. Burla — шутка) – вид комической поэзии, сформировавшейся в эпоху Ренессанса.
Продолжение:
1. Три дня в Томске. День первый. Часть I
