Оригинал тут: https://warhead.su/2020/01/22/zheleznaya-doroga-vysokaya-kuhnya-i-meteostantsii-tehnologicheskie-innovatsii-krymskoy-voyny
Надо сказать, что Крымская война в российской историографии довольно часто исследуется бледно, хотя по моему глубочайшему убеждению она стала знаковой войной для всего XIX века. Крымская получилась своего рода водоразделом между «галантными войнами» XVIII века и гигантскими мясорубками Первой и Второй Мировых войн.
В нашей литературе довольно часто обращают внимание на скорее несущественные детали (те же штуцеры), возводят их влияние на события в n-ную степень и делают совершенно фантастические выводы. Например, что войну русские проиграли потому, что англо-французские штуцеры были на 600-800 шагов, тогда как русские гладкоствольные ружья всего на 200-300 шагов. Меж тем, всем известно, и об этом упоминают те же американские военные историки, что до эры магазинных винтовок и пулеметов остановить скоординированную атаку пехоты исключительно стрелковым оружием было невозможно.
И это вполне подтверждается математически. Смотрите сами. При росте человека 167 см длина шага равна приблизительно 0,69 м, значит в одном километре 1449 шагов, для ровного счета округлим до 1500. Скорость пешехода 5 км/ч, соответственно на преодоление одного километра потребуется 12 минут. Если мы говорим о дистанции в 600-800 шагов – то 6 минут. Однако понятно, что на такой дистанции (дистанции рывка) строй солдат перейдет на быстрый шаг (9 км/ч, или 3 минуты до сближения) или на бег (15 км/ч, или 2 минуты до сближения). Паспортная скорострельность английского штуцера Enfield Pattern образца 1853 года – 3 выстрела в минуту. То есть противник до штыковой успеет дать 6-9 залпов, не более. Но мы забыли еще кое-что. Прицельная дальность штуцера Enfield Pattern образца 1853 года – всего 300 ярдов (275 метров), далее точность стрельбы резко снижается. 270-280 метров, то есть самый опасный отрезок, пехотинец даже медленным шагом (5 км/ч) пройдет всего за полторы минуты, бегом же – за 30 секунд. Как итог – на эффективной дальности стрельбы боец, вооруженный Enfield Pattern образца 1853 года, сможет дать 1-3 выстрела, не более, и дальше дело перейдет к рукопашной.
Даже из этих, совершенно прикидочных, выводов понятно, что главную роль на поле боя играла артиллерия. И это вполне отмечает российский историк Алексей Кривопалов, рассматривая, например, битву при Альме. У русских было 96 орудий, у союзников – 140. Против французов русские выставили 40 орудий, против англичан – 56. Стандартное русское полевое орудие в 1854 году – это 6-фунтовая пушка. У англичан артиллерия была примерно такой же, а вот у французов калибр полевой артиллерии равнялся 12 фунтам. Получилось, что на левом фланге сорока русским 6-фунтовым пушкам (вес залпа 240 фунтов железа) противостоят тридцать 12-фунтовок французов (вес залпа 360 фунтов железа).
Попросту говоря - именно разница в весе залпа артиллерии в почти два раза, подавившая русские пушки на левом фланге, и обеспечила обход русского левого фланга генералом Боске.
Из вышесказанного видно, что поговорить о реальных технических инновациях в Крымской войне стоит, благо – их было просто гигантское количество.
И тут стоит сказать пару слов об иностранной (прежде всего английской) историографии. Так вот, на Западе Крымскую войну воспринимают больше как «выставку достижений народного хозяйства», войну технических новинок, войну индустрий. Так, Якуп Бекташ в своей статье с говорящим названием «Крымская война как технологическое предприятие» (The Crimean War as a technological enterprise) прямо пишет: «эта война стала возможностью для предпринимателей и изобретателей подвинуть свои изобретения и предприятия, причем массово вводить в дело новые изделия на волне патриотизма. Эти технологии, новые и не очень, испытанные в таких масштабах, начали формировать и новый способ организации и ведения войны, новые подходы к боевым действиям, связи, отчетности, и т.д.»
Про бронированные батареи – предтечу броненосцев – все знают. Про использование минных заграждений на море – тоже. А вот менее известные новинки. Сначала поговорим о нереализованных до конца, или немного безумных.
Бронированная корабельная башня. Да, ее прообраз был изобретен в Крымскую войну. Летом 1855 года при обстреле Таганрога союзники из-за мелей Азовского моря испытывали ужасные сложности. Кэптен Фиппс Коулз создал плот (англичане прозвали его «Леди Нэнси»), на котором разместил артиллерийские орудия. Но вот беда – артиллерийские расчеты англичан на плоту несли потери от ружейного огня русских с берега. И Колуз предложил… поставить над пушками железные купола. Проект этот очень заинтересовал Адмиралтейство, но Крымская уже заканчивалась, поэтому в результате идею положили под сукно. Позже эта идея вылилась в создание артиллерийских башен.
Мортирный фрегат – в этом явно есть толика безумия. Готовясь к атаке Ревеля и Кронштадта в 1856 году, англичане в конце 1855-го решили перевооружить 44-пушечный фрегат «Горацио» на одни мортиры. Все надстройки были срезаны, а по периметру установлены двадцать четыре 13-дюймовых мортиры, которые одним залпом могли выбрасывать 864 фунта металла. Корабль так и не попал на театр военных действий, в бою не испытан, а после войны, в 1861 году, пущен на слом.
Прообраз «Доры» - 36-дюймовая мортира Маллета. Даже просто перечисление параметров ужасает – вес ядра 1037 или 1334 кг, дальность стрельбы 2.5 км, скорострельность – 4 ядра в час. Две таких мортиры англичане построили в 1855 году, потом компания, их производящая, разорилась, и в серию пушки не пошли. Мортиры были испытаны в 1858 году, оказалось, что заряжать их очень трудно, точность стрельбы не особо хорошая, а сами ядра безумно дороги.
Ну а теперь несколько новинок, которые вполне пошли в серию, и оказали заметное влияние на последующие войны. И первое, что следует упомянуть, это Балаклавскую железную дорогу. Да, при осаде Севастополя ключевой роли она не сыграла, но на опыте ее применения стало ясно, что современную войну и современные войска могут обеспечить только железные дороги. В результате французским инженером Полем Декавилем были изобретены временные узкоколейные железные дороги, которые устанавливались на «последней миле» перед фронтом инженерными войсками.
Кстати, в России железнодорожные войска были созданы в 1851 году, а в 1870 году они вошли в состав инженерных войск.
Вторая новинка – печь Сойера. Британский ресторатор Алексис Сойер, движимый патриотическим чувством, разработал полевую печь, которая была сразу же принята на «вооружение». Его печь, во-первых, экономила топливо (порция на 50 человек требовала 10% от топлива, которое бы задействовали, готовь это все на открытом огне), а кроме того – имела несколько вставок, что позволяло делать супы, каши, печь хлеб, варить картофель, делать компоты и чаи, и т.д. При этом печь была очень легкой, ее могла тащить даже упряжка из одного осла.
Позже модифицированную печь Сойера поставили на колеса, и появилась всем нам знакомая полевая кухня.
Кстати, помимо печи Сойер ввел и еще одно новшество – на этот раз административное – которое очень пришлось ко двору армии, и потом было распространено повсеместно. Алексис внедрил в армии систему учета и контроля продуктов по образцу ресторанов высокой кухни в Лондоне. Была стандартизирована и пронумерована разделка говядины и свинины, определены части на супы, на второе, на засолку. Начался выпуск консервов разного рода бульонов, на которых вполне можно было готовить различные блюда. Странно, но до этого момента ни в одной армии мира такой системы не было.
Третья новинка – госпитальные суда. До Крымской войны главным назначением госпитальных судов было отвезти больных до ближайшего госпиталя на берегу. Там оказывали первую помощь, конечно, но основное лечение предполагалось на суше. В Крымскую раненные или больные английские солдаты транспортировались в госпиталь Скутари под Стамбулом, так вот – во время этих транспортировок потери достигали 30%.
Идея госпитальных судов нового типа пришла в головы Лордам-Адмиралам в 1856 году, именно тогда и началось их строительство. А в 1860 году со стапелей сошли два специализированных госпитальных парохода – «Мельбурн» и «Маурициус». Коренным отличием этих кораблей от госпитальных судов прошлого было то, что они могли именно лечить и ставить на ноги раненных и больных прям на борту. На них стояла современная система вентиляции, были оборудованы койки, созданы большие запасы лекарств и обслуживал больных квалифицированный персонал из Медицинской службы флота. Кроме того, на каждом корабле было три операционных, оснащенных по последнему слову техники.
Нарезная артиллерия. Да, конечно же, она была изобретена задолго до Крымской, но именно Крымская стала толчком к ее массовому внедрению. Предыстория вопроса такова – поле самозатопления русского флота в Севастополе на первый план у Роял Неви вышло противостояние флота с берегом. Но вот беда – корабли-то деревянные, тогда как бастионы – каменные. Наполеон III обеспокоенно писал своему Морскому Штабу: «нельзя рисковать судном, несущим 80 орудий и 1200 человек экипажа, в противостоянии с куском гранита с несколькими орудиями и десятком артиллеристов».
Соответственно, было принято решение увеличивать дальность стрельбы, дабы вести огонь по противнику с безопасного расстояния. Но как? У британского правительства на столе лежало несколько предложений о чудо-пушках с большой дальностью выстрела. И, судя по всему, оно не глядя ткнуло в один из проектов, и попало в проект Ланкастера. Наверное, обрадовало обещание Ланкастера, что его пушки будут стрелять на дальность аж в 6500 ярдов. Но оказалось, что первые пушки были мягко говоря не очень. Из-за овальной конструкции ствола снаряд, идя по нарезу, часто застревал, что приводило к разрыву ствола. Кроме того, опять-таки из за овальной каморы, точность стрельбы была фактически никакой, снаряд просто летел в направлении. Джон Бургойн, испытывавший Ланкастерские пушки у Севастополя пишет: «вчера установили 68-фунтовые пушки Ланкастера, которые могут стрелять на 4000 ярдов. Стреляют они с большим разбросом, снаряд летит непонятно куда».
Уже после войны в серии испытаний было установлено, что максимальная дальность выстрела Ланкастерских пушек составляет 4800 ярдов, а прицельная - 3300 ярдов. Но и этого оказалось достаточно, ибо на равных по дальности с такими орудиями у русских могли состязаться только 3-пудовая крепостная гаубица и 48-фунтовая длинная пушка, которых в большей части черноморских крепостей не было. Вообще, дальность артиллерийского боя в Крымскую возросла в 3 раза с 1000 ярдов в 1854 году до 3300 ярдов в 1855-м.
Еще одна новинка по результатам Крымской – повсеместное внедрение электрического телеграфа. Правда в Крымскую телеграф на начальном этапе больше мешал, чем помогал, ибо политикам, дорвавшимся до тумблера, очень хотелось порулить войсками прям из Лондона, в режиме реального времени, что создало гигантский информационный шум на линиях телеграфной связи, и дельные распоряжения тонули в куче бессмысленной болтовни. Тем не менее, связь между передовыми частями и штабом в известной мере решила проблему управляемости войск, и в последующих войнах без телеграфной связи военные действия даже не представлялись.
Последняя в этом обзоре, но далеко не последняя по факту, новинка – создание метеорологической службы. 14 ноября 1854 года на Черном море начался Великий Шторм, который нанес союзникам потери, сопоставимые с большим сражением. Достаточно сказать, что за время этого урагана англо-французские войска потеряли 38 кораблей, среди них - 100-пушечный линейный корабль «Анри IV», корвет «Плутон», Транспорты «Эйша», «Ганг», «Джорджиана», «Глендало», «Харбингер», «Хё Меджести», «Кенилворт», «Лорд Реглан», пароход «Принс» и т.д.
Помимо кораблей и транспортов были потеряны миллионы фунтов пороха, тысячи ядер и снарядов, провизия, корм для лошадей и мулов, запасы флотского рогатого скота. Людские потери исчислялись тысячами человек.
И в том же 1854 году член Французской Академии Наук Урбен Леверье по приглашению французского Военного Министерства озаботился созданием первой в мире Метеорологической службы предсказания погоды. Леверье сделал простую вещь – он запросил сводки погоды по Европе у своих знакомых ученых за период с 12 по 16 ноября 1854 года. Когда эти сводки были получены, он нанес их на карту, и обнаружил движение урагана от Нидерландов, через Германию и Балканы к Крыму. Получалось, что, имей он эту информацию ранее, войска вполне можно было предупредить о надвигающемся шторме. Собственно Великий Шторм и спровоцировал создание во Франции сети центров наблюдения за погодой (16 февраля 1855 года), а 17 февраля все эти центры соединили телеграфом со штаб-квартирой в Париже и военным министерством.
В 1860 году образовалась всеевропейская сеть наблюдения за погодой, а еще через 3 года капитаны больших судов, выходя из порта или заходя в порт, в обязательном порядке получали метеорологическую сводку на ближайшую неделю.