Слишком много времени имеется в больнице:
Сплошные процедуры, разговоры ни о чем.
Сосед, что по палате, постоянно матерится,
Ругая персонал, правительство и корм.
Прочитанные книги, надоевшие газеты
Стопками пылятся среди фруктов, что не съесть.
Пустые коридоры и пугающие стенды
С различными болезнями, которых и не счесть.
Выходишь на балкон, с тоскою смотришь на прохожих,
Им сейчас неведома больничная тоска.
Расписные облака, подстать былым вельможам,
Разоделись в чистые опрятные шелка.
Вот и сон обеденный подкрался.
Спать не хочется, но выбор не велик.
И встаешь ведь вроде спозаранку –
Непреклонно строг к больным режим.
Редкие звонки из дома иногда приходят,
Пара фраз дежурных, только и всего.
Вновь жена в который раз опять на взводе.
Хотя ей, наверно, нелегко.
Ляжешь на кровать и мысли одеялом
Укрывают мозг больничной простыней.
Запах кварца раздражает страшно,
От таблеток пахнет тошнотой.
Хочется забраться под подушку,
Отключить сознанье хоть на миг.
А на тумбочке стоит пустая кружка,
Не мешало бы ее помыть.
Вены продырявлены иголкой,
Ягодицы от уколов все гудят.
Лишь бы было от леченья толку,
Когда нервы от проблем шалят.
Сердце разрывается от боли:
Жизнь течет судьбе наперекор.
Может быть хотел другой я доли,
Только бог решил, что это вздор.
Дети маленькие дома плачут.
И в квартире съемной нет тепла.
В магазин пойдешь за мелкой сдачей:
Дверь закрыта, в общем, как всегда.
На работе тоже без причины
Крики, маты командирских слуг.
Восприимчив стал я к аллергии,
Не имея званий и заслуг.
Нормы нет – работаешь до ночи,
На износ ветшает организм.
Хвост павлиний расправляешь, между прочим,
Чтоб казаться вечно молодым.
За спиной смеется тихо возраст,
Знает, никому его не обмануть.
За окном темнеет, стало уже поздно.
Ведь прошедший день мне не вернуть.
Потерял семью я в одночасье,
Было это, кажется, давно.
Разве можно болью мерить счастье?
Не игра ведь это, не кино!
Остальное помню, словно в дымке:
Слезы, водка, сон, хмельной угар…
Сумрак музыки, звучащей по старинке,
Разрывает струны у гитар.
Сколько продолжалось так, не знаю,
Помню лишь мерцающий экран –
Я пишу, знакомлюсь и влюбляюсь.
Верю сердцем, это не обман.
Только прошлое коварным спрутом
Не спешило душу отпустить,
Отравляло воздух, воду, звуки.
Обо всем мечтал скорей забыть.
Вновь туман, продлившийся на годы.
Одиночество сковало каждый вдох.
В телевизоре звучит прогноз погоды,
То ли снег, а то ли просто дождь.
И со мной всегда рука об руку
Была та, которой вверил жизнь.
Страха не было, и не было испуга –
Только злость, корыстная как мысль.
Натворил ошибок слишком много,
Влез в долги, не думал ни о чем.
И в груди опять росла тревога
С занесенным надо мной мечом.
Смерть отца сломила мою волю.
Не дождался он внучат своих.
Покрываю голову золою,
Но заканчивать сейчас убогий стих?
Время родов вскоре приближалось.
В январе родились малыши.
Два прекрасных мальчика, казалось,
Над землей летал я в эти дни.
Хотя ровным счетом ничего не сделал,
Только лимузин на выписку пригнал.
Понимаю, все-таки я предал
Ту, которой свою жизнь отдал.
А потом проснулся как-то утром,
В отражение свое взглянул,
И как молния пронзила мудро –
В своей мерзости я утонул.
На кровати плачут два ребенка.
Мне уж сорок, им недели две.
Грязные и мятые пеленки
Стирки ждут покорно в стороне.
Слишком поздно понял – вот же счастье,
В маленьких комочках, что кричат.
И для них не будет другой власти,
Чем родителей напутственный указ.
Говоришь любимой: «Я же верен,
И семью уже не предаю.
Ведь судьбою я уже проверен,
Только для родных своих живу».
Но она нема к моим молитвам,
И за это я ее виню.
Только есть ли право верить лицам,
Когда сам я в ней убил мечту?
За мои предательства и боли,
Оскорбленья, трехэтажный мат
Получил в подарок мешок соли,
Черствый хлеб и в перце мармелад.
Перевод пришел весною зябкой.
Я служивый – выполняй приказ.
Вещи собраны и сложены коляски,
В путь в дорогу, в добрый час!
И шуршат колеса по асфальту,
Дети спят на задних рубежах.
На ногах истоптанные сланцы
Очередно жмут на тормоз и на газ.
За окном мелькают спящие деревни.
Через мост дорога убегает в даль.
Тело так скучает о постели,
Тяжело в дороге даже спать.
Вот и новый город нас встречает
Своей пылью и убожеством дорог.
И никто гостей не пропускает,
Не пускает с хлебом на порог.
Очень долго ищем мы квартиру,
Чтобы просто отдохнуть с пути.
В аккурат паркую я машину,
Но еще горят мечты внутри.
На работе молча представляюсь,
Только чувствую всем телом – не мое!
И кому сказать? Запутался, признаюсь.
Денег нет. Достало. Жизнь дерьмо.
Дома дети, я не вижу их, скучаю.
Рано ухожу, с работы в ночь.
И супруга ритм не понимает,
Вновь скандал и все сомненья прочь.
Чувствую, семья стремится к краху:
Крики, слезы, пониманья нет.
Положил ведь голову на плаху,
А палач смеется, туп ведь меч.
Мы уже друг друга ненавидим.
С уст срываются ужасные слова.
Чувствую себя я третьим лишним,
И звучит свисток – закончена игра.
Просыпаюсь ночью от озноба,
И в моей руке отцовский крест.
Утром ждет меня доставшая работа.
За окном померк последний свет.
Тихо выползу босым откинув одеяло,
Встану на колени, молча помолюсь.
Крик в груди, ведь что же с нами стало?
Для чего и с кем сейчас борюсь?
Оборвал контакты с прошлой жизнью,
Бросил пить и сигареты вон,
Окончательно расправился с эгоистичной слизью,
Каждый день я к богу на поклон.
Так хочу вернуть твой прежний образ,
Блеск в глазах, затмивший сотни звезд,
Твой восторженный и чистый возглас,
Когда верила ты в силу грез.
Мы семья, другой ведь нет на свете.
Я люблю всей магии на зло.
И пускай неведомы ответы,
Когда первый луч стучит в окно.
Знаю, веры в меня стало мало.
Ты итог моих ошибок и всецелой лжи.
Крик в груди, ведь что же с нами стало?
И в тумане растворились сны.
Просыпаюсь. Вновь больничная палата.
Медсестра кричит больным: «Подъем».
Скоро завтрак, процедуры, в крови вата,
Доктора уставшего прием.
Головные боли, капельницы, стоны,
И давление зашкалит сверх причин.
В мышцу бесконечные уколы,
И дешевый в пачке анальгин.
Посылает бог мне испытанья –
Даст ли силы, чтобы их пройти?
Не бывает жизни без страданья,
Когда счастье меркнет позади.
Я не вор, в убийстве не замешан.
Я люблю, живу семьей своей.
В меру терпелив и в меру взвешен,
В тени летней мертвых тополей.
Что же сделать мне, какое чудо,
Чтобы ты поверила в меня?
А пока оставлю на второе блюдо
Свою душу только для тебя.
Не хочу лежать в чужой больнице,
Тратить нервы на пустую брань.
Быть хочу любимым и стремиться
Превратить стекло в резной хрусталь.
Чтобы мы с тобой единым целым
Мир у ног склонили наших для детей.
И не сломят нас зимою ветры.
Просто ты в меня опять поверь!