С момента принятия христианства эсхатологизм становится фундаментальной чертой традиционной русской культуры. Эта черта воплощалась и в рукописных книгах, прежде всего в лицевом Апокалипсисе.
Текст: Алексей Гудков, фото предоставлено автором
На старославянский язык текст Апокалипсиса был переведен не позднее X века. Однако иллюстрированные рукописи «Откровения» появляются в России довольно поздно: предположительно лишь в конце XV столетия. А самый ранний из дошедших до нас лицевых Апокалипсисов датируется серединой XVI века.
Лицевые Апокалипсисы русской традиции помимо «Откровения Иоанна Богослова» и «Толкования» на него святителя Андрея Кесарийского часто содержат и другие эсхатологические сочинения. Рукописи Апокалипсиса могут быть однотолковыми, то есть содержать лишь одно толкование, и многотолковыми – содержащими большее количество толкований. Текст выстраивается по одному и тому же принципу: сначала стих из «Откровения» (иногда красными чернилами), затем – толкование. Количество миниатюр в разных рукописях варьируется от 60 до 250 (и даже более!), но обычно соответствует количеству глав «Толкования» святого Андрея, то есть 72. Иллюстрации, как правило, занимают всю страницу. В ранних манускриптах они чаще располагаются после глав, а в книгах XVIII–XIX веков предшествуют тексту. Иконография русских лицевых Апокалипсисов весьма разнообразна, что указывает на отсутствие единого оригинала, к которому бы восходили все последующие манускрипты. Наиболее распространенной иконографической редакцией является Филаретовско-Чудовская, чьи отличительные черты были описаны Федором Буслаевым в 1884 году («Свод изображений из лицевых Апокалипсисов по русским рукописям с XVI-го века по XIX-й»). Эта редакция получила свое название по имени рукописей, с которыми работал ученый.
Характерной особенностью русского Средневековья являлось широкое распространение не только собственно Апокалипсиса и толкований к нему, но и сопутствующих эсхатологических произведений. Среди них следует выделить «Откровение Мефодия Патарского» и «Откровение Андрея Юродивого», в которых детально и ярко описываются события «последних времен».
В ПРЕДДВЕРИИ КОНЦА СВЕТА
С момента Крещения Древняя Русь была активно вовлечена в эсхатологическую орбиту христианского мира. Ожиданиями Конца света были отмечены 1033 и 1037–1038 годы. К эсхатологии отсылает даже название «Повести временных лет» – наиболее раннего из древнерусских летописных сводов. «Временные лета» есть не что иное, как «последнее время» – время перед Вторым пришествием. Возведение в Киеве Золотых врат, прообразом для которых послужили Золотые ворота Иерусалима и Константинополя, также воспринималось сквозь призму Апокалипсиса: именно через них в город должен войти Мессия. Неслучайно строительство врат, включавших в себя Благовещенскую церковь, равно как и храма Софии-Христа, завершается в 1037 году, то есть к исходу 1033 лет от Рождества Христова и 42 «антихристовых» месяцев (Откр. 13:5). На 25 марта 1038 года приходилась так называемая Кириопасха (совпадение Пасхи и Благовещения), исполненная особого мистического символизма: бытовало мнение, что Светопреставление начнется именно в воскресенье, выпадающее на 25 марта. Эсхатологическое наполнение придавалось и битвам с кочевниками. Сами же кочевые народы (сначала половцы, а позже монголы), с одной стороны, ассоциировались с образом змия, а с другой – отождествлялись с упоминаемыми в Апокалипсисе «скверными народами» Гог и Магог. Согласно «Откровению Мефодия Патарского», послужившему одним из источников «Повести временных лет», «нечистые народы» были заключены Александром Македонским за «железными вратами», но незадолго до воцарения антихриста они появятся вновь.
Новой значимой датой ожидания Конца света был 1492 год. Дело в том, что наши предки жили в ином историческом измерении, нежели мы: по церковной традиции летоисчисление велось от Сотворения мира, и в 1492 году от Рождества Христова наступал год 7000-й. Между тем еще в III–IV веках на христианском Востоке утвердилось мнение о «седморичности» человеческих времен: считалось, что существование Вселенной должно ограничиться семью «веками» (тысячелетиями) и Конец света наступит «в седмом числе». Концепция «седморичности» опиралась на представление о семи днях творения как о прообразе последующей истории человечества. Пасхалии (таблицы расчета дат Пасхи) и в Византии, и на Руси доводились до 7000 года. В одном из манускриптов напротив последней даты даже стояла помета: «Зде страх! Зде скорбь!»; а в другом под 6978 годом (1469–1470 годы от Р.Х.) значилось: «Начало цесарства антикристова». Эсхатологическое напряжение подстегивалось и распространением «ереси жидовствующих». Ночь на 25 марта 1492 года была тревожной: вслушиваясь в темноту, многие ждали звука архангельских труб. Впрочем, вопрос близкого Светопреставления беспокоил людей уже в начале–середине XV столетия. Так, по словам московского митрополита Киприана, «ныне есть последнее время» и бес «велми рыкает». А, узнав о падении Царьграда, один из русских летописцев прямо пишет, что до наступления Конца света остается сорок лет.
По всей видимости, именно во второй половине XV века на фоне развивавшихся эсхатологическо-мессианских идей в России и появляются первые иллюстрированные Апокалипсисы.
СТРАШНЫЙ СУД ГРОЗНОГО ЦАРЯ
В Средние века поведение человека гораздо в большей степени, чем сегодня, определялось верой. А «политика» (это понятие войдет в русский язык лишь в конце XVII века. – Прим. авт.) представлялась деятельностью по осуществлению христианских целей. Так понимал «политику» и русский царь Иоанн IV, прозванный Грозным. Сегодня исследователями уже определенно доказано, что учрежденная царем опричнина была явлением религиозного порядка: ее создание связано с ожиданием Конца света и вдохновлено как текстом самого Апокалипсиса, так и «Откровением Мефодия Патарского». Возникновение опричнины пришлось на очередной эсхатологический всплеск, которым отмечен временной промежуток между 7070 и 7077 годами от Сотворения мира (1562–1569 годы).
Первый русский царь одновременно считал себя последним праведным государем – богоизбранным царем «нового Рима» и «нового Иерусалима», чье появление в преддверии эсхатона было предсказано епископом Патара. Этой доктриной определялась вся его политика, как внешняя, так и внутренняя. Что до последней, то, сознавая себя проводником божественной воли, Иоанн IV решает творить Страшный суд уже здесь, на земле, возложив на себя сакральную функцию по «спасению» подданных в «последние времена»: пострадав в мире дольнем, «грешники» «очистятся» для мира горнего. Само слово «опричники» можно перевести как «избранные». Именно «избранным» предстоит вести борьбу со злом в «последние времена», лишь они спасутся. Опричники всегда стояли по правую руку царя, а земские – по левую: подобно тому, как на Страшном суде по правую руку от Христа будут находиться праведники, по левую – грешники. Образ жизни и верхняя одежда опричников соответствовали монашеским, равно как и царя-«игумена» (бытовало представление, что «спасенными» в «последние времена» будут лишь монахи и духовные лица. – Прим. авт.). Приказы «игумен» отдавал прямо в храме. Царь и опричники называли друг друга братьями. Эсхатологический пафос царя отразился и в символике Опричного дворца, построенного во образ Божьего града, описанного в Книге пророка Иезекииля.
Опричные казни с применением огня, воды, хищных зверей и практики рассечения человеческого тела также были исполнены символизма, являясь аллюзией на притчи из «божественных книг», где повествуется о наказании грешников и загробных мытарствах души. Например, согласно Апокалипсису, за смертью в образе всадника на бледном коне следует ад, «и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными» (Откр. 6:8) – неслучайно в лицевых «Откровениях» распространены образы диких зверей, поедающих грешников. Анализируя эти изображения, искусствовед Николай Покровский пришел к выводу, что звери, птицы и пресмыкающиеся олицетворяют собой мытарства или собственно грехи: козел – блуд, собака – зависть, медведь – «чревобесие» и т.д.
Именно к эпохе Иоанна IV относятся первые из сохранившихся лицевых Апокалипсисов. Одним из главных центров их создания являлся скрипторий московского Чудова монастыря.
Эсхатологические ожидания Иоанна IV оказались тщетны. В конце жизни царь и сам понял, что прельстился, начав каяться. Вскоре после смерти Грозного началась эпоха Смуты. Ее события не способствовали снижению апокалипсического напряжения – ведь в те годы разрушался привычный средневековый мир, уступая место неизвестной реальности Нового времени. Эсхатологическое мироощущение позднего русского Средневековья отразилось в особой церковной службе под названием «Чин действа Страшного суда», что совершался в неделю Мясопустную (последнее воскресенье перед Масленицей). Ожидание Светопреставления стало не просто постоянным, но непрерывно нарастало всю первую половину XVII столетия. Потому-то широкое распространение, которое начиная с 20-х годов XVII века получают лицевые рукописи Апокалипсиса, отнюдь не случайно.
«ЧИСЛО ЗВЕРИНО»
Одним из центральных событий XVII века стала церковная реформа 1653–1666 годов, послужившая толчком к наиболее мощному эсхатологическому всплеску за всю историю России. Суть реформы, отразившей реалии барочно-ренессансной культуры, сводилась прежде всего к так называемой «книжной справе»: свободно бытовавшие в нескольких редакциях церковно-богослужебные тексты с начала 1653 года стали централизованно и местами не вполне удачно приводиться к современному им греческому образцу. За «справой» книг последовали и иные «новины»: замена двуперстного крестного знамения на трехперстное и т.д. Нововведения окончательно утверждают на Большом Московском соборе 1666–1667 годов.
Со второй четверти XVII столетия обретают популярность объемные сборники, повествующие о Конце света и Втором пришествии. Особая роль в эсхатологических построениях первой половины XVII столетия отводилась папе римскому («змий всепагубный, возгнездившийся в костеле Италийском») и Мартину Лютеру («окаянный Мартин»). В своей «Палинодии» («Книга обороны») 1622 года киевский иеромонах Захария Копыстенский разрабатывает теорию «отпадений». Согласно ей, Концу света должен предшествовать ряд последовательных «отпадений» христиан от истинной Церкви в «латинство»: 1000, 1600, 1660 и 1666 годы. В сочинении Стефана Зизания «Казанье святого Кирилла, патриарха Иерусалимского, о антихристе и знаках его», вошедшем в состав «Кирилловой книги» 1644 года, идея скорого эсхатона также связывалась с католической экспансией. Аналогичной точки зрения придерживался и известный книжник Иван Наседка. А творивший в первой трети XVII века Антоний Подольский соотносил образ апокалипсического змия с Мартином Лютером. В «Книге о вере», изданной Московским печатным двором в 1648 году, прямо говорилось о том, что по истечении 1666 лет от Рождества Христова следует «быти готовым <…> на брань с самим диаволом». При этом между словами Христа «не ваше дело знать времена или сроки» (Деян. 1:7) и вычислениями даты Светопреставления не видели никакого противоречия: сроки Второго пришествия сокрыты от «людей превротных», но «своим» Господь дает разуметь их по предсказанным знамениям – знамениям «последних времен».
Вскоре после начала «справы» по России прокатилось «моровое поветрие» (эпидемия чумы), унесшее жизни около 400 тысяч человек. Первая половина 1660-х годов была отмечена интенсивным метеоритным дождем и появлением «звезды хвостоватой» – необычайно яркой кометы. А в 1666-м «в час шестый» происходит… полное солнечное затмение! Как здесь не вспомнить слова Спасителя о «гладах», «морах» и «великих знамениях с неба», что последуют перед Концом света? Эпидемия, сопутствующий ей голод и небесные явления в умах современников воспринимались как прямое следствие богослужебной реформы – Божья кара за «порчу» освященного традицией ритуала. В посланиях и проповедях того времени проводилась мысль, что антихристово царство уже наступило и в «последние времена» нужно особенно крепко держаться старины. Города и села наводнили кликуши. Множились слухи о явлении пророков Еноха и Илии, о последнем «наскоке сатаны» на Русь. Появляется масса подметных писем, где утверждалось, что со дня на день начнется Светопреставление.
Репрессии, последовавшие в отношении противников «новин», лишь обострили социальное противостояние. Множество народа было убеждено, что царство антихриста началось с 1666 года, а Конец света произойдет в 1669-м. В тот год в ночь с субботы на воскресенье Мясопустное (Неделя о Страшном суде) и в ночь на Троицын день, когда, по народному преданию, должна последовать Кончина мира, массы людей, надев саваны, ложились в заранее подготовленные долбленые гробы и, лежа в них, «пели заунывным, протяжным, за душу хватающим напевом: Древян гроб сосновен, ради мене строен, в нем буду лежати, трубна гласа ждати…». В 1660-х годах фиксируются и первые случаи самосожжений. С 70-х годов XVII века «очищение» апокалипсическим пламенем обретает уже массовый характер. Эсхатологический морок окутывал всё новые регионы: гари, приуроченные к Пасхе и другим Великим праздникам, охватывают Поволжье и Европейский Север; в крупнейших из них «огненную смерть» одновременно принимали до 3 тысяч (!) человек – такова, например, знаменитая Палеостровская гарь. Помимо «огненной смерти» распространяются практики самоуморения (запащивание до смерти), самопогребения и т.п. Никогда еще ожидание близкого Конца света не достигало такого накала и такой массовости.
Именно XVII столетием датируется бо́льшая часть дораскольных лицевых Апокалипсисов. В этот период иконография манускриптов продолжает обогащаться сюжетными заимствованиями из западноевропейской гравюры, а в их оформлении прослеживается влияние барокко. К концу века иконография одних книг усложняется, а других, наоборот, – становится упрощенной, близкой к лубку. Во второй половине столетия очерковая манера написания миниатюр почти полностью вытесняет иконописную. Что касается текста «Откровений» XVII–XX веков, то его наиболее распространенная редакция восходит к изданию, выпущенному в 1625 году типографией Киево-Печерской лавры. С начала XVIII столетия создание лицевых рукописей Апокалипсиса становится почти исключительно уделом старообрядцев, благодаря которым, по меткому замечанию Федора Буслаева, «не иссякла у нас вконец апокалипсическая иконография».
ДВА АНТИХРИСТА
Во второй половине XVII века антихриста видели в папе римском, патриархе Никоне и царе Алексее Михайловиче. Однако время шло, а Конец света все не наступал. Тогда среди части старообрядцев зародилось учение о «духовном антихристе», согласно которому библейские слова о «сыне погибели» следует понимать аллегорически: антихрист – это не конкретный человек, но само действие по отступлению от Истины. Конкретные же люди – лишь орудия антихриста, его «сосуды». Другая часть старообрядцев продолжала придерживаться версии «чувственного антихриста», то есть считать, что антихристом будет конкретная личность. Ближайшим претендентом на роль «сына погибели» стал Петр I. Причем в то время многие верили в существование «подлинного» Петра, преданного «древлему благочестию»: в «Сказании о Петре истинном и Петре ложном» утверждалось, что «немецкая стража» подменила царя, а «истинный» государь принял «старую веру» и скрывается в скитах. Так, на миниатюре из лицевой рукописи XIX столетия, иллюстрирующей 13-й стих 16-й главы Апокалипсиса («И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам»), пред нами предстают император Петр в качестве зверя-антихриста, патриарх Никон как «лжепророк» и неперсонифицированный «красный дракон».
После смерти первого русского императора галерея «антихристов» продолжала пополняться. В одном из анонимных сочинений рубежа XVIII–XIX веков в роли антихриста фигурирует «Аполеон» (Наполеон Бонапарт). Как ни парадоксально, но в 1905 году, после выхода указа «Об укреплении начал веротерпимости», небольшая часть старообрядцев стала считать антихристом… Николая II! Эта точка зрения «доказывалась» тем, что, регистрируясь «старообрядцами», последователи «старой веры» будто бы отказывались от своего христианского имени, а это, по мысли автора теории, и было целью «сына погибели». Впрочем, изображения последнего царя в образе антихриста неизвестны.
В XVIII – начале XX столетия главным центром изготовления лицевых Апокалипсисов становится Русский Север: Выговская пустынь, села и скиты в бассейнах рек Онеги, Северной Двины, Мезени и Печоры. Это было обусловлено распространением здесь беспоповского старообрядчества с его особым эсхатологическим чувством. Манера каждого из местных художников во многих отношениях самобытна, что свидетельствует не только об их таланте, но также о проникновенном отношении к тексту. Декор манускриптов, как правило, соответствует той традиции росписи, что бытовала в месте их изготовления. Например, живопись одного из Апокалипсисов Карельского собрания Пушкинского Дома напоминает каргопольскую игрушку. В иконографии ряда рукописей отражаются реалии новой, послепетровской действительности: блудницы в европейских платьях, грешники в солдатских мундирах, а в руках смерти помимо косы все чаще появляется «огнестрел». Для раскраски изображений употреблялись темпера, гуашь, акварель. На рубеже XIX–XX веков немало лицевых «Откровений» вышло из книгописной мастерской вологодских крестьян Каликиных. На склоне лет старший реставратор Эрмитажа Антон Каликин вспоминал: «Мы с моим братом, ему было 10–11 лет, а мне 11–12, только и занимались тем, что писали лицевые цветники и Апокалипсисы, много нами было написано». Важными центрами переписки Апокалипсисов также были Поволжье и Урал. В Поволжье даже сформировалась собственная иконографическая редакция лицевых «Откровений» – Городецко-Нижегородская. Одной из жемчужин книгописного искусства Урала является рукопись Апокалипсиса, созданная мастером Петром Завёрткиным. В образе блудницы, восседающей на багряном звере, в работе Завёрткина, вероятно, представлена императрица Анна Иоанновна. Антихристово же воинство возглавляют лица, имеющие портретное сходство с Петром I и его ближайшим соратником Александром Меншиковым.
Следует также отметить, что в начале XVIII века примеры создания лицевых рукописей «Откровения» встречаются и в пореформенной церковной традиции. Их живопись практически утрачивает средневековые черты, являя собой упрощенный вариант придворного барокко.
КРАСНЫЙ ДРАКОН
Октябрьская революция и вскоре начавшаяся коллективизация привели к новому всплеску эсхатологических настроений, охвативших крестьян. Атмосфера на селе была буквально пропитана видениями и пророчествами. Не нужно было обладать богатым воображением, чтобы узреть в коммунизме «красного дракона» Апокалипсиса (Откр. 12:3). В ряде мест жители были настолько уверены в скором Светопреставлении, что даже перестали сеять хлеб. А среди крайних старообрядцев возродилось такое, казалось бы, давно забытое явление, как гари – последние случаи самосожжений отмечены на Саянах в 1940-х годах.
За признаки близкого Конца света принимались не только колхозы и антицерковная политика советской власти, но также электрификация («опутавшая небо» и «сковавшая землю» «сатанинская паутина»), появление «стальных коней» (тракторов) и «железных птиц» (аэропланов). Последние отождествлялись с упоминаемой в Апокалипсисе саранчой («прузи»), на которой «брони железные». Именно поэтому фигуры «измаильтян», «латинян» и «люторов» в традиционной книжности XX века отходят на второй план – их место занимает «большой красный дракон», чей образ трактуется как «богоборческая организация социал-демократов». Так, в сочинении «Апокалипсические чудовища», проиллюстрированном графическими картинками и размноженном на стеклографе в Кишиневе летом 1931 года, роль главных «чудовищ» отведена коммунистам и «франк-масонам». Автор работы, старообрядческий епископ Иннокентий (Усов), риторически вопрошает: «Что же означает большой красный дракон?» – и сам же отвечает: «Это непосредственная сила сатаны. Узнать ее в настоящее время совсем нетрудно. <…> Если не знаете, то спросите, и вам всякий скажет, что красные, это безбожники-коммунисты. <…> Это и есть «большой красный дракон с семью головами и десятью рогами». Среди иллюстраций стеклографа мы видим череп, изображенный поверх серпа и молота и символизирующий смерть, которую, по мысли автора, несет с собой вышеозначенное «чудовище».
Наибольшая роль в развитии апокалипсической книжности в XX столетии принадлежит старообрядцам-часовенным. Эсхатологические идеи Средних веков развивают настоятели Дубческих скитов – старцы Симеон (Лаптев) и Антоний (Людиновсков). «Грядет последнее горе, – пишет отец Симеон, – то есть сам последний антихрист». «Страх и ужас близ есть», – вторит ему отец Антоний. Ученик отца Симеона Афанасий Мурачёв в своем трактате «Предатомные предвестии», написанном в 1983 году, живописует «последние времена»: «После атомной войны власть и победу возмет соцыализм, востановит коммунизм и передаст права и власть зверю антихристу». Мурачёв даже составил «периодическую таблицу Апокалипсиса» и нарисовал лубочный портрет грядущего антихриста, повесив его в своей избе.
«ЩЕКОТЛИВОЕ» ОТКРОВЕНИЕ
…Конец 1980-х годов, окрестности Нижнего Тагила. Чья-то бородатая тень упала на чистый лист, на котором неведомая рука, возжегши вековую лампаду у закопченной меднолитой иконы, начала неторопливо выводить таинственный шифр: «8, 100, 70, 4, 8, 70, 50» – «Иродион»! «Книга, конечно, щекотливая, но не убойся…», «Я сам пишу и сдрагиваю…», «Господь Бог осенил внезапно мой ум…».
Иродион Уральский, или просто «Родя». Этот человек известен многим исследователям славяно-русской книжности XX века. Настоящее имя Иродиона – Владимир Георгиевич Токменин. О жизни Владимира Георгиевича известно лишь то, что родился он в 1932 году в крестьянской семье старообрядцев-часовенных, а годом позже его отца раскулачили. После 2001 года, с момента последней встречи с археографами из Уральского университета, сведения о нем теряются. В списке умерших он также не значится. Иродион исчез столь же таинственно, сколь и появился.
Делом жизни Иродиона явилась одна из последних лицевых рукописей Апокалипсиса с толкованием самого автора, которое составлялось с 1953 года, когда «Родя» начал свою «проповедь», а записывалось с 1974 по 1991 год. Интересно отметить, что многочисленные копии этой книги (не менее нескольких сотен!) распространялись не только в России, но и рассылались «по всему земному шару». «Время короткое, рынок большой, всем раздаваю для спасения душе», – пишет Иродион.
Основу манускрипта составляют черно-белые фотокопии миниатюр Толкового Апокалипсиса, переписанного в 1924-м с московского издания 1712 года неким «стариком Елисеем» и его «старушкой». Сам же московский Апокалипсис во многом повторяет киевское издание 1625 года. Поля миниатюр и их обороты заполнены комментариями, «объясняющими» суть «картин». Автор сочинения сообщает нам, что «пишет веско», ибо ему «открылась» «тайна Божия из Библии»; утверждает, что его рукопись «будет ценная и войдет в историю» и «с её еще зафиксируют в Америку».
Кратко пересказать содержание этой объемной рукописи – задача не из легких, поскольку «Апокалипсис» состоит из набора часто не связанных между собой эсхатологических «страшилок», дополненных отвлеченными рассуждениями на тему Конца света. Персонажи древности и Средневековья причудливо переплетаются с именами политиков и финансистов XX века, «массонами», электронными карточками и «брюссельским компьютером» по имени «Зверь». Однако в целом сюжетная канва манускрипта такова: «христьянская вера перешла в Россию в 1000 г. и существовала 666 лет»; в 1666 году «предотеча антихриста, Никон-еретик (змей) исказил веру»; в 1917-м из моря выходит зверь («советская власть из народа») с 7 головами и 10 рогами (Маркс и Энгельс плюс советские вожди до Черненко включительно); у зверя имеется еще один рог, 11-й – малый, в роли которого выступает «горбатый антихрист» (автор прямо называет его имя – Михаил Горбачев). Лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» трактуется как призыв соединяться под властью антихриста, а целью перестройки объявляется «погибельная, безденежная, атомная куммунизма». В 1991 году (Конец света Иродион планировал на 1992-й) «горбатый антихрист» уедет в США; тем временем разгорится мировая война, в результате которой «Америка заберет весь земной шар»; а «горбатый антихрист» при помощи «лазерного луча» начнет «пронзать» лбы своей печатью. Упоминается в рукописи и Борис Ельцин: автор объявляет его пророком Енохом, вновь пришедшим на землю, и предрекает ему мученическую кончину «за Христа». Повествование завершается воззванием: «Перепишите это и в почтовый ящик опустите в любой, чтоб все знали и печать не принимали».
***
Искусство иллюстрации и актуального прочтения текста Апокалипсиса на протяжении веков являлось одной из главных составляющих традиционной книжной культуры. Не пресекалось оно и в XX столетии. Продолжится ли в XXI? Вполне возможно: ведь «последние времена» еще не закончились…