Кино заметно отличается от литературы навязчивостью образов. В самом способе кинорассказа есть тирания, авторитаризм. Судите сами - литература намечает пространство, образы, ситуации - дает нам пунктирное, дискретное представление о пространстве, фигуре персонажа - детали интерьера, несколько характеристик, ряд диалогов - остальное мы достраиваем, додумываем сами. Книга - это всегда сотворчество - читатель всегда дорабатывает людей и миры, в которых живут и действуют герои. Хочет он этого или нет - это происходит непроизвольно. Поэтому у каждого из нас свой Коровьев, свой Пьер Безухов, свой Д'Артаньян. Каждый по-своему представляет квартиру Ростиньяка, дом на Бейкер-стрит, гостиную Ростовых, голос Анны Карениной и Алеши Карамазова. Поэтому чтение книги - это не только удовольствие, но и некоторая работа сознания. И в зависимости от готовности к "соавторству" и подвижности сознания, читатель по ходу чтения может привнести в книгу такое количество своего, что книга превратится в новое произведение.
Не так в кино. Кино выдает нам готовых персонажей, готовые интерьеры, готовые голоса. Кино не оставляет возможности соавторства. Оно навязывает зрителю исчерпывающую картину происходящего, взяв его за горло и отключив напрочь аппарат додумывания. "Властвование думами" зрителя здесь становится абсолютным и безраздельным.
Поэтому практически всегда экранизация - это разочарование для читавшего первоисточник. Совпадение киногероя со сложившимся в голове образом - скорее случайность, чем закономерность.
Впрочем, случай экранизации знакомого произведения - ситуация скорее исключительная и, в основном, зритель не замечает, что кино навязывает ему исчерпывающие образы и пространства, лишая его возможности сотворчества. Ведь лишая сотворчества, кино одновременно освобождает зрителя от досужей активности, позволяя ему расслабиться. Т.е. кино - более комфортный инструмент погружения в чудесные миры, чем книга.
Хорошо это? Да вроде бы неплохо. Кино - это чистое удовольствие, не требующее ни малейшего напряжения. Зритель в кино - это огромный рецептор, застывший с открытым ртом, куда авторы вкладывают уже пережеванные образы. Кажется, лучше не бывает. Но есть, как говорится в одном анекдоте, нюанс.
В силу своей авторитарной природы кино постепенно отучает зрителя думать, соучаствовать в процессе, лишает критичности. Таким образом, увлекательное кино может нести абсолютно любую идеологическую подоснову - зритель, воспринимающий фильм как чистую иллюзию, как наркотический трип, примет любую идею не задумываясь, на голубом глазу. Это свойство кинематографа воспитывает делает кино идеальным инструментом для управления сознанием масс - угадайте, какие политические режимы нуждаются в подобном инструменте? Не будет преувеличением, если я скажу - любые! Любое государственное устройство нуждается в инструменте, пропагандирующем государственную идеологию (а она есть всегда!) народным массам.
Но, конечно же, в наибольшей степени в подобном идеологическом механизме нуждается государство, избравшее своей программной идеологией какое-нибудь эксцентричное мировоззрение, неочевидное неподготовленному гражданину. Типа "все разделить на всех" или "уничтожим всех велосипедистов". Не каждый с этим согласится будучи в критическом состоянии ума. Задача пропагандистской машины лишить ум гражданина этой самой критичности. И с этой задачей лучше аудивизуальной продукции не справится никто.
Думаете, Ленин случайно говорил о том, что кино - важнейшее из искусств? А Гитлер? Думаете, он этого не понимал?
«С 30 января 1933 года ни одна другая отрасль промышленности не испытывает такого пристального внимания партии и правительства, как кинематограф. В принципе мы можем этим гордиться. Сам фюрер повторял в беседах с деятелями кинематографа слова о своей привязанности к кино, свидетельством которой является его восприимчивая и яркая натура. При такой любви фюрера и его министра пропаганды к кинематографу не может показаться странным, что партия и государство объявили его народным и культурным достоянием», — писал Оскар Кальбус в книге «О становлении немецкого киноискусства".
Казалось бы, сегодня необходимость в доказательстве населению экзотических идей отходит на второй план. Все мы живем более-менее в одной вполне понятной идеологии - идеологии общества потребления. Но значит ли это, что государству больше нечего сказать зрителям? Нет. Государству всегда есть что сказать своим гражданам. И если вы присмотритесь к той кино телепродукции, которую вам продают, вы в этом убедитесь.