Михаил Кувшинов, звукорежиссер:
Студия Валерия Леонтьева, где мы работали с "КИНО"— это была вообще довольно большая старая квартира, полностью переделанная под эту студию. Это на Преображенке было, здание это не сохранилось, его лет пять-шесть назад сломали и построили там какой-то гигантский монстр на этом месте... Вот... И вот, значит, была довольно большая комната, метров 30 наверное, это сама аппаратная, там стоял пульт, колонки, все необходимое оборудование, а также стояли два больших несуразных кресла, с обшивкой из рыжего вельвета. И вот в одном из них, которое было ближе к окну, все время сидел Витя во время записи и все время что-то читал. На вопрос: «Витя, что ты читаешь?» он ответил, что читает «Диалоги» Платона. Книга, которую ему как раз Наташа принесла, кажется... Что-то такое было, и он вчитывался в это, и сама книга была довольно странная, насколько я помню... Память может мне изменять, но, по-моему, книга была на французском языке. Там что-то с подстрочником было, с какими-то переводами, с такими чуть ли там не рукописными комментариями... Какие-то вещи были выписаны там... Глубина... Он все время молчал на записи. Абсолютно все время тихо сидел, читал и пил шампанское. Это у меня совершенно четко отложилось в памяти.
Еще сейчас вспомнил... Начал вот говорить про это кресло... Витя сидел все время в кресле, и вот однажды над креслом появилась совершенно несуразная, какая-то кошмарная картина... Фанаты леонтьевские разные бывали, в том числе и художница какая-то, которая нарисовала гигантскую картину: Леонтьев в каких-то бинтах, полное ощущение, что шах и мат ему... У него там было жуткое выражение лица и вообще чернуха какая-то была... И я хорошо помню тот день, когда Витя зашел, не видя еще эту картину, сел в кресло, а потом так что-то встал, обернулся, посмотрел, увидел эту картину и минут пять смеялся не переставая, потому что не мог прийти в себя от увиденного. Его это просто шокировало...
Один раз был тоже такой достаточно смешной эпизод. Выключили электричество, и Володя, охранник, побежал в магазин и купил свечи, для того чтобы на студии было хоть немного что-то видно. Работать было невозможно, конечно, но, по крайней мере, можно было что–то рассмотреть. И через несколько дней, из одной из этих белых свечей Витя вырезал фаллическую фигуру. Смешно было. Она, я помню, у меня потом долго хранилась в студии, в шкафу, и все прикалывались, спрашивали — что это, и я отвечал — это писька, которую сделал Цой...