…кто родился в январе, встань, встань, встань…
.
…мы называем его Январь – потому что он родился в январе, почтенный хозяин большого дома, с окладистой бородой да, это у дома окладистая борода, хозяин такой дом себе выстроил, и по воскресеньям всех собирает на Рождество – да, у хозяина каждое воскресенье Рождество, потому что… потому что воскресенье и рождество, вот почему.
Мы называем его Январь – когда собираемся в большом доме за большим столом, когда поем величальную – кто родился в январе, встань, встань, встань.
Мы называем его Январь – когда видим его лежащим на паркетном полу в гостиной, с грудью, пронзенной одной из бесчисленных пик, развешанных по дому – Январь любит украшать свой дом пиками, и трефами, и бубнами, и червами. Вернее, любил – потому что теперь лежит мертвый, пронзенный пикой, мы так думаем – что пикой, потому что рядом стоит Февраль, с трудом пытается успокоить дыхание, сжимает пику в дрожащей руке. Мы скручиваем Февраль – она даже не пытается сопротивляться, высокая, тонкая, как спица, с зачесанными назад волосами цвета февральского снега, и в волосы вплетены черные ветви березы.
.
Что за черт, говорю я.
Что за черт, говорит Июнь.
Я называю его Июнь, потому что он родился в Июне.
.
Мы называем её Февраль – потому что она родилась в феврале, в самые вьюги, в самые метели, когда замок на вершине холма был занесен снегом. Мы называем её Февраль – за суровый характер, за непреклонность, она смотрит на нас – холодно, отстраненно, она говорит – я его не убивала, она говорит – вы сами посмотрите, ни капли крови нет на пике. Мы спрашиваем – почему с пикой, почему вы стояли здесь, почему в полночь. Февраль держится – из последних сил, из последних метелей, наконец, ломается, признается – да, хотела убить, нет, не успела, он уже лежал мертвый.
Мы называем её Февраль – за то, что родилась в феврале, за волосы цвета снега, за тонкие ветки березы в волосах. Я называю её Февраль – когда говорю с ней вчера вечером, зачем-то обращаю внимание на обручальное кольцо на её пальце, а ведь она никогда не была замужем. Я называю её Февраль – когда она мимоходом отвечает, это Январь подарил, еще когда, еще в молодости, сватался ко мне. Я не называю её – Февраль, когда не спрашиваю, что было дальше, она сама бормочет что-то про слово дал – слово взял, я все понимаю.
Мы называем её Февраль – когда она первый раз срывается на крик, пронзает себя тонкой пикой, падает на паркет, мы уже понимает – мертва. Мы называем её – Февраль, когда уносим в подвал стремительно закоченевшее тело, когда понимаем, что это не ветви березы в волосах, это тонюсенькие рожки…
.
Кто родился в феврале, встань, встань, встань….
.
Мы называем его – Январь. Когда он приходит на обед и садится за стол, на председательское место, как обычно, и режет индейку, каждому по куску, мне крылышки, как я люблю…
Мы называем его – Январь, потому что он родился в январе, в самые трескучие морозы.
Мы называем его – Январь, когда спрашиваем у него, что вообще случилось, как это, что это…
Он озорно смеется, смотрит лукаво – он всегда озорно смеется, смотрит лукаво – говорит что-то про инсценировку, вот теперь-то я знаю, кто из вас меня на дух не переносит, кто из вас меня угробить хотел, в жизни бы на Февраль не подумал, а она вот оно что…
Обедаем.
Пьем, не чокаясь.
За Февраль.
Январь осушает бокал, заходится надрывным кашлем, падает лицом на стол, дергается в конвульсиях, медленно сползает на паркет. Мы подскакиваем, хлопочем, мы все, все, Апрель хватается за тонкую жилку на шее упавшего, резюмирует:
- Мертвый.
Апрель срывается на крик, всем оставаться в зале, никому не выходить, все выворачивайте карманы, из кармана Марта выпадает пузырек с чем-то, мы уже догадываемся с чем, обступаем Март, это вы хотели убить его, да, да, да?
Март говорит как можно спокойнее, как будто от Марта вообще можно ожидать какого-то спокойствия, итак, Март говорит, да вы сами посмотрите на пузырек, он же полный, я же его еще не открыл… Ну да, да, да, хотел открыть, да, хотел убить, будто сами не знаете, почему, дом-то мой, мой, по завещанию, после смерти Января… и дальше что-то там, как сидел над умирающим отцом, до последнего, да что вы меня хватаете, да не убивал я Января, да, собирался, но не успел, это кто-то другой…
Мы не слушаем, мы запираем Марта в шахматной комнате, хотим позвонить в полицию – во всеобщей суете только через полчаса спохватываемся, что не забрали у Марта пузырек со снадобьем – распахиваем дверь, но поздно, поздно, все кончено, Март лежит на полу, пустой пузырек поблескивает в свете луны…
.
Кто родился в марте, встань, встань, встань…
.
Мы называем его Январь – потому что он родился в январе.
Мы называем его – Январь, когда он входит в гостиную утром, где мы все собираемся выпить утренний кофе.
Мы называем его – Январь, когда спрашиваем, что за чертовщина здесь происходит, вы же были мертвы, Апрель подтвердит, - нет, я не был мертвый, говорит Январь, я обманул всех, говорит Январь, зато теперь я знаю, кто хотел избавиться от меня.
Завтракаем.
Я смотрю на Апрель, на её непослушные волосы, которые спадают на лицо, как она откидывает их назад, смеется чему-то, что рассказывает ей Сентябрь, что он вообще к ней прицепился, хотя, почему бы и нет…
.
Кто в апреле родился, встань, встань, встань…
.
Мне кажется, Апрель что-то знает, говорит Июнь.
Я зову его Июнь, потому что он родился в Июне. А он зовет меня Май.
Мы делим одну комнату на двоих, на первом этаже, комнату с французскими окнами, через которые можно выйти в сад.
Январь – говорю я, когда в саду хлопает выстрел.
Январь – говорит Июнь, когда бежит за мной в ночной сад, который неожиданно стал апрельским, мы еще не видим, что случилось, мы говорим друг другу –
Апрель.
Апрель – вот она стоит над убитым, держит в руке револьвер – и дернул же меня черт заорать что-то вроде - Ни с места, и дернул же черт – Апрель разворачивается, стреляет, Июнь валится с пробитой ногой, Апрель падает на колени, трясется в рыданиях.
Смотрю на Январь, как он лежит на садовой дорожке, смотрю на дырку от пули в голове Января, наклоняюсь, проверяю, это обман, обман, это какая-нибудь восковая кукла, или Январь, живехонький-здоровехонький, сейчас встанет, посмеется, ну что, купились…
…нет.
Я понимаю, что это именно Январь, и он именно мертвый.
Выстрел.
Там, за моей спиной.
В ужасе смотрю на Июня, нет, с Июнем все хорошо, насколько может быть хорошо с простреленным коленом, а вот Апрель выпускает в себя всю обойму, падает на землю – припорошенную снегом, потому что рядом лежит Январь и чуть подернутую первотравьем, потому что рядом падает Апрель.
.
Да что с тобой, не выдерживает Октябрь, хватает меня за плечи, трясет, спрашивает – что с тобой.
У меня перехватывает дыхание.
Я следующий, говорю я, я следующий.
Что ты несешь такое, почему ты следующий, почему, спрашивает Октябрь.
Потому что я Май, потому что я родился в мае.
.
Кто родился в мае, встань, встань, встань…
.
Да не болтай ты всякую ерунду, говорит Июнь.
Он тоже боится.
Потому что он следующий после меня.
Мы ждем Январь. Мы все ждем, что он вернется, войдет, лукаво посмеиваясь, расскажет что-нибудь про Апрель, почему она хотела его убить, Апрель, которая откидывает непослушные волосы с лица, Апрель, которая выпустила в себя всю обойму, нет, вру, не всю, было шесть пуль, одну в голову Января, одну в колено Июня, четыре себе в грудь.
Мы ждем Январь.
Января нет.
.
Мне страшно, говорю я Июню, мне страшно, говорю я в комнате с французскими окнами, - я следующий, потому что за Апрелем идет Май. Вчера за ужином меня пытались успокоить, ну что вы, вы же не собираетесь убивать Январь – конечно, не собираюсь, кричу я, с чего мне убивать Январь, если бы не Январь, я бы до сих пор под мостом ночевал, Январь меня со дна вытащил, Январь из меня человека сделал, поставил продавать пятое колесо для телег, рукава для жилеток, семь пятниц для недели, в комплекте…
Так что в жизни я бы не стал убивать Январь, без Января вся контора развалится, и куда я пойду, вот скажите им – я бросаюсь к Январю, который входит в зал, как ни в чем не бывало, я почти кричу Январю, ну скажите им, скажите им, всем, всем, ну не стану я вас убивать, а то они все про меня думают, потому что вот Февраль, потом Март, потом Апрель, а теперь вот думают, что я следующий, я захочу убить вас, а потом что-то случится, и я умру. Но Январь не заходит, все еще не заходит, мы все ждем, когда он воскреснет, он не воскресает…
Не сегодня, думаем мы.
Завтра, думаем мы.
Расходимся по комнатам, мы с Июнем идем к себе, в комнату с французскими окнами. Мне страшно, говорю я Июню, мне страшно.
Моя очередь, говорю я Июню, моя – а потом твоя.
А чего ты боишься, говорит Июнь, ведь ты убил Январь, и он больше никогда не вернется. Ведь это ты подговорил Январь инсценировать свою смерть – один, два, три раза, ведь это ты как бы невзначай болтал с гостями, то с одним, то с другим, напомнил Февраль, как Январь обещал жениться на ней, еще тогда, в бесконечно далекой молодости, а потом выбрал себе хохотушку Июль. Ведь это ты болтал с Мартом, припоминал что-то, что отец хотел Марту дом завещать, потом уже переписал на Января, и нечестно это, Март с отцом до последнего был, выхаживал, а Январь приехал на все готовенькое, в новой машине, весь из себя, и по дому ходит гоголем, тут мы гостиную сделаем, а обои эти оторвать на хрен, и ламинат тоже перестелить…
Меня передергивает, мне хочется кричать, я кричу, несмотря на поздний час, ну хорошо, ну, говорил, что с того, но Апрель-то, Апрель, я же…
…а ты же сунул ей записочку, приходите в полночь на садовую дорожку, где изваяние совы, и Апрель пошла к изваянию совы, потому что хотела знать правду, а там был ты, и Январь, потому что Январю ты тоже шепнул приходить к сове, и ты убил Январь, а потом застрелил Апрель, всадил в неё четыре пули, а пятую мне в колено, а потом рассказал всем эту историю, как Апрель убила Января, а потом себя.
Что ты несешь, говорю я, что ты несешь, зачем мне убивать Апрель, и тем более – убивать Января, зачем, зачем, зачем.
А Январь хочет отойти от дел, и ты это знал, говорит Июнь, а вместо себя поставить Апрель, понимаешь ты – поставить Апрель, а не тебя, а ты напрасно рвал жилы на работе, продавал по семь пятниц на неделе, пятницы вообще ходовой товар, напрасно продавал рыбам зонтики, все зря, зря, зря…
Я зову его – Июнь, потому что он родился в июне.
Он выбирается из постели, он хочет пойти рассказать всем, всем, всем – что я сделал.
Ты никуда не пойдешь, говорю я.
Никуда.
Не пойдешь.
Почему не пойду, вот сейчас встану и пойду, и ничего ты мне не сделаешь, ничего…
Никуда ты не пойдешь, говорю я, тебя нет, нет, - смотрю на него в упор, говорю себе, что его нет.
Комната с французскими окнами.
Сад на улице.
Там цветет сирень, потому что май.
Меня называют Май.
Потому что я родился в мае…