Я часто ездил на каникулы к бабушке в деревню. Мне у неё очень нравилось, но произошла там одна странная история… Где-то в начале нулевых, ещё когда я в школу не ходил, жил там один парень лет двадцати. Никто точно не помнит, как его звали, но бабушка рассказывала, что он был каким-то странным, отстранённым. Ни с кем не общался кроме девушки своей, но и та вскоре его бросила. Надоела этому пареньку деревенская жизнь — отшельником решил стать и ушёл в лес, благо отец лесником был, и многому научил в детстве. Много слухов про него тогда ходило. Одни говорили — колдуном стал, другие, самые разумные — что помер давно, некоторые даже утверждали, что видели его в лесу мельком. И так стал он местной легендой, героем многих страшилок и мифов, которые даже до меня дошли. Мне же лет в 14 даже посчастливилось его отыскать. Заселился, хитрец, средь кучи камней, и жил в своё удовольствие. Меня он встретил радушно, хоть поначалу и особо ничего не говорил, но я приходил снова и снова, пока мне не удалось разговорить хмурого отшельника. Он много чего интересного о себе рассказал. Оказалось, что всё это время парнишка медитировал здесь в перерывах между необходимыми для жизни в лесу делами вроде добычи еды. Был весь он худой, страшный, но как-то жил, а всё потому что от мяса отказался — не хотел зверушек мучать. Я ему даже бабушкиных пирожков таскал: жалко было паренька. Да и медитировал он не как монахи: не умел так, а просто садился и начинал думать. Когда что-то делал, тоже думал. Размышлял о жизни, о том, что плохо, а что хорошо, и ради чего мы вообще живём. Много интересных мыслей у него витало в голове. После него и я много думать начал. Под 40 ему тогда было, но меня это ничуть не смущало — не казался он плохим человеком, да и зла никогда не делал, а в иной раз мог и ягодами угостить, и какую-нибудь интересную найденную в лесу безделушку подарить. Чуть ли не каждый день я к нему ходил всё лето, но каникулы подошли к концу и я уехал до следующих. На следующий год он никак не изменился, разве стал только ещё худощавее, и на лице у него постоянно были видны тяжкие думы. Ещё одно лето я провёл вместе с этим странным человеком, постигая его своенравный быт, мысли и идеалы. На третье лето я приехал вновь, но дома парня не обнаружил. Я прочесал весь лес и проверил каждый камушек возле его дома, но никаких признаков живого или мёртвого человека не заметил. Лишь остались его пожитки вроде заплесневевшей еды или мотыги, но они уже покрылись слоем пыли, однако говорили о том, что уйти этот чудак никуда не мог. Ушёл я на это лето ни с чем. Возвращаться в деревню не хотелось, было как-то тоскливо, но через два года я всё-таки сделал это. Вновь вернувшись к убежищу своего старого друга, я с печалью заметил, что ничего не изменилось. Некоторое время я посидел на полу, где он некогда размышлял о бытии, и сам решил подумать немного, но в голову влезали лишь мысли об отшельнике, и ни до чего более высокого дойти мне не удалось. Где-то под вечер я пошёл обратно, огорчённый, но вдруг увидел белую козу. Сразу подумал, что у кого-то из деревенских убежала, и решил по доброте душевной отвести обратно. Но, как только я начал подходить, её глаза стали такими удивлёнными, что даже напомнили человеческие. Никогда не удавалось мне лицезреть такого изумления на лицах животных. Затем, коза эта вроде бы даже обрадовалась и начала неторопливо подходить ко мне. Тут уже удивился и я, готовый уже её по всему лесу догонять негодницу. Она подошла ближе, мы начали смотреть друг на друга как два дурака, и я даже заметил, что это козёл, а не коза. Внезапно, он проговорил моё имя с каким-то, не знаю, козьим акцентом, и тут мне вообще стало дурно. Домедитировался. Следом, животное вновь заговорило, вполне себе понятно, и на человеческом языке: — О, здравствуй! Не думал уж, что тебя увижу. Расскажи мне, как ты. Я уже понял, что мне пора в психушку и решил притвориться, что всё в порядке, как я обычно делаю, встречая здоровающихся со мной незнакомцев. — Да всё хорошо, вот уже в институт поступил, на педагога учусь. А ты что? — Я вот сидел, пока тебя не было, зимой, и думал. И понял, что человеком быть жуть как не выгодно. Ты посмотри: козёл живёт себе спокойно, жуёт травку и делает деток, и нет у него никаких забот. А люди. Нам нужно и дом построить, и уважение заслужить, и работу хорошую найти, и не помереть ещё при этом от тоски. Жуть полнейшая. — Но ведь козла легко могут съесть хищники. Разве ему не стоит беспокоиться за свою жизнь? — Так это разве плохо? Ну съест и съест, мне какая разница. Я, например, тоже попаду в другой мир, а после, как тут думал, так и там буду думать, ничего не изменится. А люди, они ведь себя всё умирать не хотят, хватаются за жизнь, испытывая настоящие страдания ради пары лишних дней жизни. Я глядел на козла и какие-то странные мысли возникали у меня в голове. Подозрения напали на меня почти сразу с начала диалога, и я всё больше убеждался, что говорю с тем самым отшельником. Вполне возможно, мне мерещится или он меня просто разыгрывает. Чтобы узнать это, я спросил: — Погоди, ты не тот мужик, который жил в этом лесу отшельником и постоянно думал? — Ах, извини, уж и забыл, что изменился. Да, дружище, я и есть твой давний знакомый. Я теперь полностью убедился, что всё это розыгрыш, а я — наивная жертва, но решил подыграть: — И как ты умудрился стать таким? — Сам не заметил. Думал сначала над трудностями жизни людей и размышлял, затем, гляжу — вместо рук копыта. Сначала немного непривычно было, но я быстро привык. Я вылупился на козла, уже теряя нить реальности в разговоре. Если это шутка, то она очень жестока. — Знаешь, я прошлым летом отправился в небольшое путешествие, и заметил: Не один я такой, по лесам много бродят мыслителей. Кто зайцем стал, кто — медведем. Одно их объединяет — поняли, что жизнь человеческая слишком тягостна. О многом мы пообщались в тот день, я действительно был рад увидеть своего старого друга, привык к его виду и даже всем сердцем поверил в правдивость его слов. Перед ночью же нам пришлось разойтись. — А ты не думал стать каким-нибудь животным? У тебя ведь много проблем, не правда ли? Я улыбнулся, выдержав небольшую паузу, и со вздохом сказал: — Нет, дружище. Это не моё. Конечно, было бы прекрасно жить беззаботно, но меня связывает множество людей, которые мне дороги, да и есть в этих человеческих тяготах что-то приятное. Ладно, приятель мой рогатый. Пора прощаться. Сочной тебе травки. Мы разошлись. Встреча с старым знакомым привнесла в мою душу немного гармонии, но ничего существенного не изменила. Я ещё заглядывал к нему несколько раз в этот и следующие годы, но однажды он просто исчез. Я не думал, где он и не искал за пределами того маленького лесочка, ибо знаю: Где бы он ни был, ему будет хорошо. Ну, а нам, людям, нужно страдать дальше. Страдать, чтобы жить.