* * *
С самого утра все пошло не так! Одеваясь, я порвала последнюю пару капроновых колготок, и мне пришлось надевать брюки. И теперь я в институт волочилась с громадным пакетом, где лежали мои сапоги и новое платье. По дороге я надеялась купить где-нибудь пару колготок. Но и это у меня не вышло. Кто-то умудрился стащить у меня кошелек, когда я ехала в электричке. И не мудрено с утра в метро не продохнуть, не протолкнутся, не пропихнутся: народу точно рыбы в банке со шпротами — под завязку. Все в теплых шубах и шапках, и, что главное почти все в натуральных. В этом я была точно уверена, так как на натуральный мех у меня легкая аллергия: я жутко чешусь и чихаю. Ума не приложу, где они в наших пустых и облезлых лесах находят столько животных. Тут только чтобы «Питер» одеть придется перестрелять пол тайги, а ведь у нас еще не самый большой мегаполис.
Я вышла на остановке, точнее меня просто вынесли на платформу станции. Глаза и нос покраснели и стали жутко чесаться, а когда я выбралась из метро на улицу, то обнаружила свою пропажу. Мне стало так обидно, что я тихо заревела. И в таком вот отвратительном и унылом состоянии вошла в нашу аудиторию под номером триста тринадцать.
На нашем отделении училось всего двадцать человек и из них всего три юноши. Но, несмотря на это, наш коллектив оказался очень дружным и веселым. Правда, парни очень смахивали на «голубых», но нас это совсем не стесняло. И пусть другие говорят, что работа дизайнера одежды совсем не мужской труд: кроить и шить — женская прерогатива. Мне так тоже, казалось, но я своих ребят никогда не осуждала за подобный выбор, они были очень хорошими, но уверена, такого спутника для совместной жизни навряд ли себе пожелала. Только представлю, как он увидит мои покупки — начнет причитать:
— Милая, ты, где взяла эту тряпку? Ужас! Да это же второсортный хлопок?! А пальто! Тут драпом даже и не пахнет — жутчайшая синтетика со стекловатой. Кошмар! А это что за платье на тебе? Неужели, китайцы наконец-таки научились подделывать лейблы, и тебе крупно повезло, и в новом бутике от Армани достался этот ширпотреб. Куда катится наш мир? Кругом одни подделки. — Я уверена, после такого высказывания мне бы пришлось избавиться, наверное, от всего моего гардероба, и заказывать одежду только на заказ в ателье.
А в другом, конечно, ребята были просто молодцы, и куда лучше понимали нас, чем другие особи мужского пола. Первым меня, точнее мое состояние, заметил Дэн, и громко немного обеспокоено спросил:
— Лера, солнышко, что случилось? Почему, наш цветочек плакал? — я в ответ мило улыбнулась и шмыгнула носом, тут меня и окружили всем хором ребята, стали утешать да задавать всевозможные вопросы. И чтобы как-то успокоить их поток слов, мне пришлось немного соврать:
— Все в порядке это аллергия. Какая-то тетка в песцовой шапке всю дорогу терлась ею мне в лицо. А ведь у меня аллергия, жаль, что она этого не знала, — шутя, добавила я. Ребята все досадно вздохнули, думаю, они ожидали от меня каких-то душещипательных рассказов о неразделенной любви…
— Надеюсь, это все к выступлению пройдет, — обеспокоено поинтересовался Эрик и сочувственно вздохнул. Вообще Эрика звали Эрнестом, у нас на курсе у многих были необычные имена, но все предпочитали их сокращать, и Эрик в том числе. Он являлся ответственным у нас по новогодней программе и жутко переживал, что что-то не дай бог нарушит его планы. Сам же не участвовал ни в одной из сцен — исполнял роль ведущего. И еще он вызвался следить за аранжировкой всех наших номеров. Дело очень ответственное, и, поэтому у него и без меня хватало забот, и я поспешила его успокоить, весело заявила:
— Кончено, Эрик! Полчаса и на мне не останется ни одного признака аллергии. Правда дело мое затрудняется из-за отсутствия колготок. Мои все закончились, а купить новые не получилось: у меня в метро сперли кошелек, и теперь я на нуле, до следующей зарплаты, — я виновато посмотрела на Эрика, тот видима, не разделял трагизма моей безвыходной ситуации, — Без колготок очень холодно в платье. И вообще не прилично, я как представлю, что всем придется смотреть на мои бледные и синюшные ноги, как несчастные куриные окорока Буша, так мне жутко становится.
— Не беспокойся, — прыснула от смеха Ольга, — у меня на подобные случаи всегда есть пара запасных колготок, так что не переживай я тебе одолжу. И твои «бушевы» окорока будут под стать ногам Мадонны.
— Итак, — перебил Эрик наше веселье, — если все проблемы улажены, то мы можем смело приступать к репетиции.
Он достал маленький магнитофон включил его и поставил на подоконник. Часа полтора мы все дружно кривлялись под музыку, а затем все хором отправились обедать в ближайшую столовую. В это время мне и позвонила Анжелика и сообщила, что вновь собирается пойти на встречу со своим фотографом. Мне это совсем не понравилось, и я раздраженно проворчала в трубку:
— А от меня ты что хочешь?
— Ничего, — растерянно протянула Анжелика, удивляясь моей холодности, — просто ты просила сообщать тебе обо всех своих похождениях.
— А, ну, тогда извини. Не знаю, что на меня нашло, наверное, плохое настроение, — смягчилась я и, чтобы подруга не обижалась, заинтересованно спросила: — И где же вы встречаетесь?
— В офисе?
— А офис у нас где?
Анжелика продиктовала мне адрес, и я записала его в блокноте. По сути, я им никогда не пользовалась, память у меня была что надо, просто, таким образом, я легче все запоминала. Зрительная память у меня оказалась куда лучше слуховой…
Мы пообедали и вернулись снова в институт, конечно, уже не полным составом: часть отправилась покупать цветы для преподавателей, а нам предстояло украшать актовый зал. Когда мы добрались до зала, там уже собралось много народу, каждая группа оформляла свой участок.
В зале оказалось очень шумно и весело: играла музыка, слышался громкий смех, да повизгивание сдувающихся шаров. Тут и там студенты тщательно украшали стены и окна, надували шарики и клеили белые снежинки. Свои же шары мы заставили надувать ребят: мне и остальным девчонкам не очень-то хотелось пыхтеть и краснеть, надрывая легкие и щеки. Виктор, а просто Вик, вместе с Дэном немного по кочевряжились, но все-таки приступили к нелегкому делу. Девчонки стали развешивать гирлянды и снежинки, а мне была удостоена честь — разрисовывать окна. И я с не малым восторгом приступила ваять пухлых снеговиков, зайчиков, мишек, ну и, конечно, все снежное семейство — Снегурочку и Деда-Мороза.
Получилось у нас все очень красиво. Стрелки на часах показывали четыре часа, следовало, как можно скорее, идти переодеваться, так как выступление начиналось в пять.
— Молодцы, девчонки, — похвалил нас всех, пришедший за нами в актовый зал, Эрик. Пацаны обиженно фыркнули, мы с девчонками немного похихикали, Эрик виновато улыбнулся и добродушно добавил: — Вы все отлично справились, а теперь переодеваться.
В нашей новогодней программе участвовали все двадцать человек, которые оказались в дизайнерской группе. Мы решили, что так будет честно по отношению ко всем. Правда только я участвовала в двух номерах: пела и играла снегурочку в сцене «три девицы под окном». В нашем варианте вместо царя был Дед-Мороз и искал он не супругу, а внучку…
Вообще-то мы запланировали пять номеров, рассчитанные минут по пять не больше. Наша группа отлично подготовилась, и все же все ужасно нервничали перед выходом на сцену. Нашей группе предстояло выступать второй по счету.
И пока мы ожидали своего часа, то решили внимательно понаблюдать за выступлением первой команды. Все это время Эрик нам напоминал наши роли и слова. Мне оставалось только удивляться тому, что он вызубрил всю программу наизусть, не упустил ни одной детали. И все же ему было куда хуже, чем нам всем вместе взятым. Он жутко нервничал и даже не старался это скрыть, мне думалось, что ему проще выступить самому, нежели смотреть на нас из-за кулис…
Послышались восторженные аплодисменты и крики. Эрик к величайшей радости наконец-таки заткнулся. Сделал глоток воды, прочистил горло и двинул на сцену, точно Титаник через льды. Сцена уже к этому времени совсем опустела, и он подошел на ватных ногах к микрофону: схватился в него как в спасательный круг. Широко улыбнулся публике и торжественно представил нашу команду, точно мы были легендарной группой Токио Хотел. Затем нетвердой походкой вернулся за кулисы, вытер платочком, выступивший пот со лба и подбородка, а затем велел ребятам выходить на сцену.
Там в зале все дружно смеялись и хлопали восторженно в ладоши, но в отличие от зрителей нам сейчас было не так весело, как им. Нам было «туго», а мне так больше всех. Мой номер стоял последний в списке, я уже сыграла снегурочку и переоделась к другому выступлению. Дэн нервничал не меньше меня, вместе с ним нам предстояло через несколько минут петь дуэт Наташи Королевы и Игоря Николаева — «Зимние месяцы». Эту песню я отлично знала и очень любила, и даже сама предложила однокурсникам ее спеть, единственный мужчина, который обладал хоть каким-то голосом, оказался Дэн. Нам с трудом удалось его уговорить выступить, так как он стеснялся и жутко критиковал свой голос. Но, в конце концов, нам это удалось, и теперь мы просто обязаны были спеть, отступать уже было слишком поздно — на карту поставлена честь курса.
Раздались очередные аплодисменты, которые стали нам в первую очередь сигналом к выходу. Я мужественно сжала вспотевшую ладонь Дэна и чуть ли не силком потащила его на сцену. Эрик уже объявил наш выход и готовил аранжировку. Мы встали в самом центре, зазвучала музыка, отыграло вступление, и мы запели. Мне казалось, что мой голос предательски дребезжит от волнения. Сердце безумно стучалось в груди, и пульс гремел барабанной дробью в висках, заглушая слух, так что я даже не слышала, как поет Дэн. Выступать перед людьми оказалось очень трудно, ни то, что в ресторане, там меня в отличие от института никто не знал, да и лицо скрывалось под тонной грима. А здесь оказалось все не так уж просто.
И все же, какой же кайф — услышать после своего выступления тучу оваций и аплодисментов, подобного восторга я, пожалуй, никогда не испытывала раньше. Теперь мне стали понятны чувства наших артистов, за подобную бурю человеческой радости хотелось вновь и вновь выходить на сцену…
Продолжение следует...