окончание истории, а тут можно прочитать начало и продолжение
...Алкоголя я почти не пил. Но иногда мог. Где-то за месяц – полтора до абсурдной истории с бутылкой «Улыбка» я закрыл спортивный сезон. В 1971 году из-за травмы коленного сустава он у меня фактически не состоялся. Но я постоянно приходил на стадион, обозначая присутствие. Забыл уж каким образом, но с товарищем Сашей Бакуменко, нагруженные спортивными сумками, мы оказались возле метро «Петроградская» в кафе с народным названием «Рим». Кафе занимало первый этаж торца большого серого здания недавней постройки. Что тут завсегдатаи нашли римского сложно сказать. Античного величия не просматривалось, хотя некоторая помпезность колонн, больших окон и высоких потолков напоминал итальянскую архитектуру времен Муссолини. Одно время это кафе пользовалось успехом у студентов Первого медицинского института, расположенного неподалеку. Но постепенно «Рим» стал сборищем окрестных наркоманов… Мы с Сашей выпили несколько бутылок сухого вина в «Риме» и в сквере напротив. Посреди сквера и сейчас стоит полнофигурный памятник изобретателю радио Попову - на соседних скамеечках тогда всегда поддавали. Где-то на этих скамеечках мы с Сашей Бакуменко и потеряли друг друга. Заодно я лишился и спортивной сумки со всей амуницией. А это - летний спортивный костюм германского производства, майка сборной Франции – я ее обменял на майку сборной Советского Союза, когда защищал честь державы на матче с французами в Сочи в 1969 году. Исчезли кроссовки финской фирмы «Кярху». Но главное – в сумки были мои специальные прыжковые туфли. Левая, с пяточными шипами, фирмы «Адидас». Правая, без пяточных шипов, фирмы «Пума». Сейчас моей тогдашней драмы не понять. Ну, накопил денег, пошел в спортивный магазин и купил все, что надо. Напомню, тогда хорошее снаряжение доставалось с большим трудом… Конечно, я горевал. И вот – вскорости после описанной выше встречи в Сайгоне с Сергеем Довлатовым, я снова оказываюсь на Петроградской стороне. Стою, помнится, в телефонной будке возле Дома культуры имени Ленсовета, куда-то звоню. Помню, дул омерзительный ветер и привычно моросил дождь. Вдруг я вижу низенького субъекта, шаркающего по лужам. На нем мой германский спортивный костюм, впрочем, уже потерявший вид, на ногах кроссовки «Кярху». Кроссовки субъекту велики на три где-то размера – вид клоунский.
Я выскакиваю из будки и устремляюсь к алкашу:
- Эй, любезный, где это вы взяли? – спрашиваю, касаясь рукава спортивного костюма.
«Любезный» смотрит на меня несколько осоловело, и отвечает, не переставая идти:
- А что?
- Так это моя вещь! И обувь…
- Я это в карты выиграл. Все честно, - отвечает «любезный».
- А не было ли там таких спортивных туфель с шипами?
Алкаш отвечает охотно:
- Были. Но я в них попробовал ходить – не удобно. Об асфальт скрябают. Да и цвета разного.
- А нельзя ли мне их назад получить?
- Можно за бутылку.
Мы как раз останавливаемся у моста через Карповку возле магазина с винным отделом.
- Приходи сюда через час. Я их тебе принесу, - предлагает забулдыга.
Загаженные костюм и кроссовки мне не нужны, но шиповки! Одним словом, через час я пришел, а алкаш не явился. Стоило его сразу придушить, но я тогда проявлял избыточный гуманизм.
Сколько всего вмещает в молодости один год жизни! Довлатова я еще несколько раз в Сайгоне встречал. Еще б на одну историю воспоминаний хватило. Но не стану спекулировать на имени прославленного литератора. А лучше расскажу о том, как пересекся с ним относительно недавно. Это уже петербургские времена, но предыдущая история требует логического завершения.
В нашем городе выходит журнал «Звезда» Этот журнал раз в год присуждает Довлатовскую премию за рассказ или цикл рассказов. В 2000 году я опубликовал небольшую книгу коротких автобиографических историй под названием «Сестра таланта». На премию выдвигают книги тех, кто эту премию уже получал. Вот меня и номинировали поэт и, как он сам говорил, учитель Бродского Владимир Уфлянд и прозаик Валерий Попов – соратник и приятель Довлатова. Попов мне позвонил и сказал, что следует принести пару экземпляров книжки главному редактору журнала Андрею Арьеву, что тот станет ждать меня на гражданской панихиде выдающегося нашего драматурга Александра Володина в БДТ. Уже это попахивало довлатовским абсурдом. Володин на днях скончался, и в театре выставили его тело для того, чтобы почитатели смогли прийти и попрощаться. Я принес книжку и передал её возле гроба. Думаю, и Александр Володин, остроумный и парадоксальный человек, оценил бы мизансцену по достоинству.
Все процедуры соблюдены, осталась надеть приличный костюм и прийти в редакцию через неделю за наградой.
Но!
В то время я по пятницам выпускал в газете «Смена» рецензии на новые книги. Очередная вышла об одной книге, в которой упоминалась история короткой любовной связи великой поэтессы Анна Ахматовой с одним заезжим англичанином. Собственно, ту историю подробно разбирал автор. Я просто откликался на книгу. В тексте рецензии я как-то сгоряча употребил не совсем те слова – редактор их пропустил.
После выхода рецензии началась истерия. В Союз писателей пришла телеграмма из Законодательного собрания с требованием защитить имя поэтессы от поругания.
Не присудить мне премии было нельзя. А вручить - невозможно. В тот год ее в последний момент просто отменили. Эта Ахматова мне аукается по сю пору. Но, думаю, самому Довлатову история б понравилась. Да и Володину тоже.
Продолжение следует...
- Предыдущая глава
- Спасибо, что дочитали до конца! Если тебе, читатель, нравится, жми палец вверх, делись с друзьями и подписывайся на мой канал!