- И не из-за чего здесь плакать! - успокаивала невестку Александра Николаевна. - Я, когда старшего-то ждала, - она вскинула взгляд на карточку на стене, перекрестилась и приложила правую ладонь к сердцу. - ох, мне чего только не привиделось, не знаю, как Иван и стерпел-то!
Катерина вздохнула, утирая горькие слезы скомканной в руках косынкой.
- Да ведь не привиделось мне, мама. Другой он стал. Со мной буркает, а как она зайдёт, да он дома - дак лучшая гостья.
- Потерпи - дитё родится и всё наладится. А подружке своей скажи, чтобы днём заходила, когда Миша на работе, мол, не бабье это дело - с подружками вечера коротать...
Катерина, подбодренная свекровью, спешила к дому по тропке вдоль пастьбы. Впереди с пастьбы вышла на тропинку соседская Зорька, а хозяйка её, Нюшка Сапожкова, аккурат затворяла отвод, когда Катерина поравнялась с ней. Болтливая от природы Нюшка начала разговор с приболевшей Зорьки, потом перевела на Катеринину Ночку, пригордилась жирности своего молока супротив Катерининого, а после, между дела, вдруг ляпнула то, от чего Катерина вошла домой чернее тучи.
Сколько она просидела на крыльце, не помнила, очнулась лишь тогда, когда услышала, как смачно жуют не успевающую подрасти клеверину вдоль забора лениво бредущие по домам коровы. Всё она передумала за это время, перегорела и вспыхнула не раз, а оттого вскочила вдруг и, приставив к двери батожок, быстрым шагом пошла за деревню.
Катерина хотела увидеть их вместе. Взглянуть в глаза и подружке, и мужу, опостылевшим в раз после Нюшкиных слов о том, как напросилась Ольга ехать с Михаилом в город за книгами для школьной библиотеки. Она почти бежала, не глядя, по разъезженным колеям, закостеневшим в жару, оступаясь, но не чувствуя боли сквозь тонкие подошвы туфель. Катерина, бережно носившая себя в последние недели, только-только осознавшая будущее материнство, сейчас будто забыла о своём бремени.
Солнце присаживалось за дальний лес, багровея на завтрашнее вёдро, и чем ниже, тем кровавее полыхало его зарево, вторя нарастающей обиде, что кипела у Катерины в душе. Любовь ли это к Михаилу породила в ней такую ненависть или просто жалость к себе, обида на подружку - Катерина не понимала, да и не думала об этом. Пуще всего ей хотелось вернуть всё, как было. Вернуть мужа, отгородившегося от неё - неласкового, но заботившегося о ней. Вернуть подружку, с которой можно было поговорить обо всём. И главное, вернуть себя - тихую и домашнюю, какой она стала, выйдя замуж.
Дорога пошла лесом, и, разгоряченная, Катерина вдруг почувствовала озноб. От реки, что бежала вдоль дороги расползался туман, меж деревьев оседали сумерки, хотя макушки ещё краснели закатом. Катерина остановилась и прислушалась - откуда-то издалека доносился звук машины. Сердце забрякало, а Катерина сникла, почувствовав, что не желает она ни встреч, ни разговоров. Развернулась и, уже едва выбирая в полутьме дорогу поровнее, побрела к дому, ёжась от холода, от боли в стоптанных ногах и от тяжести, которая вдруг свинцом навалилась внизу живота...