Есть у меня, оказывается, характерная, может быть, фамильная черта – начинать на новом месте с рывка. В данном случае он состоял в том, что на следующий же день рванул в Микушкинский лесхоз, оплатил и привез две машины осинового баланса – метровых бревешек. Когда это богатство свалили у ворот, куча возвышалась до самой крыши. Увидев такую прорву топлива, старушка прослезилась. И накормила меня горячим рисовым супчиком из свиных костей. Сама же при этом ограничилась жидким чайком из крутейшего кипятка.
А утром мы взялись за распиловку. Уже до работы я наколол охапок пять мороженой осины. И велел к вечеру натопить, как полагается. По разумению Евдокии Кирилловны, тепловой комфорт наступает при шестнадцати градусах в интерьере, в то время как за бортом минус двадцать три. Поэтому, ни слова ни говоря, я внес еще две охапки поленьев, растопил еще не совсем остывшую голландку. И перебил слабый лепет хозяйки о том, что она жару совсем не переносит, аргументом:
- Отныне вот на этом вашем термометре должно быть постоянно 24 градуса по Цельсию. Дров не жалеть! Кончатся, еще привезу.
- Тогда я с тебя денег за жилье брать не буду. Это ведь какие деньжищи за две машины отпалил…
Словом, зажили мы с моей милой хозяйкой душа в душу. И утром, и вечером меня ждала скромная, но свежая и горячая еда, тепло и уют в доме. На этом фоне я и познакомился с ее «местным» сыном. Прослышал он, что у матери поселился какой-то оборотистый квартирант, который навез кучу дров и при их рубке-колке громко костерит его, Кима Николаевича Исакова, разными браными словами.
Соседи, видно, донесли. До моего появления старушку они забижали всяко. То помоев в морозы ей под дверь нальют, и бабуля до обеда вырваться из западни не может. То кур в худой сарайке опять же в морозное время водой окатят и у тех гребешки поотмерзают. То сразу за воротами снежок раскатают до блеска, чтоб бабулька поскользнулась… Когда же я многочисленным мальцам-архаровцам по ушам навешал да оттянул матюками их бесформенно толстую мать-героиню, зло эти пархандеи (фамилия их такая – Пархандеевы) на меня затаили неимоверное. Но гадить впредь поостереглись. А вот сплетен зато нарожали тучу.
Дневники Евгения Жаплова. 1978 год
…Ким Николаевич мне сразу не понравился. Мелкий мужичонка со щетинкой и тонкими губами чем-то здорово смахивал на энцефалитного клеща. И речь его, торопливо-гнусавая, была какой-то заковыристой, обиженно-обидной. Все какие-то подколки пытался строить в своих словесных вывертах. Короче. Через пять минут беседы я ему высказал все, что думаю о его сыновьей любви к родной матери, и в завершение рандеву послал.
Моя интеллигентная хозяйка мата в общем и целом на дух не переносила. Но моим нецензурным оценкам поддакивала и головкой своей крашеной кивала энергично. Словом, врага я нажил капитального. Но никогда в последствие не жалел об этом.
ЧИТАЙТЕ ЕЩЕ: