Клуб «Сайгон» в 1999 году был объективно первой попыткой сделать буржуазную и солидную площадку для альтернативной музыки. Владельцы как следует вложились не только в аппарат, но и в интерьер, кухню и прочее оборудование.
В то время все рок-клубы были сделаны из подручных и подножных материалов. Максимум, на что тратились создатели, это более-менее пристойный звук. Все остальное красилось в чёрный цвет.
Сейчас этот разумный минимализм снова в тренде. А на тот момент ощущалась нехватка какого-то более человечного и осмысленного оформления пространства и человечного сервиса.
Другое дело, что опыта создания подобного предприятия ни у кого не было. За границу ещё почти не ездили, медленным интернетом пользовались дозированно и довольствовались какими-то отголосками информации и собственным представлением о прекрасном. В общем, изобретали велосипед. Что само по себе занятие увлекательное. Но этот велосипед не всегда ехал быстро или хотя бы ровно.
Первой инновацией, действительно непривычной для того времени, был режим работы клуба, позволяющий приходить не только вечером на концерт, но и утром или днём просто позавтракать-пообедать.
В само помещение можно было попасть, как прямо с Невского проспекта, так и через музыкальный магазин, соединённый с клубом отдельным входом.
Подвальный этаж «Сайгона» был построен в привычном клубном формате - изолированная от внешнего мира чёрная коробка безо всяких окон. Она предназначалась для концертов самых альтернативных групп и диджей-сетов. При этом днём там могли репетировать дружеские коллективы, не мешая работе верхнего этажа.
А вот верхний этаж по тем временам был чудом дизайнерской мысли. Помогала его придумывать очень крутой дизайнер-архитектор, крайне модная и востребованная сейчас Настя Панибратова. Кажется, мы для неё были чуть ли не первым проектом. Возможно, дипломным.
Настя решила не следовать тогдашним клубным стереотипам и не прятать высоченное, с рядом больших окон, пространство от внешнего мира. Наоборот, предложила открыть вид, дать возможность посетителям в свободное от концертов время смотреть на Невский и ощущать объём заведения.
А сцену она убрала на второй этаж. Таким образом выполнила необходимые звуковые требования, расширила зону для посетителей и, главное, добавила месту необходимой оригинальности.
Мне кажется, нам повезло, что дизайнер смотрел на задачу со стороны. Не будучи в тусовке, она не обросла какими-то устоявшимися стереотипами. И у неё было необходимости делать что-то только потому, что все ребята так делают.
Расположение на балконе сцены и ряда столиков с посадочными местами привело к интересному эффекту этой ВИП-зоны. Обычно ВИПы, вынесенные на балкон, вынуждены взирать на сцену сверху, будем честны, не под самым комфортным углом зрения. В «Сайгоне» же они расположись на одном уровне со сценой и были будто бы «заодно» с музыкантами. Все остальные зрители располагались уровнем ниже, благоговейно задирая головы на своих кумиров.
Правда, иногда удобства обзора этого балкона использовали владельцы-армяне и их друзья, тоже армяне. Все милые люди, но одетые в белые рубахи и чёрные брюки, с золотыми цепочками и остроносыми туфлями. Проблемой являлся не столько их внешний вид, хотя безусловно смотрелись они странно для рок-клуба, сколько их хозяйское самоощущение. В основном они озирали пространство на предмет входящих в клуб девушек. Тех, что им нравились они горячо и громко обсуждали. Девушки, естественно, смущались. Самые ранимые спешно ретировались.
Наши попытки как-то остановить это занятие встречалось непониманием. В сознании владельцев это право было неотделимой от статуса привилегией. В те времена далеко не все собственники бизнеса имели опыт отстранения от делового процесса для его же пользы. Наоборот, подобные опции воспринимались в качестве приятных и безусловных бонусов к прибыли.
Хотя, исключения бывали. Буквально двумя годами позже мой приятель, работавший программным директором Радио Ностальжи, принадлежащем тогда братьям Шевченко, рассказывал, как его впервые за год работы вызвал к себе один из владельцев. Зная нрав и учитывая «авторитетность» хозяина, приятель был готов к любому, самому ужасному повороту беседы.
Однако владелец дружелюбно и внимательно расспросил подчиненного о работе радиостанции. Лишь в конце беседы спросил, почему в эфире нет песен Розенбаума. Получив объяснения о тонкостях формата, он, как ни удивительно, вполне удовлетворился аргументами. Единственное, попросил, если вдруг это не навредит эфиру, хотя бы иногда ставить в ротацию усатого барда.
Приятель нашёл в себе силы достойно ответить, что постарается (типа, не факт, но может быть) что-нибудь придумать.
Естественно, на всякий случай эфир насытился «Вальсом бостон» и прочими шлягерами.
Но необходимый политес был выдержан абсолютно.
В «Сайгоне» подобное получалось не очень. И по факту главное было перетерпеть час-два между перед началом концерта. Потому что до этого времени в клуб почти не ходили. А когда публика собиралась на мероприятие, то в толпе уже терялись и армяне и девушки, которых они комментировали.
Как вы наверное поняли, благое желание кормить людей утром и днём в «Сайгоне» к сожалению провалилось. Средний класс ещё не привык обедать на стороне, малообеспеченный вообще не выходил на Невский, а люди зажиточные предпочитали формату «клуб с едой» проверенные и престижные рестораны.
Поэтому основной народный сбор происходил вечерами на концертах и танцах. И в этой области мы отличались как могли. На сцене и в подвале «Сайгона» переиграли все активные на тот момент музыкальные силы города. Тогда не было жёсткого разделения на танцевальную культуру и живую музыку. И концерт «Двух самолетов» плавно и естественно перетекал в сет дж Стронга. И так далее, в любых комбинациях, какие можно представить.
Тогда мы уже пытались платить музыкантам гонорары. Правда, иногда это получалось странно. Виной тому было непонятно откуда появившееся «двоевластие» в программном отделе. Скорее всего, это случилось, потому что директор клуба не до конца понимал систему работы, а также одинаково тепло относился и ко мне, и к Радику Чикунову, музыканту группы «Улицы» и создателю недавно почившего клуба TEN.
Двумя годами раньше я познакомил его с владельцами магазина «Сайгон». И уверен, что без его энергии и идей клуб «Сайгон» вообще бы не появился. Именно он продвигал эту идею в сознание акционеров, именно он двигал тему про заведение новой формации и приложил огромные усилия к стройке и оснастке пространства.
Однако положение при клубе он занимал странное. Возможно, он имел долю в бизнесе. Никогда его об этом не спрашивал, а сейчас уже и неудобно. Но в структуре управления он не имел конкретной должности, а был неким «товарищем консультантом» по всем вопросам. Периодически он решал, что работа с артистами тоже требует его вмешательства. Эти действия не были системными, так как фактически арт-директором был я и самостоятельно заполнял сетку. Время от времени Радик предлагал какие-то группы, как правило очень к месту. Но, к сожалению, достаточно часто в нем просыпался арт-директор, когда дело доходило до расчёта с артистами. Уж не знаю, какими соображениями он руководствовался, но бывали случаи, когда я обещал музыкантам какие-то условия, а после концерта появлялся мой коллега, объявлял, что вообще-то по этой части решает он и моментально менял договорённости.
Не хочу сказать ничего плохого, Радик точно не наживался на этом, скорее помогал выруливать клубу в сложной экономической ситуации. Но один урок я вынес из этой ситуации навсегда - никогда нельзя соглашаться на работу, если в ней не определен предельно строго круг твоих обязанностей и полномочий. И уж точно никогда нельзя вписываться в проект, если твою должность из любых соображений дублирует кто-то ещё.
А экономическая ситуация в «Сайгоне», несмотря на крайне удачные условия аренды помещения, и правда была очень сложная. Модель буржуазного клуба с независимой музыкой в нем пробуксовывала и не оправдала ни одного бизнес-плана. Поэтому в таком ключе проект проработал меньше года. Владельцы слили одного за другим всех тех, кто стоял у истоков клуба, и кардинально поменяли формат места на такой, о каком они на самом деле всегда мечтали. Дольше всех, как ни странно, продержался Радик. А я слился первый, при смешных обстоятельствах, о которых я обязательно расскажу в следующих сериях.