Дон Кастельон спустился со второго этажа вниз и зашел в офицерский склад в конце медресе. Интендант с непомерно длинным носом измерил его плечи, ноги и торс куском бечевки с узелками и выдал ему новую нательную рубаху, кастильскую гвардейскую форму, каску, полный доспех и предложил оружие на выбор.
Лон Кастельон переоделся в красно-желтую полосатую форму. Отличие от обычной формы ее было в коричневом воротнике, коричневых длинных манжетах и коричневых штанах. Так солдаты могли сразу отличать командира от остальных.
-Сапоги есть? Мои совсем развалились.
-Есть. Сколько хотите.
Интендант вынес десяток пар сапог. Некоторые были явно сняты с мертвых. Но какая разница! Эти были роскошны. Покопавшись в обуви и померив, дон выбрал себе пару почти новых кожаных сапог.
-Прекрасно, черт побери!
-Стальной нарукавник не желаете?
Кастельон представил себе, что придется носить в жару не только кирасу и каску, но и стальные перчатки и наплечники, и ему стало дурно.
-Нет. Стальных перчаток тоже не надо. Кожаные давай со стальным тыльником.
«Иначе меч не удержу»
Он примерил каску, проверил подкладку, затянул подбородочный ремень. Немного болтается на голове.
-Другая есть?
-Сотни, сеньор.
-Неси поменьше.
То же самое было с кирасой.
После получаса примерок и подгонки, штопанья, пришивания мальчиком-мавром оторванных пуговиц, Кастельон выглядел, как новоиспеченный офицер, а не как дон-бродяга.
Заодно он причесался гребнем у большого мутного зеркала, оглядел себя с головы до ног, и остался доволен. Настоящий гвардеец.
Интендант так же выдал ему устно про расписание питания, и прочую нужную информацию.
Дон натянул новую портупею, застегнулся новым ремнем, пристегнул верный меч, поправил воротник, взял каску под мышку и вышел навстречу своему новому назначению.
Офицерам объявили обед, и штаб по больше части ушел в столовую, располагавшуюся рядом,во дворе, под широким шатром. Там ароматно пахло свежей пищей, звякала фарфоровая посуда, раздавались довольные голоса.
За столом сидели пара писарей, не успевших вовремя дописать приказы и торопливо шоркающих перьями по бумаге. Да у настенной карты стоял одинокий офицер-леонец, рассматривая ее вблизи.
-Дон Хуан де Фуентес!
Представился он, раскланиваясь.
Кастельон представился в ответ, поприветствовав леонца.
-Я тут недавно. Не могли бы вы показать мне, где тут третья казарма?
-А, вы вестовой королевы, насколько я понимаю? Тот, который прибыл сегодня из самой Кастилии от самого короля? Мы ждали вас сегодня. Ну и какие же вести?
Дон Кастельон предпочел промолчать. Так как он вообще был не в курсе вестей и вестовых, -ответил.
-Вестей нет. Все будет передано только через королеву. Я не имею права распространяться о слухах, новостях, действиях. Мой рот на замке.
-Понятно!
Фуентес был немного разочарован, но понял, что дальше расспрашивать не стоит.
-Мы тут, как в берлоге. Новостей совсем нет. Гранада на отшибе Испании. Недаром мы сюда не совались столько лет. Но хочется услышать хоть какую-то весть из дома. Давно там не был. Всё война и война!
-Поверьте, война скоро кончится! Наддадим окончательно проклятым маврам и вернемся с триумфом домой.
-В целом мы одержали значительную победу здесь. Но как удержать это завоевание? Слишком много жертв мы принесли ради этого.
-Не только благородные испанцы погибли здесь, дон де Фуентес! Все во имя Христа и во имя Его великого дела!
Кастельон всегда применял имя Господа для того, чтобы подчеркнуть значимость фраз, а заодно побыстрее закончить разговор.
-О, как вы правы! Мы должны были это сделать в Его имя. Но тоска по дому знаете ли... Пойдемте, я вас провожу.
Они зашагали на выход, на солнечную улицу и пошли на северо-восток.
-Большая часть войск располагается здесь, у медресе. Тут очень удобно обороняться в случае чего. Да и до башен тут недалеко. Солдатские казармы, кухни и склады вон там, пропустите два поворота и поверните направо.
Дон Хуан де Фуентес показал рукой вдоль улицы и оставил дона Кастельона в одиночестве и раздумьях. Город входил в фазу сиесты, когда все пообедали и улеглись отдохнуть, спасаясь от жары. Только по галереям и стенам ходили часовые, маясь от зноя.
Тут все ждали вестей. А Кастилия ждала вестей отсюда. Была почта – это понятно. Но Дон Хуан де Фуентес специально задержался и не пошел на обед, чтобы поговорить с незнакомцем. Малейшая крупица информации извне была очень ценной. Купцы привозили вести, но по большей части это были баснословные слухи. А вот вестовой королевы – это уже серьезно. Посмотрим, что будет дальше. Дело-то становится интересным! А все интересные дела были смертельно опасны. Это дон Кастельон знал хорошо, и выучил этот урок назубок.
Повернув в тенистый переулок, он почти сразу обнаружил третью казарму. Часовой развалился в драном дорогом кресле, которое явно вытащил из разграбленного дома, положил алебарду на стол перед собой и обгрызал вареную куриную ногу. Увидев приближающегося Кастельона, он не вскочил, а лениво оглядел его с головы до ног. Напарник часового прислонился к стене, так же не реагируя на постороннего человека.
«Ну и дисциплина тут!»
-А ну встать! Кто такие? Почему не уставу?!
Часовые разглядели в тени офицера-гвардейца и вытянулись перед ним, выставив кончики алебард вверх.
-Я ваш новый офицер, дон Хосе де Кастельон. Я не хочу видеть, как тут падает дисциплина. Кто разводит караул?
-Я! – Ответил тот, который ел курицу.
-Окликать, опрашивать уже не ваше дело?
-Мое!
-Ну так спрашивай давай, кто я и зачем.
-Немедленно остановиться! Стоять! Назвать свое имя!
-Вот так-то лучше… Вольно.
Часовые расслабились.
-Извините, офицер дон Кастельон.
-Ничего. Но больше чтобы такого не было.
-Вас понял!
-Обед уже привезли?
-Да!
-Солдаты уже ели?
-Ели!
-Сменишься через час. Смена каждые два часа. А то спите тут от жары.
-Будет сделано!
В казарме было темно и раздавался храп. Половина солдат спали, побросав пожитки. Пахло потом, немытым телом, ароматом полевых цветов и сгоревшим воском. Сложный запах, стольпривычный для наемника, побывавшего во многих боях.
Поспотыкавшись о чужие сапоги и кирасы в темноте, Кастельно решил, что спать теперь все будут при лампах, чтобы в момент поднятия тревоги все смогли найти свое оружие и не превратить подъем в свалку.
Он открыл ставень на окне. Ряды солдатских нар со спящими бойцами. Спящие лица солдат, по большей части молодых парней, не выражали ничего кроме спокойствия. Бестревожный сон не нарушался. За окном пели птицы, летали насекомые, шумела листва. Полосы света от окна открыли нехитрый солдатский быт. Пол был вымыт, грязь убрана, мебель целая. Никаких пустых бутылок, карт, костей не наблюдалось. Стол был чист, а повар, стараясь не шуметь, собирал последнюю посуду и остатки еды.
Он удивленно воззрился на офицера, потом быстро-быстро закивал и пригласил кивком головы.
-Что желаете, сеньор офицер? Есть хлеб, свежий. Мясо тушеное и овощи.
-Неси все.
Повар исчез.
Дон Кастельон уселся за стол. Чистая столешница была еще слегка влажной после протирки тряпкой.
После многих месяцев питания сухарями, сухими фруктами, с запиванием еды простой водой, Кастельон чувствовал себя королем.
Повар поставил перед ним толстые глиняные плошки, наполненные горячей едой и деревянный поднос с нарезанным хлебом. Запах хлеба-то какой чудесный! Давно забытый со времен родного дома, когда матушка приглашала своих детей к столу отобедать. Тогда все мы, маленькие братья, сестра, собирались вместе с отцом и матерью и вместе ели.
Как же нас всех разбросала судьба! Детство ушло, война, ранняя муштра, и дальние экспедиции…
Кастельон внезапно понял чувства дона Фуентеса, который хотел домой, и ждал хотя бы весточку. Тоска до дому охватила его. Остались ли родные еще там? В живых ли братья, да сестренка? Надо бы посетить их потом, когда Гранада будет окончательно очищена от мавров за Дарро.
Повар выставил небольшую бутылку крепленого вина и красивый фужер.
-Только для офицеров,- сказал он.
-Садись.
Повар вытер руки полотенцем и сел за дальний край стола.
-Тебя как зовут? Ты давно здесь?
-Я - Паскаль. Да вот почитай с самого начала Гранадской войны. Сирота. Идти было некуда. Хотел в солдаты – пошел в солдаты. Потом ранили под Малагой. Лекарь сказал, что в бой мне больше не ходить, и я стал поваром, не покидая свою часть. Солдаты сменялись, гибли, списывались из-за ранений. А я все тут, готовлю, стираю, шью, играю на гитаре, ухаживаю за раненными. Скоро конец моей службе, а идти все равно некуда.
-Налей себе вина.
Повар молча принес кружку, плеснул себе и залпом выпил.
-Спасибо, сеньор.
-Почему ты сейчас не отдыхаешь?
-Много грязной посуды. Ее надо мыть, чтобы не разводить грязи и болезней. Заодно проверяю обмундирование солдат и кое-чего чиню. Сапоги там подбиваю или каску гнутую исправлю.
-Это правильно. Солдаты всегда спят днем?
-Да, сеньор. Главные бои закончились. Они когда-то сутками не спали, ходили в атаку. Теперь спят, как младенцы, высыпаются за месяцы осады. Нельзя их за это ругать, сеньор.
Дон закончил обед и отодвинул тарелку. Хотел было по привычке спрятать хлеб за пазуху, но передумал. Офицера такой жест не украсил бы. Теперь хлеба будет достаточно.
-Покажи мне мое место, а сам иди мыть посуду.
-Хорошо, сеньор офицер.
Они прошли по длинному коридору и поднялись на второй этаж казармы. Тут везде были открыты ставни, и солнечный свет ярко освещал светлые стены, хитроумные арабские орнаменты и вязи на них. Офицерская комната была пуста. Бывший хозяин был мертв, а его пожитки давно ушли родственникам. Чистая маврская койка с постелью, шкаф, маленький стол с засохшей чернильницей, занавеси на окне, вот и вся обстановка.
-Отдыхайте, сеньор офицер. Если что – позовите. Я во дворе буду.
-Хорошо, иди, Паскаль.
Кастельон закрыл дверь и огляделся.
Тут я и буду жить. Служба королеве неплоха, как оказалось!
Открыв тяжелый дверцы шкафа, дон нашел там какие-то смятые листочки бумаги, и положил внутрь каску и кирасу. Разулся, почувствовав, как легко стало ногам, и прошелся босиком по гладкому прохладному полу.
Окно выходило в тенистый двор, засаженный маленьким садом. Среди зелени было слышно журчание ручья. Паскаль ходил по двору с топором и рубил на дрова привезенные откуда-то деревянные плахи.
Огромный солдатский котел, до блеска очищенный песком и золой, грел горячую воду для помывки посуды. Пламя жарко потрескивало, облизывая медное днище. Тихая прохлада накрыла дворик.
В столе лежали обкусанное гусиное перо, несколько листов бумаги и дохлый таракан.
«Бывший хозяин комнаты много писал… Маркиз Кадис сказал, что поспать не придется. Что ж, вздремну тогда днем».
Дон улегся на койку, закрыл глаза и провалился в глубокий сон.