... for Anneke van Girsbergen and “Anathema” as AA batteries, which Ilya Kormiltsev had in mind so that the music would be eternal ...
_____________________________________________________________________
"В этот момент Кубитакэ заметил, что глаза у Таро серого цвета. Серые глаза встречаются у тех, кто носит в сердце пустыню."
(Масахико Симада, "Повелитель снов")
Попавший в опалу стараниями последователей трендовый когда-то кандидат в боги и представить себе не мог, что его увлечение хождением по волнам со временем будет освоено маргинальными сословиями и создаст профессиональную нишу. Мало того, эта способность, некогда называемая не иначе как Чудом, станет настолько обыденным и обрызлым времяпрепровождением, что будет вызывать гримасы сродни сопровождающим зубную боль. Отличие между ТОГДА и СЕЙЧАС было в том, что сын беженца с неподтвержденным отцовством шлёпал по приятно остужающей пятки водной глади, а нынешние ходоки натирали стопы о горячий песок, пребывая в уверенности, что тягая опоясывающую лямку они каким-то одним им известным образом улучшают жизнь не только свою, но и чью-то еще.
Фома облизал растрескавшиеся губы наждачным языком и сплюнул несуществующую слюну. Бесконечный океан лежащей перед ним пылающей пустыни застыл барханами, за которыми, по легенде, простирался тот самый, настоящий Океан - источник Жизни, Счастья, олицетворение Свободы. Время уже давно перестало существовать для трёх скитальцев, тянущих ношу сквозь раскалённые пески к своей цели. Дату исчезновения времени они не помнили. Каждый день, который они хотели бы назвать Божьим, но грызущие их сомнения не давали этого сделать, выдвигалась новая версия числового обозначения дня, когда время перестало быть. И самые первые попытки вспомнить хронологию, и новейшие откровения в этой теме разрушались о незыблемый камень преткновения — вопрос «КОГДА?» был слишком некорректен в безвременье. Иногда, в мгновения особого отчаяния одного из трех охватывала паника и он нёс кажущуюся на первый взгляд дичь о том, что, возможно, время — это просто их выдумка и его никогда не было. Колбасня быстро охватывала всех спутников и полная дезориентация заставляла их в страхе прижиматься друг к другу грязными потными телами. Ещё крепче вцепившись в свои лямки, товарищи с бОльшим упорством принимались тянуть и это было единственным спасением от разверзнувшейся перед ними бездны, в которой время исчезло и как оказалось оно всегда существовало всего лишь в их воображении.
- Фома, бля, вот мы тут пытаемся изо всех жил дотелепаться до счастья. Ну, во всяком случае, очень надеемся на это. Когда дойдем до Океана. - Сёма говорил с закрытыми глазами, автоматически переставляя тощие ноги в кирзачах, из дыр на носках которых при каждом шаге выныривали большие пальцы, как кукушки из часов, отмеряющих то, чего по последним данным нет и не было никогда. - А откуда у нас взялась эта уверенность, что увидев Океан, мы внезапно осчастливимся, а?
- Нам было обещано, - Натаха ответила за Фому. Она перестала походить на женщину уже тогда, когда впряглась во всё это приключение с поисками Вечного Счастья. Долгие метания по пескам лишь измотали её, стерев самумами то, что делало её привлекательной и интересной. Потасканность компенсировалась самоубеждением в том, что она не самка какая-то, а занимается очень важным и нужным делом — тянет груз до точки назначения, где на неё навалится всем своим необъятным Счастье. Ну и Свобода, конечно же тоже. И она в них растворится. И решит все свои проблемы. И страдания исчезнут в одночасье… Стоп. Дальше об этом лучше было не думать. Потому что сценарий очень уж начинал походить на историю со временем и противно слабило внизу живота.
- Кем обещано? - хором спросили Сёма и хмурый Фома.
- Ну… как это - кем? - Натаха как то вдруг растерялась и остановилась. - Это ведь должно было быть кем-то обещано, разве нет? Хули мы тогда прёмся неизвестно куда и зачем? Просто так кто б пошёл… Не помню я - кем. Но кто-то был. Ну тот, кто обещал…
-Ага, время вон тоже было. А потом — рррраз! - и, как оказалось - сами лохи…, - Сёма обречённо хмыкнул носом и с подозрением посмотрел на висящий в центре неба солнечный шар, с некоторых пор переставший закатываться за горизонт.
- У нас один хуй выбора нет. Было бы два — был бы, - Фома мрачно пошутил и почесал небритую челюсть. Левая бровь Натахи изумилась дугой.
Сёма не унимался.
- Вот мы бредём — бредём, хоть нам никто ничего и не обещал. Просто какой-то перец с блаженной улыбкой сказал, что всё едино, а мы с какого-то хуя вдруг уверились, что это так и есть, и стопроцентно ништяк и круто, и придумали, что, бля, к этому надо идти. А знаете почему? Потому что его, этого перца, толпа слушала раскрыв рты и весь тырнет утыкан был его рожей и улыбкой из Изартора. А по сути, чтО нового он сообщил? Это Единство продается так же хорошо, как и столетия назад. Товар то не портящийся. А по факту получается так, что нам его «просто быть» показалось слишком уж простым решением вопросов и мы впряглись в лямки и тащимся до Океана Счастья сквозь эту пустыню. Жрем ящериц, пьем росу, которая теперь уже дефицит, потеем, срем на ходу, но не останавливаемся. Как же! Мы ж к Счастью прёмся! Получается, чтоб перестать страдать -надо страдать. Вам не кажется, что нас наебали?
- Да ты Сёма прав, конечно. Но как только ты начал говорить, у меня возник вопрос: вот ты сказал «бредём-бредём», да? А откуда? - Фома совсем уж спокойно произнёс фразу и, ловко поймав убегавшего жука, закинул его в отверстие рта.
- Бля…, - Натаха, услышав вопрос, схватилась за живот и присела с испуганными глазами.- Ну как это - «откуда», Фома? Оттуда, - и она показала грязным пальцем с обломанным и треснувшим ногтем куда-то за спину.
- А называется это твоё «оттуда» как? Так и называется - «оттуда»? А если мы назовём его «отсюда», то что? Или вообще никак не будем называть…, - небритый поедатель жука сплюнул длинный ус.
- И давно ты до этого дотумкал? - тоном, похожим на коктейль из недоверия, досады и страха спросил Сёма.
- В свете последних открытий затрудняюсь ответить. Мне кажется, что я и не дотумкивал. Прост вспомнил.
- Так если б ты вспоминал лучше, может мы и не оказались бы в этой жопе!- рыжая копна на голове Сёмы зашевелилась от негодования как причёска Горгоны.
- Да с чего ты, бля, взял, что мы где-то оказывались?! - Фома вспыхнул.
- Как это??? - рыжий с размаху плюхнулся на раскалённый песок.
- Может мы всегда здесь были? Не думал об этом, а? Ну, да! Ты сейчас скажешь, что помнишь как всё было иначе, как всё и так было вроде как неплохо, но с чего-то взбрело идти к Океану. Конечно же, всё было иначе. Как в оазисе, который по факту то находится в пустыне. А очень часто оазисом прикидывается обычный мираж, улетучивающийся при приближении к нему. И ты обнаруживаешь себя стоящим посреди того, где ты сейчас.
- Ребята, меня тошнит, - бледная Натаха упала на колени и наклонилась вперёд в рвотных конвульсиях.- И в туалет одновременно хочется.
Сёма закинул на плечо сползшую лямку.
- Это что же получается, а? Что мы тупо повелись на маркетинг? И всё это…
Фома поморщился от послевкусия насекомого во рту, сел на песок.
- Вот смотри, дружище. Некий дядя сидит в пещере и догоняет как всё устроено. Ну или барыжит гашишом, таская его из Афгана в Данию, а по выходным тиская мальчиков в притонах. И его внезапно осеняет, что если приукрасить сказки, которые ему рассказывала в детстве бабушка и начать толковать житие, допустим, Кащея как подвиг Ищущего и Хранящего Истину, а нахождение его смерти — в игле, сквозь ушко которого теснятся верблюды по дороге в рай, а игла та в яйце, символе зарождения Новой Жизни, а яйцо в утке, которая издревле являлась олицетворением Любви, Поддержки и Верности, а утка в зайце, считающемся у иудеев победой над телесностью, то можно такое учение забахать — закачаешься. И на хуй тогда головой рисковать, таская баулы с травой через горы? Или скучать в одиночестве в пещере в тех же горах? Когда можно начать вещать депрессивному от нищеты или пресыщенности населению эти басни и иметь доход в твёрдой валюте с бонусами. И мальчиков не только по выходным. И он, этот новый мессия, начинает лить в уши. И чем изощреннее подача (или, в некоторых случаях, выдача) материала, тем более высок процент попадания в топ и удачных продаж. Вот сидит такой Мастер и говорит: «Есть только Абсолют. И больше ничего. Мало того — и его тоже нет». А все, кто его слушает, всю эту лапшу рассматривает через собственные увеличительные стёкла, навешивая смыслы и разветвляя понимания. И наивно полагают, что эти счастливые глаза Учителя, благость, успех и, кажется, даже сияние от него исходящее — это результат его вИдения, просветления и прозрения от тщеты мира. А на самом деле все атрибуты играют такую же роль как и павлиные перья в жопе Филиппа Киркорова, вертящего ей на сцене — для привлечения взгляда и заманухи. Остальное сидящие у его ног дофантазируют сами. Но если взглянуть в накуренные глаза Просветителя, то в глубине легко заметить страх потерять то, чем одарили его поклонники. Ему так же нужно платить по счетам, башлять жалованье свите (если ты по настоящему мирового уровня звезда, то без неё тебе не обойтись), где-то жить, желательно в тёплых краях, мягко спать и вкусно есть. Происходит обычная хрень — он закидывает в толпу леденец из жженого сахара, образно говоря, а та считает, что это вкусно и питательно, потому что сладко и ярко. И каждый хочет стать таким же благостным и свободным, жрать от пуза, а при лучших раскладах — чтобы ему кланялись. Закидывает такой мечтатель себе на плечи лямки, предварительно дав на «хлеб и воду» Спасителю-От-Неизвестно-Чего и тащит весь свой опыт, привычки и убеждения в виде скраба к собственному, одному ему пригрезевшемуся Океану Счастья, Свободы и Любви.
-А если ты всё это знал, то что ж ты с нами то пошел, Фома? - Натаха блеснула недобрым глазом.
- Чтоб утверждать, что я с вами откуда-то пошел, нужно понимать не только откуда и когда начался путь. Но и куда он приведет. Вот ты знаешь — откуда и когда, а? Ну или — куда?- Фома ухмыльнулся.
Сёма вцепился мертвой хваткой в лямку.
- Всё ты гонишь, Фома. Я вот твёрдо знаю, что как только дотянем паровоз до Океана — дальше такая жизнь начнется, не в сравнение с прежней. Вставай, Натаха, идём. Ну его…
Натаха рукой откинула свалявшиеся волосы с лица и, удивленно посмотрев на рыжего спутника, спросила:
- О каком паровозе речь, Семён? Мы изначально баржу тащим. Нахер в океане паровоз???
-А баржа?
Оба резко обернулись назад. В расплывающемся и тающем пространстве пустыни растворялись уходящие за горизонт грязные потрепанные лямки.
- Что это, а? Что происходит-то, Фома? - Сёма истерично заголосил.
Песок под ногами растекался, меняя цвет, форму и температуру. Бело-желтые пыльные оттенки сменялись чёрными мазками, в просветах солнечных лучей разливаясь сине-лазурной мозаикой. Становясь холодными волнами, барханы оживали и поглощали друг друга, взаимопроникновением становясь океаном. Небо потемнело, взявшиеся ниоткуда грозовые тучи быстро оседали к поверхности воды. Плюясь брызгами в обожженные лица путников, ледяной ветер рванулся в судороге. Безграничная, ходящая ходуном, вибрирующая, проваливающаяся в бездну и в следующий миг вздымающаяся к небесам Вселенная зашлась в шторме, создавая и поглощая Миры, безразличная к крикам и мольбам. Из раны в серо-черном одеяле свинцовых туч, рассеченной солнечным мечом вывалился сияющий шар, вспыхнув, ослепительным сиянием залил, затопил всё, что недавно было раскаленным адом пустыни. Старик задул спичку, взял свечу, прикрывая подрагивающее пламя морщинистой ладонью и подошел к тёмному окошку. Скользнувшая по стеклу снежинка возвестила начало новой эры.
________________________________________________________________________________
*Пустыня Намиб — старейшая пустыня на Земле, расположена в парке Намиб Науклуфт. Название «Намиб» на языке народа нама означает «место, где ничего нет».