Здравствуйте дорогие читатели. Продолжу рассказы от подруги, которая дачный сезон проводит в деревне.
Для меня они забавные, поучительные и жизненные. Вроде и жизнь трудна в деревне, но есть в ней что-то простое, искреннее, «с душой».
Начну.
Пошла моя Тамара в магазин.
Он один в деревне - «Универсальный». И хлеб с кефиром купишь и ведро с тряпкой.
Вот и пошла Тамара за хлебом и сахаром. Собралась варенье из вишни сварить - деток порадовать.
Идет и не может рецепт вспомнить, решила, что у магазина у бабулек спросит. Они то мастерицы в заготовках.
Хлеб и сахар уже лежали в авоське и Тамара взглядом искала «спеца» по варенью. Но, по закону «подлости», ни кого возле магазина, не было.
«Большинство на огородах» - подумала знакомая и пошла домой, вспоминая рецепт варенья в глубинах своей памяти.
По пути до дома, она вдруг услышала всхлипывание и причитания, только не поняла с какого двора.
Подошла к одному дому, прислушалась, к другому - нет не тут.
Только у дома Митрофановны ей показалось, что звуки от туда. Открывая калитку, она крикнула: «Митрофановна, ты где? Плачешь, что- ли?»
В ответ: «Плачу, как же мне не плакать то.»
Тамара, прошла в огород и увидела, сидящую на земле, Митрофановну. Она, действительно заливалась горькими слезами.
Тамара, положила авоську на скамеечку, а сама села напротив горько плачущей бабушки. «Рассказывай» - чуть ли не в приказном тоне, сказала Тамара - «разберёмся и все решим.»
Увидев поддержку, уже меньше всхлипывая, Митрофановна, начала свой рассказ:
«Открыла с утра погреб, проветривать. Да забыла сказать Феденьке, то бишь мужу. А он спросонья и не заметил - нырнул туда, как «рыбка в прорубь». Хорошо только ушибами да царапинами отделался, но ору было - не представляешь.
Но это то ладно, покричал - покричал, да за завтраком с горячими пирожками, успокоился.
Спустилась я в погреб, картофелин набрать для супа и баночку огурчиков для закусочки.
А на лестнице зацепилась штанами за гвоздь, ну и рухнула прям на картошку! Она то у меня на полу на «обсушке» была. А вешу то я - центнер! Не девочка уже. Раздавила я ее. Придётся всю неделю одну картошку есть.
И штаны жалко, сын подарил. Так на гвозде и висят.»
Тамара, внимательно выслушала Митрофановну, покачивая головой и поглаживая, в поддержку, плечо бабушки.
«Сама то как? Не сильно ушиблась?» - спросила Тамара.
«Да, мелочи - заживёт. Вот когда я банку то с огурцами со второй полки доставала, надавила грудями на неё, наверно, сильно. Она и сломалась! Две полки заготовок разбиты, и соленья, и варенья, и грибочки.» - вновь горько зарыдала она.
«Вот невезуха какая. Все к ряду прям.» - подумала Тамара, продолжая гладить Митрофановну.
Вышел угрюмый Феденька, присел на скамеечку, поздоровался с гостьей и говорит:
«Митрофанушка, ну хватит убиваться то. Я прибрал в погребе, полки новые смастерил.
Разбилось то - десяток банок. У тебя их больше сотни. Сама мне накануне говорила. С голоду не помрем. Прекращай давай. Сыну я позвонил, штаны тебе точь в точь такие же купит, на выходных привезёт. Не плачь только больше, а то сердце болит.»
И так он эти слова сказал «по тёплому», искренне, любя и ласково, что все слёзы у Митрофанушки, в миг испарились.
Она подошла к своему Феденьке, обняла его, одарила поцелуем в щечку и тихо - тихо сказала: «какой же ты у меня!»
Тамара тихонько взяла авоську и вышла на дорогу, чтобы не мешать.
Вот бывает же так.
За одно утро куча неприятностей навалилась, мелких, гадких, а семейный очаг, если он крепок, таким неприятностям - не одолеть. Это точно. Даже, если сотню банок разбить.