Споры вокруг Варшавского восстания 1944 г. не утихают; новый раунд перепалок между просоветски настроенными россиянами и поляками вспыхнул после публикаций очередных документов, рассекреченных Минобороны России в январе 2020 г. При этом позиции сторон с 1944 г. остаются неизменными: поляки считают, что Сталин бросил их на растерзание немцам, советчики же настаивают, что восстание было авантюрой, направленной на предотвращение захвата Варшавы Красной армией.
Однако следует учитывать, что Варшавское восстание не было локальной акцией столичного руководства Армии Крайовой (АК), а составной частью несравненно более масштабного плана разгрома немцев и восстановления независимой Польши – т.н. Акции «Буря». Этот план был принят ещё 1 декабря 1943 г., и предусматривал серию военных операций на всей территории Польши.
Нет сомнений в том, что главной целью «Бури» было недопущение установления советского оккупационного режима и последующего создания просоветской марионеточной власти в Польше. В приказе штаба АК о проведении «Бури» говорилось: «Мы сотрудничаем с Советами только в военных действиях против немцев. Но оказываем Советам политическое сопротивление, суть которого непрерывное и непреклонное утверждение самостоятельности всех проявлений организованной польской жизни, а также в вопросах войска и войны. Это сопротивление должно быть сконцентрированным проявлением воли польского народа в сохранении независимого существования».
Отряды АК должны были атаковать отступающие немецкие войска и захватывать населённые пункты до вступления советских войск – либо совместно с частями Красной армии. Приказ штаба АК говорил об этом совершенно недвусмысленно: «Следует стремиться к тому, чтобы против вступающих советских войск выходил польский командир, за плечами которого битвы с немцами, в результате чего он становится полноправным хозяином». Объявляя Красную армию не союзником, а «союзником союзников», руководство АК ориентировало местные структуры на формирование подпольных антисоветских ячеек (секретная организация NIE) на территориях, контролируемых советскими войсками.
Таким образом, Акция «Буря», в т.ч. Варшавское восстание, была направлена на недопущение советизации Польши, и споры вокруг такой позиции АК носят чисто этический характер – т.е. с точки зрения польской стороны, это было хорошо и правильно, а с советской – плохо. Абсолютно не важно, «хороша» или «плоха» была довоенная Польша, но она была национальным государством польского народа, и расставаться с независимостью этот народ не хотел. Нельзя забывать, что эта независимость была завоёвана в тяжёлых боях Советско-польской войны 1920 г., когда правительство Ленина попыталась аннексировать Польшу и установить там советскую власть (на захваченных Красной армией польских территориях большевиками был создан Временный революционный комитет Польши, фактическим главой которого был Феликс Дзержинский, ставивший своей целью «создание фундамента Польской советской республики»). Советско-польская война резко ухудшила и без того исторически непростые отношения между поляками и русскими (так после войны поляки стали называть всех советских). «Мы ждали от польских рабочих и крестьян восстаний и революции, а получили шовинизм и тупую ненависть к «русским» (К.Е.Ворошилов, Большевистское руководство. Переписка 1912-1927. - С. 156).
Послевоенная история Польши демонстрирует, что ненависть поляков (не к русским, разумеется, как нации) к советским была не «тупой», как считал сам не отличавшийся умом Ворошилов, а совершенно обоснованной. После заключения мира между РСФСР и Польшей, советская военная разведка развязала настоящую диверсионную войну в Восточной Польше, изображая её как «национально-освободительную борьбу белорусов и украинцев против польского гнёта». «С момента заключения Рижского договора на территорию польской части Беларуси и Украины забрасывались диверсионно-террористические группы. Эта деятельность была санкционирована политбюро. Там полагали, что профессиональные диверсанты и террористы поднимут восстание и это даст повод для вмешательства Москвы.
Диверсионные отряды нападали на полицейские посты и участки, захватывали и грабили пассажирские поезда, уничтожали мосты, истребляли чиновников, ксендзов, православных священников, гминных войтов (старост), вырезали польские хутора, совершали налеты на тюрьмы - для освобождения «боевых товарищей», на почтовые отделения и банки - для получения средств на «освободительную борьбу».
На Полесье действовало подразделение Кирилла Орловского. В августе 1924 г. его отряд (по другим данным Станислава Ваупшасова) захватил тюрьму в г. Столбцы и освободил функционеров Компартии Западной Белоруссии Логиновича и Мертенса. Аналогично действовали отряды под командованием Василия Коржа и Александра Рабцевича. С декабря 1924 по август 1925 года советские диверсанты провели 199 боевых операций.
После же того, как в августе 1924 г. польское правительство создало Korpus Ochrony Pogranicza (Корпус охраны границы), активность советских диверсионных отрядов сошла на нет. До конца того же года польские пограничники успешно отбили 89 нападений советских диверсантов, уничтожили 51 банду, задержав около пяти тысяч нарушителей границы» (Ю.Райхель «Страницы государственного террора», https://day.kyiv.ua/ru).
13 октября 1923 г. советские диверсанты взорвали склад боеприпасов Варшавского гарнизона, приведший к многочисленным жертвам. «Сила взрыва была так велика, - вспоминал Беседовский, - что рота солдат, стоявшая на плацу в полукилометре от цитадели, была поднята целиком на воздух и сброшена на середину Вислы, где утонуло несколько десятков человек». Всего же от взрыва пострадали сотни людей» (В.Воронов «Взрыв Варшавской цитадели». «Совершенно секретно», 19.10.2017).
Только в августе 1925 г., в силу враждебности населения к диверсантам, по распоряжению ГРУ ГШ РККА, диверсионная война против Польши прекратилась, и отряды красных террористов вернулись в СССР (надо отметить, что ответных диверсий польская сторона не предпринимала, а самодеятельность белоэмигрантов в этом направлении, например, С.Н.Булак-Балаховича, пресекалась польской жандармерией).
Разумеется, все эти события настраивали поляков на антисоветский лад. В 1937-38 гг. в Польшу проникли сведения о «Польской операции» (приказ НКВД № 00485 от 11.08.1937) - арестах и расстрелах поляков в СССР по национальному признаку: было арестовано 143 810 человек, из них 111 091 расстреляны. Влияние польских коммунистов, и без того незначительное, было окончательно подорвано роспуском польской компартии Коминтерном (читай – Сталиным) 16 августа 1938 г.
Стоит ли удивляться, что во время переговоров в августе 1939 г. о создании системы безопасности против Гитлера, польский маршал Рыдз-Смиглы категорически отверг предложения Лондона и Парижа разрешить проход частей Красной Армии по территории Польши на Запад? Маршал заявил, что «нет никакой гарантии, что Советы действительно будут принимать активное участие в войне. Кроме того, раз вступив на территорию Польши, они никогда не покинут её». События сентября 1939 г., когда Красная армия вошла в Восточную Польшу, но не для того, чтобы противостоять Гитлеру, а, наоборот, чтобы помочь ему разделаться с Польшей подтвердили справедливость его слов. А в 1944-45 гг. Красная армия продемонстрировала, что, вступив на польскую территорию, она действительно не намерена её покидать…
Военная операция Красной Армии по занятию Восточной Польши, проведённая в сентябре 1939 г. и названная в СССР «Освободительным походом в Западную Украину и Западную Белоруссию», был однозначно воспринят поляками как захват части их национальной территории по сговору с нацистами. После советизации этих территорий десятки тысяч поляков бежали в германскую зону оккупации, рассказывая о массовых репрессиях, депортациях и реквизициях, о воцарившейся там страшной нищете.
Отдельной травмой для поляков стала Катынская трагедия, которую нацисты весьма эффективно использовали для деморализации поляков и разжигания ненависти к СССР. Немцы идентифицировали значительную часть трупов расстрелянных, и превратили трагедию в орудие антисоветской пропаганды. (Поразительно, но в России до сих пор находятся персонажи, отрицающие вину сталинского руководства СССР за Катынское преступление, хотя основные документы давно опубликованы, в частности, в журнале «Вопросы истории» 1993, № 1, стр. 7-22, и их подлинность не может вызывать сомнений).
При практически поголовной ненависти поляков к нацистским оккупантам, возможность прихода Красной Армии воспринималась как катастрофа подавляющим большинством поляков. Коммунистическое подполье в оккупированной немцами Польше (Польская рабочая партия) и его вооружённые отряды (Гвардия Людова, впоследствии Армия Людова), получавшие помощь от Красной армии, несмотря на проявленный ими героизм, воспринимались большинством населения как оккупационные силы СССР, и в силу этого часто подвергались атакам не только гитлеровцев, но и польских партизан.
В составе Красной Армии против гитлеровцев действовало Войско польское – вооружённое формирование, которое Советский Союз выдавал на национальную польскую армию, хотя половина его офицеров были военнослужащими РККА. Не случайно «Информационный бюллетень» Армии Крайовой от 12 августа 1944 г. давал разъяснение о Войске польском: «Это не польское войско, а отряды наемников польского происхождения на советской службе» (Григорьянц Т.Ю. Оккупационная политика фашистской Германии в Польше (1939-1945 гг.). - М.: Наука, 1979. - С. 94-95). Хотя правильнее было бы называть их не наёмниками, а рекрутами, но польской армией это войско точно не было.
В этих условиях Армия Крайова и разработала план Акции «Буря», направленный на восстановление независимой Польши. Справедливо ли было требовать от поляков согласиться с с превращением Польши в советского вассала?
Была ли «Буря» авантюрой? На этот вопрос трудно ответить однозначно. Факт, что англичане и американцы смирились с тем, что Польша отойдёт в сферу влияния СССР, и откровенно говорили об этом польскому правительству Миколайчика в изгнании. Помощь союзников польской АК ограничивалась спорадическим сбрасыванием пистолет-пулемётов и средств связи авиацией, что было скорее имитацией помощи (Красная Армия оказывала помощь только коммунистической Гвардии Людовой). Советские представители предупреждали союзников, что не потерпят на подконтрольной территории Польши никаких неподвластных им вооружённых формирований, и союзники с этим соглашались, поскольку война продолжалась, и разрывать отношения с СССР Лондон и Вашингтон не могли. Однако правительство Миколайчика надеялось на изменение ситуации – например, на обострение отношений между Сталиным и союзниками, в результате которого Черчилль и Рузвельт потребуют от СССР уступок в отношении Польши. Безусловно, эти надежды были несбыточными. Но можно ли было ожидать, что поляки откажутся от надежды? И могли ли поляки вообще не участвовать в освобождении своей родины? Разумеется, не могли, как в подавляющем большинстве не могли и признать главенство советских представителей над собой. Нельзя забывать, что польское Сопротивление во время оккупации сумело сформировать настоящее подпольное государство, подчинявшееся эмигрантскому правительству – управленческие, военные, социальные, юридические, информационные, образовательные структуры, в которых участвовало несколько сотен тысяч человек.
Можно ли было ожидать пассивного ожидания от этой огромной структуры, тем более, что в её рядах были в основном молодые люди, рвавшиеся в бой?
Армия Крайова к лету 1944 г. насчитывала 380 тысяч человек, большая часть которых представляла собой отряды городских подпольщиков (в Варшаве таковых было около 20 тысяч), часть скрывалась в лесах или, что чаще, продолжала вести обычную жизнь сельских обывателей, пребывая в готовности выполнить приказы командиров. (Для сравнения: коммунистическая Гвардия Людова насчитывала в то время не более 10 тысяч человек, хотя и эта цифра представляется сильно преувеличенной).
Разумеется, несмотря на большую численность, АК не была сколько-нибудь полноценной армией. У АК было всего около 100 тысяч единиц оружия – в основном спрятанные после разгрома немецкими войсками пистолеты и армейские винтовки, а в Западной Белоруссии, Западной Украине и Литве преимущественно советские трёхлинейки и наганы. Боеприпасов было крайне мало. Командирами были бывшие офицеры и унтер-офицеры, но среди личного состава большинство не служило в армии и не имело боевого опыта, а в условиях оккупации проводить обучение было невозможно. Средства связи полностью отсутствовали, и связь осуществлялась при помощи посыльных, что делало невозможной координацию действий отрядов.
Силы Сопротивления в оккупированной немцами Европе вообще были мало боеспособны, но, если партизаны в Югославии и Греции базировались в труднодоступной горной местности, где население традиционно имело оружие, то у польских горожан и крестьян оружия не было, а природа Польши не позволяла укрываться в лесах большим отрядам. Югославские и греческие партизаны развернули серьёзные боевые действия только в 1943 г., после того, как капитулировала Италия, и итальянцы передали партизанам огромное количество оружия. Тогда же союзники, закрепившиеся в Южной Италии, начали поставки партизанам оружия и боеприпасов по морю и воздуху, оказывая им время от времени и воздушную поддержку. И тем не менее на полную мощь партизанское движение в этих странах развернулось только осенью 1944 г., когда немецкая армия под давлением Красной армии начала общее отступление с Балкан.
У польского Сопротивления не было ни одного из факторов, помогавших им в борьбе.
3 августа 1944 г. Сталин, отвечая премьер-министру эмигрантского правительства Польши Миколайчику на его слова о существовании подпольной армии в Польше, заявил: «Борьбы с немцами она не ведёт. Отряды этой армии скрываются в лесах. Когда спрашивают представителей этих отрядов, почему они не ведут борьбы против немцев, они отвечают, что это не так легко, так как если они убивают одного немца, то немцы за это убивают десять поляков… наши войска встретили под Ковелем две дивизии этой армии, но когда наши войска подошли к ним, оказалось, что они не могут драться с немцами, так как у них нет вооружения… отряды польской подпольной армии не дерутся против немцев, ибо их тактика состоит в том, чтобы беречь себя и затем объявиться, когда в Польшу придут англичане или русские».
Трудно сказать, были ли эти слова «великого вождя» простым свидетельством его глупости, или он считал глупцом своего собеседника. Тактики «беречь себя и потом объявиться» придерживались все национальные организации Сопротивления в Европе, кроме Югославии, Греции и Албании с их специфическими условиями. Просто потому, что любая другая стратегия привела бы к быстрому их уничтожению. А уж презрительные слова о «двух дивизиях» под Ковелем – полная нелепость: совершенно ясно, что «дивизиями» в условиях подполья могли быть только небольшие, плохо вооружённые и мало боеспособные отряды, предназначавшиеся скорее для обороны польских сёл от налётов бандеровцев, чем для войны с немцами.
К сожалению, современные российские историки и журналисты в ряде случаев позволяют себе не менее нелепые и безнравственные заявления, чем Сталин. «Из Протокола опроса разведчика штаба фронта с позывным "Олег", отправленного к восставшим для поддержания связи с Красной Армией, ясно, что руководство восставших намеренно не проводило наступательные действия, в городе не были взяты под контроль стратегические объекты, не возводились фортификационные сооружения, руководство Армии Крайовой не стремилось объединить национальные отряды польских партизанских организаций и зачастую мешало их боевым операциям, взаимодействие с командованием Красной Армией нередко саботировалось», - так комментирует 12.01.2020 ИА «Тюменская линия» документы, рассекреченные Министерством Обороны России. Критиковать почти безоружных, неорганизованных варшавских повстанцев за то, что они «не проводили наступательные действия», чего-то не «брали под контроль» и т.д. недопустимо. И если фронтовой разведчик «Олег» описывал ситуацию в Варшаве с точки зрения советского военного, то современные «товарищи», будь они поумнее и попорядочнее, должны были использовать его донесение по-другому.
Итак, Акция «Буря», проводившая поэтапно в течении практически всего 1944 г., изначально не имела шансов на успех. Однако командование АК не могло и не поводить её, поскольку это означало бы отказ от попытки восстановить независимость Польши. Партизаны АК в любом случае подняли бы восстания (невозможно удержать патриотически настроенную молодёжь от борьбы с ненавистным врагом), но действовали ли бы совсем уж не согласованно. Кроме того, генералы АК, прекрасно понимая всю призрачность шансов на успех, не хотели остаться в истории как трусы, имевшие в своём распоряжении пусть не боеготовую, почти безоружную, но армию, и даже не попытавшиеся пустить её в бой. Если стратегия «ждать развязки в войне с оружием у ноги», принятая норвежским и нидерландским Сопротивлением, была нацелена на сбережение народа, то решение о проведении «Бури» было призвано спасти честь поляков – пусть и ценой огромных жертв. Как бы ни относиться к такому решению, оно совершенно понятно и не может не вызывать уважения.
В соответствии с планом, 15 января 1944 г. отряды АК начали военные действия против немцев, дивизии СС «Галичина» и бандеровцев на Волыни, продолжавшиеся до конца мая, когда обескровленные отряды АК были разоружены Красной армией. В Подолье атаки АК проводились в марте-апреле, в Литве, Полесье и Галиции, а также в районе Люблина – в июле, в районе Белостока – в июле-августе, в окрестностях Кракова – с июля по ноябрь, под Лодзью – с августа по ноябрь.
В рамках «Бури» проводилась также специальная операция «Юла» - серия диверсий на железных дорогах. Транспортное сообщение немецких войск прерывалось неоднократно и на длительное время.
Самая масштабная операция – Варшавское восстание – проходило с 1 августа по 2 октября.
Об этом восстании в нашей стране сказано и написано довольно много, но почти ничего не пишут о том, что бойцы АК оказали большую помощь Красной армии в боях за Вильнюс и Львов. С 7 июля по 13 июля 1944 г. 5,5 тысяч партизан АК вместе с советскими войсками вели бои на улицах Вильнюса (операция «Острая Брама»), а 22-27 июля 7-тысячная группировка АК под руководством полковника Владислава Филипковского совместно с Красной армией успешно штурмовала Львов (операция «Штурм»).
Безусловно, роль советских войск в боях за эти города была решающей, но помощь польских партизан сыграла свою роль в победе. После того, как советские солдаты рука об руку сражались с немцами, польские отряды были разоружены частями НКВД. Им было предложено либо вступить в просоветское Войско польское, либо отправиться в ГУЛАГ. Большая часть солдат и почти все офицеры выбрали концлагеря.
***
Подведём итоги. Акция «Буря» не достигла своей цели: АК не сумела установить контроль над сколько-нибудь значительными территориями, а немногочисленные населённые пункты, освобождённые поляками до подхода советских войск (например, город Замостье), были очень скоро заняты Красной армией.
В боях погибло больше 100 тысяч партизан АК, около 50 тысяч попали в германский плен. Варшава была полностью разрушена. АК оказалась обескровленной, и не смогла оказать сопротивление частям НКВД и спецслужбам «народного» правительства Польши. 19 января 1945 г. АК была официально распущена.
Тем не менее нельзя говорить о «провале» Акции «Буря». Её военные цели были в значительной мере достигнуты: немецкий тыл оказался дезорганизованным, а значительные силы вермахта отвлекались на борьбу с партизанами – в результате боевые задачи Красной Армии были сильно облегчены. Практически «Буря» лишила немецкую армию в Польше тыла: ей было очень трудно держать оборону против советского наступления в условиях массового саботажа, диверсий и тотального неповиновения поляков. Кроме того, немецкие войска понесли довольно ощутимые потери: только во время Варшавского восстания вермахт потерял, по разным данным, от 11 до 15 тысяч убитыми и ранеными.
Если о военных и политических результатах «Бури» можно спорить, то её моральное значение несомненно: героизм партизан, в особенности варшавских повстанцев и тех, кто сражался на улицах Вильнюса и Львова, спасли честь польского народа.
В любом случае Акция «Буря» сыграла заметную роль в общей борьбе стран Антигитлеровской коалиции и порабощённых нацистами народов Европы.