Гроза в деревне - совсем не то, что в городе. В городе шумно: рёв машин, гул толпы, сирены, сигналы, чьи-то громкие разговоры. Гром натыкается на бетонные здания и многоэтажки, башни, строения и становится глуше, тише. Отблески молний сливаются с огнями города. Не страшно.
В деревне - страшно. Особенно, когда ты девчонка и тебе всего три или четыре года. Особенно, когда мама тоже боится грозы. Про сестру Таню и говорить нечего.
Мы живём в деревянном старом домишке на окраине деревни, окно детской комнаты выходит на пустынную улицу. На улице быстро темнеет, хотя до вечера ещё далеко, ветер хватает мягкую дорожную пыль и начинает швыряться ею во все стороны. Громадная туча наползает из-за реки за нашим домом, вдалеке угрожающе рокочет гром. Мама поглядывает в окна и говорит с надеждой:
- Может, река и не пропустит...
Река может не пропустить грозу - я слышала это уже много раз от взрослых. Я перебегаю к окну кухни - оттуда лучше всего видно расплывающуюся по небу черноту, и озабоченно, с папиными интонациями, говорю:
- Она уже кругом пошла, а там ещё одна, так что сейчас что-то будет!
- Отойди от окна! - пугается мама, - в грозу нельзя у окна стоять!
Я испуганно слезаю со стула, ухожу в глубину комнаты. Раскаты грома всё явственнее и ближе.
Сестра, которой восемь, шёпотом говорит мне:
- Бабушка рассказывала, как один раз у них в деревне девочка тоже стояла у окна, и в неё попала молния!
- Насмерть?! - ужасаюсь я, совсем как бабушка.
-Конечно, - кивает Таня. - Молнией как ударит - и всё!
Мама отключает наш чёрно-белый телевизор на длинных ножках - вытаскивает шнур из розетки, вытаскивает штекер, штекер запихивает в мой резиновый сапожок. Мы с Таней наблюдаем за всем этим с чувством тревоги и почему-то - важности, как всегда бывает, когда ты узнаёшь что-то новое в этой жизни. Таня на правах старшей объясняет мне:
-Резина молнию задержит, если она в антенну на крыше попадёт, и через неё - в штекер.
-А если забыть в сапог штекер положить?! - я тоже начинаю говорить шёпотом, потому что мне с каждой минутой становится всё страшнее и страшнее. Да и за окнами почти совсем стемнело и стало тихо-тихо, даже ветер, пошвырявшись пылью, куда-то спрятался.
- Загорится штекер, а с ним - дом! - торжественно объявляет сестра.
Я ахаю - что такое пожар в деревне, даже мне, совсем крохе, объяснять не надо. Деревянный дом вспыхивает моментально и ужасающе быстро.
А мама тем временем зачем-то достает резиновые галоши и надевает по галоше на каждую розетку. Таня ей помогает. Я знаю, что в розетках - ток, трогать их нельзя. Значит, галоши - тоже от молнии!
Напоследок мама закрывает створки нашего трельяжа, и все три зеркала оказываются закрыты. Потом она садится на диван, берёт берет меня к себе на колени, рядом сидит Таня, и мы все втроем начинаем ещё больше бояться и молчать. Дождь всё никак не начнётся, а гром уже, кажется, просто раскалывает небо. Некоторые раскаты настолько оглушительны, что кажется, весь наш деревянный домик от них содрогается и ходит ходуном. Я закрываю уши, чтобы не оглохнуть. И не слышать такого ужасного грома.
-Сухая гроза, - тихо говорит мама. - Самая страшная.
Это я слышу. Папа на работе далеко в лесу. Там есть вагончики, наверное, они всей бригадой пережидают грозу там. Бабушка живёт на другом конце деревни. Телефонов у нас никогда в домах не было. Единственный блестящий чёрный телефон с крутящимся диском и цифрами, которые я уже все знаю, я видела в детском саду на столе в кабинете заведующей. Ещё он есть в нашей маленькой больнице, но там телефон в кабинете врача дяди Кузьмича, а у него в кабинете обычно делают уколы, поэтому там не до рассматривания телефона.
Гром рявкнул так сильно, что мы охнули. На какое-то мгновение мне показалось, что я оглохла. На улице вдруг всё зашумело - спрятавшийся было ветер с разгону обрушился на нашу деревню, захлопав незакрытыми калитками, пригибая кусты к земле, наклоняя деревья, закручивая огромные клубы пыли на дороге.
Мы с сестрой теснее прижались к маме. Она решительно сказала:
- Побежим к Вале.
Валя - мамина старшая сестра, и она живет через три дома от нас. Мы обрадовались: вместе бояться грозы будет не так страшно!
Мама повязала на нас платки, надела платок сама. Я не хотела надевать платок, и Таня строго мне сказала:
-А то молния к волосам приэлектризуется, и всё! - и завязала кончики косынки у меня под подбородком.
Мама повесила на защёлку входной двери наш железный замок, ключ положила за притолоку вверху, и мы побежали по улице.
Страшно! Небо тёмное, набухшее, ветер бешено накидывается на нас порывами, кидается пылью в глаза. Огромные деревья по обеим сторонам дороги шумят и кажется, что вот-вот какое-то из них упадёт, не выдержав напора ветра. Мама подхватывает меня на руки, когда на нас и всё вокруг обрушивается упругий холодный дождь. А вслед за ним небо озаряет неимоверно длинная и косая молния, на которую я смотрю заворожённо и с восхищением. Через секунду нас оглушает раскат грома. Но нам уже не страшно - мы на крыльце дома Вали, и она уже открывает нам дверь - увидела нас, бегущих, в окно. Мы весело вваливаемся на их маленькую кухню. Убежали от грозы, от дождя, вот как! В соседней с кухней комнате двоюродный брат Колька читает при свете лампы. Увидев нас, он смеётся:
- В платках, как бабки!
Я краснею от обиды, стягиваю платок и кричу ему:
- А у тебя свет горит, в тебя молния попадёт!
- Не попадёт! - хохочет вредный и бесстрашный Колька. - Небось и зеркало дома закрыли? Чтобы молния в нём не отразилась и никуда не попала?
- А сам-то, - говорит ему Таня и смотрит на закрытое большим платком зеркало.
- Это мамка! - опять хохочет Колька. - Всех вас бабушка напугала. Как в одной деревне молния в зеркале отразилась и дом подожгла.
И подмигивает мне.
Я вопросительно смотрю на маму и Валю, но они уже стрекочут о чём-то своём, и про грозу забыли. Я усаживаюсь у окна, и меня никто не прогоняет. Молнии ещё сверкают, но гром гремит уже тише - как будто подчинился дождю. А дождь шумит, шелестит, прыгает по бороздам, грядкам, листьям. Листья становятся зеленее и блестят от влаги, земля мокрая, в лужах, пузырях. После дождя навылезают из земли червяки, а я их боюсь. А Колька знает, что я их боюсь. Я украдкой смотрю на него - но он читает толстую книгу и не обращает на меня внимания.
Сколько ещё гроз у меня было в жизни - не счесть. В городе грозы - совсем не то, что в деревне...
Но эта, самая первая, которую я помню, не забывается. Там маме нет и тридцати, там жива бабушка, которая всю жизнь боялась грозы, а Таня живет со мной в одной комнате, а не в далеком городе. Там моё детство.