За окном сгущались сумерки. Обычный вечер. Тихий, спокойный... и пустой. С недавних пор в их квартире поселилось эхо. После раздела имущества, помещение было действительно пустым. Глеб, не побрезговал даже старым чайником. Ольга приболела. К ночи температура поднялась, термометр показывал почти сорок градусов. В комнате было тихо, но то ли от высокой температуры, то ли от шума за окном, который смешивался с шумом в голове, ей всё время мерещились какие-то посторонние звуки и шорохи. Кости и суставы нестерпимо болели. Таблетка жаропонижающего, выпитая накануне, всё ещё не подействовала. Воды... – тихо прошептала Ольга. Разум то мутнел, то несмело возвращался; она вспомнила, что находится в квартире одна. Глеб ушёл, окончательно, две недели назад. Вывез оставшиеся вещи. Она не возражала. В конце концов, это он всё покупал. А она? Бесполезная... домработница? Кто она теперь? Была женой преуспевающего юриста... А теперь? Ни образования, ни карьеры, ни семьи. Зачем она думала об этом сейчас? Они были крепкой семьёй. Сквозь головную боль Ольга вымученно улыбнулась своим мыслям. Крепкая семья, два одиноких человека, живущих своими жизнями. Хотя, он не был столь одиноким, как оказалось. Ей тридцать пять, ему почти пятьдесят, а детей нет. Ему было достаточно двух детей от первого брака. А у неё... три аборта. На протяжении всей совместной жизни он говорил, что хочет пожить для себя. Ольге тоже пришлось пожить ... для него. «Воды...» – Ольга подумала том, что настал тот самый момент в её жизни, когда некому подать воды. Снова усмехнулась своим мыслям и провалилась в забытье. Вокруг был полумрак, почти так же темно, как и в комнате, в которой она спала. Только здесь, было множество свечей, которые освещали эту непроглядную темноту, да и комната была намного больше. Ольга огляделась. Нет, это была не комната, это был храм. На стенах висели иконы в ризах и образа с изображением святых. В центре у самого алтаря она заметила фигуры, маленькие, сгорбившиеся. Женщина подошла ближе, что бы разглядеть. У алтаря свечи горели ярче, и, подойдя на расстояние вытянутой руки, она отчётливо разглядела, что тёмные фигуры были детьми. Они стояли на коленях и взирали на икону Пресвятой Богородицы. Откуда-то сверху слышалось пение. Это была молитва. Детские голоса пели о спасении душ. Ольга стояла тихо, боясь, пошевелится и спугнуть детей своим неловким присутствием. Девочки были белокурыми, с большими выразительными глазами, совсем как она в детстве, а мальчик был так похож на Глеба. Дети пели, и голоса их сливались с тихой мелодией спускающейся нежными волнами из-под купола храма. Ольга посмотрела вверх, но там была лишь темнота. Спаси нашу мамочку!- тихо прошептала младшая из белокурых малышек. Аминь! – пропели дети хором. Ольга отступила на шаг назад. От запаха ладана кружилась голова. Перед глазами плыл туман. Она старалась шагать тихо, но половица дощатого пола заскрипела и три пары горящих глаз обернулись к ней. А она застыла в нерешительности. - Мама! Что ты тут делаешь? - спросил мальчик. Ольга ничего не ответила. Она проснулась. Вся её одежда и постель была мокрой от пота. Волосы прилипли ко лбу, но сейчас, когда жар спал, женщина начала приходить в себя. Сон или бред? – думала она. Эти детские глаза... они заглядывали в самое сердце, в самую душу... На следующий день Ольга пошла в храм и отстояла службу. От ладана её голова слегка кружилась, почти как во сне. У алтаря пели дети. После службы она задержалась, подошла к девочке из церковного хора и ласково погладила её по голове. Обернувшись к Батюшке, произнесла едва слышно: «Сегодня мне снился храм, там пели дети...» - Это хороший сон, дочь моя, он привёл тебя в обитель Господа. - Это были мои... нерожденные дети...
