Радовало все: лето, солнце, буйная экзотика субтропиков, ласковое море и золотые пески Пицундского мыса, напоенный ароматом пицундских сосен воздух…
Правда, в атмосфере витала какая-то неопределенная тревожность, когда над пляжем высоко в небе пролетал мотодельтаплан или учебно-тренировочный самолет выделывал «мертвые петли», «бочки» и другие фигуры высшего пилотажа. Все прояснилось потом, буквально через несколько дней, когда грянула трагедия в Южной Осетии.
Но в начале августа у пицундского храма доминантой стали чистые вибрации русской музыкальной классики, виртуозные импровизации джаза и голос — удивительное по чистоте и красоте тембра сопрано.
Стилизованная сцена, красивейшая подсветка старинного храма, зрительный зал под открытым небом на несколько тысяч зрителей… Вход свободный. «Хибла Герзмава приглашает…» Выросшая в Пицунде девочка, сташая певицей, мировой звездой оперного искусства, возвращала свой долг земле, где отмерен ей был Всевышним дар — красотой голоса, искренностью и мастерством извлекать из людских сердец эмоции, которые по силе проявления сродни катарсису.
В концерте, посвященном русской классике, блистательно отыграл Камерный оркестр «La Primavera» из Казани под управлением заслуженного деятеля искусств Российской Федерации, народного артиста и заслуженного деятеля искусств Республики Татарстан Рустема Абязова. Открытием для слушателей стал прекрасный баритон Василий Ладюк. Их блистательный дуэт с Хиблой из оперы П. И. Чайковского «Евгений Онегин» великолепен. В финале Хибла Герзмава исполнила песню на родном абхазском языке.
Открытие фестиваля сопровождалось фонтаном праздничных фейерверков, у жителей и гостей Абхазии было ощущение удивительного праздника.
Второй день фестиваля — джазовый концерт «Трио Даниила Крамера» -прошел буквально на одном дыхании. Два часа прекрасного джаза, а во второй части джазовые хиты оперным голосом Хиблы Герзмава и оперные партии в джазовой обработке Даниила Крамера вызвали совершенно оглушительный восторг публики.
Все руководство Абхазии во главе с президентом Сергеем Багапшем присутствовало на фестивале. Полную запись концертов абхазское телевидение транслировало на следующий день для всех, кого не смог вместить зал под открытым небом у храма. Оба концерта вел блистательный Святослав Бэлза.
Всевышний наделил Хиблу Герзмава дивным голосом, и она достойно несет бремя этого дара людям, являя образец выполнения социальной миссии человека, достигшего большого успеха.
В свободный от концерта день мне удалось побеседовать с примадонной. Интервью начинать всегда трудно: задавать банальные вопросы и получать такие же ответы не хочется. Но с Хиблой сразу возникла какая-то легкость. От нее веяло доброжелательностью, что свойственно далеко не всем примадоннам.
— Хибла, а с чего начинался фестиваль?
— Со сложностей. В 2001 году я начала со своего театра: стала приглашать своих друзей. Сначала мы устраивали гала-концерты под рояль здесь, в храме, — у нас не было возможности пригласить оркестр. Потом приехали Саша Родин со своим оркестром, Елена Васильевна Образцова, Владимир Спиваков… Понимаете, пять-шесть лет назад было очень сложно привозить сюда артистов с мировым именем — все-таки здесь была другая обстановка. Я имею в виду техническую и организационную стороны. Сейчас у моего фестиваля есть благодетель Андрей Васильевич Дудко, он, как и я, вырос в Пицунде. Это мой друг и брат по духу. Все, что вы видите здесь сегодня, состоялось благодаря ему. И, конечно, я бы ничего не смогла сделать без помощи президента, премьер-министра и министерства культуры Абхазии. Они заинтересованы в успехе фестиваля и всячески содействуют. «Хибла Герзмава приглашает…» на сегодняшний день — единственный ежегодный фестиваль в Абхазии. ….
— Мне кажется, что вы для Абхазии делаете очень большое дело: все сидящие в зале во время концерта ощущали необыкновенный душевный подъем, на нас какие-то светлые потоки нисходили. Многие плакали, когда вы пели «Здесь хорошо»…
— Даже мой ребенок сказал: «Мама, ты знаешь, я плакал!» — «Когда ты плакал?» — «Когда ты пела четвертое произведение». А это было «Здесь хорошо». Я стараюсь как можно больше сделать для того, чтобы всем здесь, на этой благодатной земле, было хорошо. Кроме добра, счастья и людских улыбок здесь ничего не должно быть. Здесь ни в коем случае не должно быть войны. Люди должны наслаждаться жизнью, быть счастливыми. Здесь чудесное море, природа. Когда у тебя плохое настроение, по аллее погуляешь, возле моря посидишь — и становится хорошо.
— А кто составляет программу фестиваля? — Программу придумываю я. А те артисты, которые дают согласие на участие в нем, наверное, мне верят, доверяют моему вкусу. Мне всегда хочется привезти что-то новенькое. В прошлом году на фестивале выступал Владимир Спиваков с гениальным концертом. Это было что-то потрясающее, был взрыв эмоций. Завтра будет красивый джазовый концерт. А потом — «Новые абхазские имена», концерт ребят-студентов — абхазов, русских, армян, которые родились здесь, а учатся в России. Это уже традиция — такие вот концерты на нашем фестивале. Это и для них важно: они получают площадку, своего зрителя. Я хочу, чтобы они привыкали к зрителю, он ведь бывает разный.
— То есть вы максимально способствуете успеху тех людей, которые родились на этой земле...
— Я пытаюсь им помочь. Очень стараюсь и думаю, что они тоже заинтересованы в этом. Я вообще кожей чувствую: если задуманное мною неинтересно людям, то прекращаю этим заниматься. А здесь другая обстановка.
— А со Святославом Бэлзой (он три года — ведущий фестиваля «Хибла Герзмава приглашает…» —прим. ред.) вы давно дружите?
— Очень давно — с 1994 года. Он был первым, кто подошел ко мне после конкурса им. П. И. Чайковского. Я была в шоковом состоянии, а тут он с интервью. Я ничего не понимала, абсолютно не умела говорить… Тогда мы и начали дружить. Поверьте, когда он ведет концерт, я лучше пою — это чистая правда. И даже если есть какое-то напряжение — а я жутко волнуюсь перед каждым концертом, у меня поджилки трясутся так, что зуб на зуб не попадает, — он умеет деликатно и мудро меня успокоить и выпустить на сцену. Он — светлый человек.
— Хибла, почему вы стали певицей, начали петь?
— Вообще это случилось после смерти мамы. С этого момента у меня очень изменилась жизнь. До 18 лет о певческой карьере я не помышляла — хотела быть органисткой. Мне казалось это логичным, потому что родилась в Пицунде, мое детство прошло возле пицундского храма. Здесь есть орган, я выросла на этой музыке. Потом училась в музыкальной школе в Гагре, а затем — в Сухумском музучилище по классу фортепиано. Мне казалось, что, окончив фортепианное отделение Московской консерватории — мама очень хотела, чтобы я училась именно там, — я продолжу учиться как органистка. А потом… Как-то так случилось: в 1987 году после смерти мамы я стала петь… Конечно, я всегда пела и играла на рояле. Но никогда не думала, что буду заниматься оперным пением. Вот как будто открылось что-то вдруг…
— Как же это случилось?
— Я просто любила петь, сочиняла песни. И мой преподаватель по фортепиано Карлен Мартынович Яврян — единственный, кто ко всему этому относился серьезно, — отвел меня в вокальный класс к замечательному педагогу Жозфине Бумбуриди. Сейчас она живет в Греции. Я ей очень благодарна. Ведь, позанимавшись у нее всего год, я смогла вскоре, в 1989-ом, поступить в Московскую консерваторию.
— Вы помните, как все это происходило?
— Да, отлично помню, как она сказала: «Ну давайте распоемся, девочка!»
— Неужели через год вы уже стали студенткой консерватории?
— Да, это может показаться удивительным. Я считаю,что мне помог Господь!
— Экзамены трудно было сдавать?
— Знаете, нет! Пела я удачно, а в остальном помогло музыкальное образование. По сравнению со многими другими, мне легче было справиться с диктантом по сольфеджио, другими экзаменами.
— Что же дальше?
— Меня взяла к себе Ирина Ивановна Масленникова, и это тоже было большой удачей. Кстати, в студенческие годы сбылась еще одна моя мечта: в консерватории я научилась все-таки играть на органе, три года прозанимавшись факультативно в органном классе.
— С чего началась ваша жизнь в Москве? Как выпривыкали к ритму мегаполиса?
— Мне было очень сложно первые два года. Вскоре после поступления умер папа, и как-то все пошло наперекосяк. Но я очень много занималась и сумела все направить в верное русло. Мне много помогали и педагоги, и друзья. Для меня это очень важно. Знаете, большинство моих друзей со студенческой скамьи — мужчины. Даже в детстве я с девчонками не очень дружила, больше с ребятами. И мои ребята всегда рядышком со мной, за что я им очень благодарна. До сих пор я им как сестричка. А если вспомнить о трудностях… Одной из основных в эти два года стало одиночество. И длилось оно до тех пор, пока я не поняла, что такое московская жизнь, что такое общежитие. Я воспитана в кавказской семье, и, естественно, нравы у нас совсем другие: девочки у нас должны быть скромными, а женщины — замужем. Все остальные девчонки дружили, встречались с мальчишками…
Чтобы как-то отвлечься от навалившихся проблем, я начала работать не покладая рук, как вол, не жалела себя. Мне кажется, что Господь воздал мне за мой труд, потому что просто так ничего не дается.
— Вас с вашей открытостью наверняка много раз обижали, предавали…
— Шишек много было. Но я считаю: для того чтобы кем-то стать, чтобы быть сильным, человек должен набить определенное количество шишек. Шишки ведь появляются не просто так — испытания посылаются Господом Богом, чтобы мы чему-то учились. А учиться нужно всегда. Это так же, как и в вокале: как только решишь, что ты супер, что все, что ты спела, гениально, на этом ты закончишься как певица. Раз я об этом знаю, значит, мне это не грозит…
P.S. В далеком 2008 году судьба подарила встречу. Интервью с Хиблой Герзмавой заслуживает того, чтобы перечитать его десять лет спустя.