Что такое революция? По-обывательски — смена старого новым. Но каким именно новым? Если обратиться к нашей истории, можно с уверенностью сказать: любым. Народу русскому, как известно, пределы не поставлены. И одно из лучших доказательств данного тезиса — революционные события прошлого века. О том, что происходило в столице рухнувшей империи, Петрограде, мы знаем довольно хорошо. С провинцией же дело обстоит хуже, даже если речь идет не о самых отдаленных местностях.
Пример — Таллин, который век назад все знали как Ревель. Какие только партии, какие политические течения не пытались перестроить жизнь Эстляндской губернии на свой лад! Неразбериха творилась полная, и разобраться в происходящем оказывались не в состоянии не только не привыкшие к новому ритму жизни обыватели. Те, кто стоял (или тешил себя надеждой, что стоит?) у власти, не успевали не то что осмыслить, но даже отследить перемены. При этом законопослушание зачастую приносило больше вреда, чем пользы. А потому, чтобы хоть как-то упорядочить жизнь, некоторые граждане, не помышлявшие раньше о власти, решали: пора брать власть в свои руки. И тогда случалось всякое…
Настоящих анархистов осенью 1917-го в Эстонии было немало. Причина очевидна — далеко не все матросы Балтфлота, квартировавшие в Ревеле и на близких к городу островах, поддерживали большевиков. Многим куда ближе была система взглядов, предполагающая отсутствие любой «принудиловки» и власти человека над человеком. Оно было понятно: люди, уставшие от войны и палочной дисциплины, давно забывшие, что такое семейный очаг и тепло детских рук, легко попадались на агитацию анархистов, призывавших к «разлюли-малине». Обещания бесплатного получения всего, чего пожелает душа, подогревались раздачей бутылей с первачом, что еще более распаляло «революционный» дух безвылазно сидевших на островах матросов.
Оставалось лишь перейти от слов к делу. И оно случилось…
Пришедшее в концу ноября сообщение о том, что на крошечном, площадью чуть более 16 квадратных километров, островке Нарген образовалась «Советская республика матросов и строителей», поначалу не обеспокоила никого — мало ли что начудили полупьяные матросы. Протрезвеют — и приступят к прохождению дальнейшей службы. Однако прошла неделя, и ревельские власти, получив ультиматум Совнаркома новоявленной «Наргенской республики», всерьез призадумались. Квартировавший на самом близком к городу острове гарнизон был невелик, однако настолько хорошо вооружен, что артиллерийский обстрел, который матросы обещали устроить в случае невыполнения их требований, разнес бы не меньше чем половину Ревеля.
К тому же жители нового «независимого государства» требовали, по существу, не так и много — продовольствия, спиртного и женщин в количестве, достаточном для обеспечения «всем необходимым» 90 революционных матросов. Ну и еще с десяток заключенных ревельского централа для расчистки дорожек, ставших непроходимыми после первых же обильных снегопадов.
Словом, ультиматум было решено принять, а тем, кому предстояло доставить на Нарген все требуемое, давалось еще и «особое» поручение: точно, до мельчайших деталей, разведать, что творится на острове и на основании данной информации доложить, чего следует ожидать в ближайшей и отдаленной перспективе.
Встретившись с курьерами, гражданские островитяне рассказали, что всех местных баб, независимо от возраста и внешних данных, изнасиловали, а мужиков подчистую ограбили, да вдобавок обложили какими-то «революционными контрибуциями».
Это было вполне ожидаемо.
Но имелась и другая информация, вызывавшая серьезные опасения. Руководители «Советской республики матросов и строителей» явно рассчитывали на длительное существование своего государства. По крайней мере, об этом свидетельствовал состав его правительства, в которое входили народные комиссары: по военным и внутренним делам, труда, финансов, здравоохранения и даже образования.
Судя по заявлениям членов данного правительства, они были заняты разработкой нормативно-правовой основы организации госуправления. К Новому году, обещали члены наргенского кабмина, данный «основополагающий документ» будет утвержден и начнет действовать на всей территории островного мини-государства.
А возглавлял вновь образованную советскую республику некто Степан Петриченко, являвшийся до избрания председателем островного Совнаркома старшим писарем линкора «Петропавловск»…
Почему правнук Степана Петриченко, который сейчас периодически появляется с комментариями на интернет-форумах, не называет своего имени, а выступает строго под псевдонимом, сказать трудно. Однако этот человек раз за разом повторяет, что его прадед анархистом не был. Сочувствовал — да. Признавал данную форму социального устройства — безусловно. Но не более того.
Историки называют главу «Наргенской республики» анархо-коммунистом, что само по себе звучит, конечно, странновато… Впрочем, в те смутные годы встречалось и не такое. А настоящий анархист в семье Петриченко таки был — брат главы самопровозглашенного островного государства. Вот только до Ревеля революционная судьба его, судя по всему, так и не довела.
Степан же, призванный в армию в 1913-м, был, как человек грамотный, закончивший двухклассное училище, зачислен старшим писарем на линкор «Петропавловск», стоявший осенью 1917-го на ревельском рейде. На Наргене в то время проводились работы по укреплению форта, и квартировавшие там матросы должны были, пока не случилось серьезной заварухи, помогать военной строительной команде. Не трудно догадаться, что подобные занятия были им совсем не в радость. А тут как раз до них докатились слухи о союзнических мирных переговорах, согласно которым большинство территорий Эстляндской, Курляндской и Лифляндской губерний, а также Великого княжества Финляндского должны были превратиться в германские протектораты либо войти в состав Германии.
Недовольные матросы, и без того проникшиеся анархическими идеями, заговорили о трусости и предательстве большевиков, о том, что «русские не сдаются», и о свободе, которой достоин каждый, проливавший кровь на фронтах Первой мировой.
О том, как реагировали на эти настроения офицеры, в источниках не сказано ни слова. Но, даже если активность нижних чинов была им не по нутру, повлиять на ситуацию они были не в состоянии. Оставалось лишь наблюдать, как единогласно избрав председателем вновь образованной островной советской республики своего старшего писаря, матросы подняли красно-черный анархистский флаг и принялись вводить на Наргене свои порядки…
К слову, Петриченко обещал гражданам, что, согласно новой конституции, принудительные работы будут отменены навсегда, в их «свободной стране» начнет действовать система распределения «каждому по потребностям», что обеспечит им «светлое будущее».
Правда, не только ввести в действие, но даже закончить составление данного документа он не успел. При приближении к Ревелю германских войск наргенский гарнизон, имевший, между прочим, подавляющее огневое превосходство над противником, боя не принял, укреплений и орудий не взорвал и бежал, прихватив запасы спиртного, в Гельсингфорс, а оттуда — в Кронштадт.
На острове осталась лишь пара сотен до смерти запуганных местных жителей да несколько десятков мертвецки пьяных и потому нетранспортабельных граждан «Советской республики матросов и строителей»…
Насколько болезненно переживал Степан Петриченко провал своих планов, неизвестно. Но амбиций точно не растерял. Именно он возглавил Кронштадтское восстание в марте 1921 года.
Впрочем, это уже совсем другая, более поздняя история. А Ревель, как и вся Эстония, вскоре забыв о курьезном островном государстве, переключился на новые проблемы. Жизнь продолжалась…
«Секретные материалы 20 века» №4(494), 2018. Николай Шипилов, журналист. Санкт-Петербург