Ходить в самовулку это целая наука. Пойдёт неумеха и сразу нарвётся на патруль. А профи каждую неделю ходит и не попадается, а потому что знает, при какой обстановке внутри училища можно незаметно исчезнуть через укромное место в заборе, и ни кто тебя не спохватится, и друганы выкрикнут «Я!» при чтении твоей фамилии на вечерней проверке. То есть операция « Временная свобода» готовиться заранее. Обеспечивается прикрытие, группа поддержки, готовится план «Б», в случае если что-то пошло не по плану «А». Самые дерзкие выходили через КПП (проходная с нарядом), зачесавшись среди законно увольняемых и возвращались также, главное умело и не заметно перемещаться в строю, если на КПП дежурный офицер с другого подразделения и не знает вас в лицо.
Заветный проход на свободу образовался за продовольственным складом, задняя стена которого и составляла часть ограждения, а вот в примыкании в боковой стене забор отошёл и образовался узкий проход, но если втянуть живот, то боком просочиться можно было. И постепенно к этой дыре образовалась тропинка, которая не осталась незамеченной.
И вот в ночное время возвращается из самовулки, самый дерзкий наш взводный самоходчик. В спину ему светит яркий фонарь уличного городского освещения, что не совсем хорошо, ибо по отбрасываемой тени заранее могут узнать о приближении беглеца, но зато лица, из-за ослепления, из темноты не видно.
Был у нас на первом ещё курсе, приданный в помощь курсовым офицерам, коренастый полноватый капитан с кафедры. Потом, когда из нас слепили более менее управляемое подразделение его отозвали обратно в учебную часть, но мы его добром помнили и всегда с охотой, при встрече с ним, строй переходил на строевой шаг и с особым задором и рвением поворачивал головы по команде «равнение на право» в сторону капитана, хотя по уставу мы могли его не приветствовать!
Этот капитан, будучи помощником дежурного по училищу, устроил засаду у щели в ограждении, на протоптанной самовульщиками тропинке. Наш самоходчик начал пролезать в щель и вдруг замер и медленно сдал назад со словами:
-А пуговички -то блестят!
-Стоять! - капитан кинулся на сомоходчика, но курсант успел выскользнуть за забор, а капитан со своей широкой натурой в щель между забором и стеной склада пролезть не смог и даже не застрял, а уперевшись передней частью живота в опорный столб забора, беспомощно просунув руку в зазор, совершал холостые захватывающие действия, кистью руки!
Курсант, не поворачиваясь спиной к нему, что бы фонарь не осветил ему лицо, стоял в нескольких сантиметрах от тянущихся пальцев офицера и спокойно, без издевательских ноток в голосе, говорил:
- Товарищ капитан, засаду организовали правильно, но пуговицы сильно начистили!
И медленно пятясь задом удалился на достаточное расстояние от щели, что бы развернуться и рвануть изо всех сил в любое другое место, перемахнуть забор и через несколько минут быть у себя в подразделении. Зная, что по голосу среди тысячи курсантов не найти капитану дерзкого самоходчика.
Этот же курсант учил нас ходить по территории училища, что без строя или не в составе группы было запрещено. Любой офицер мог поинтересоваться куда следует одинокий курсант, но если взять в руки доску или какой-нибудь инструмент (например — лопату), то все только одобрительно на тебя поглядывали. Дошёл куда надо, инструмент припрятал и по своим делам, обратно - тем же «макаром».
Летом по воскресеньям в десять утра, перед увольнением, был у нас всегда военизированный кросс (с полной боевой выкладкой) на пять километров, зимой на лыжах - уже десять, но без выкладки. Учился с нами парень из Грузии. Раздали нам лыжи (не спортивные, а такие деревянные, основательные, с креплениями под сапоги), он их первый раз увидел не по телевизору.
Старт индивидуальный, но время засекают по первому, а отсекают по последнему прибывшему на финиш. Курс пробежал с хорошим временем, но когда проверили по номерам, то выяснили, что один не финишировал. Поняли, что это наш «Грузин» и двести человек его ждут. Хорошо, что полевая кухня с горячим чаем была. Минут сорок ждали, потом командир послал самых быстрых пройти заново маршрут. Они прибежали ещё раз десятку, но на лыжне «Грузина» не обнаружили. Командир давай строить нас в цепь для прочёсывания лесного массива. Цепь было уже двинулась, но тут с противоположной стороны выходит из леса «Грузин». Весь в снегу, одна лыжа сломана, злой, как настоящий грузин! На него даже ни кто орать не стал, хоть многие в увольнение опоздали.
Он всем на лыжне мешал и его согнали, он падал, падал на лыжах и вымотался окончательно. Решил пешком срезать расстояние до финиша, но заблудился. Проходив по лесу больше трёх часов вышел нам в тыл.
Только к пятому курсу он научился сносно бегать на военных лыжах
Отношение к прекрасному полу у курсантов СА (Советская армия), тогда было благородное, ибо было большое ограничение на общение с ним, ввиду условий военной службы.
Находились мы на практике на военном предприятии. Водил нас офицер по цехам, где сам, а где с помощью начальников цехов, рассказывал, где что производится. Вручил мне свой «дипломат» (пластиковый кейс) с бумагами, что бы освободить руки для показа. И вот он, увлёкшись объяснением производственного процесса, вдруг заметил, что из двадцати восьми человек возле него, один я.
- А куда остальные архаровцы подевались? Ну-ка, найди-ка их! - посылает он меня.
Я бегу по цеху и, почти пробежав одну открытую дверь, замечаю за спиной какой- то девушки весь свой взвод. Захожу и понимаю, что девушка в красивом тонком платьице, какой-то специалист, и рассказывает о каком-то производственном процессе. Но почему-то все курсанты сгрудились в дальнем углу небольшой лаборатории, хотя места вдоль стены было достаточно. Особенно насторожила их удивительная внимательность и тяга к познанию предназначения этой лаборатории. Шёпотом извинившись, я юркнул в толпу и, когда повернулся к молодой заведующей лабораторией, всё стало ясно, особенно тяга к учебному процессу!
Сквозь открытую дверь солнечные лучи, из цехового потолочного остекления, насквозь пробивали тонкую ткань летнего платья девушки и был виден контур красивой женской фигуры!
Лица курсантов были серьёзны и слегка мечтательны. Взгляды полны сосредоточенного внимания, они почти не моргали. Случайный экскурсовод видно никогда от своих подчинённых не получала столь трепетного и почтительного внимания, отчего слегка разрумянилась и готова была хоть весь день рассказывать нам о химический процессах, в которых мы ни чего не смыслили!
Прервал весь этот мечтательно-созерцательный процесс возмущённый голос нашего офицера:
- Вот вы где! А тебя я зачем посылал, оболтус?
На всех лицах курсантов отобразилась досада и разочарование.
- Знаете, товарищ майор, как нам много полезного рассказали о химических процессах при плавке огнеупорных сплавов с добавлением катализаторов! - бурчали курсанты, выходя строиться.
Вернулись мы как-то с увольнения и, как водиться перед отбоем, в свободное время каждый делится своими похождениями в «увале». Рассказывает наш дружок какую замечательную девушку Таню на танцплощадке встретил, с таким восхищением и восторгом! Но на следующий день загрустил, вечером слезливые песенки на гитаре бренчал. Жалко его стало. Подошли к нему втроём и говорим:
- Давай пойдём в самоход и найдём твою Таню!
А дальше, как в сказке:
- Где ж, мы её найдём? Телефона дома у неё нет, ни фамилии, ни адреса я не знаю, только микрорайон запомнил — Лесиха называется!
Но мы его убедили. И, взяв спортивные сумки с гражданской одеждой, якобы пошли на тренировку, дошли до забора и, перемахнув его, оказались на пустующем стадионе. Под трибунами переоделись в гражданскую одежду, чтобы свободно ходить по городу и не остерегаться патрулей. Сумки с военной формой спрятали под трибуной и двинулись. Сразу купили заказ «группы поддержки» — бутылку водки и перелили её во фляжку, что бы её с собой не таскать, я спрятал фляжку между металлических прутьев в заборе детского сада и посчитал сколько прутьев от угла, что бы ночью быстро найти.
Доехали до района Лесиха на автобусе и поняли трудность задачи. Вокруг остановки стояли высотные дома и много. После двух часового поиска пригорюнились. Пришла идея, для поднятия духа, купить бутылку водки. Что бы не мозолить глаза прохожим, расположились недалеко от остановки на заброшенном кладбище. Василий сбегал в ближайший магазинчик и принёс бутылку водки и четыре пирожка с капустой. Выпили, настроение улучшилось, решили взять ещё одну бутылочку, но на пирожки уже денег не хватило. Выпили вторую и зря! Поисковый дух сильно поднялся! Мы поделили дома между каждым и пошли искать Таню. И, не поверите, после настойчивых опросов жильцов, красочных описаний внешности Тани, которую видел только один из нас, обхода не одного подъезда и этажа, мы её нашли!!!
Конечно тогда в Советском Союзе обстановка была поспокойнее, чем ныне. В подъездах двери не закрывались и не железные одинарные входные двери хозяева незнакомым парням, в пьяном виде, открывали!!! Каково?! А?!
Пока наш друг беседовал с Таней, мы тактично отошли и присели на скамейку. Наш Василий начал укладываться спать прямо на эту скамейку, что в наши планы не входило! Понятно, устали, столько пришлось побегать по этажам высотных домов, да ещё без обеда.
Наш «Ромео» вернулся счастливым. Делать нечего. Схватили Василия за руки и потащили к остановке. Он использовал наши плечи как гимнастические брусья, демонстрировал вытянутыми вперёд ногами уголок и не очень связно говорил:
-Богатство Сибири — Родине!
- Чё это он? - тревожно спросил «Ромео» , обеспокоенный состоянием Василия.
- Да лозунги на домах читает, пьяная сволочь! - со мехом выдавил из себя один из носителей.
Передвигаться в таком состоянии по городу в СССР было опасно, не то что сейчас. Могла милиция запросто забрать в вытрезвитель ( что за заведение — ответ в самом слове). Поэтому, пока Васька проспится, решили посидеть в кино, но сеанс шёл уже час и как мы не просились, нас в кинозал не пустили.
Поехали в училище. Пока добрались стемнело. Я побежал к забору детсада, отчитал в полной темноте от угла изгороди необходимое количество прутьев и просунул руку между ними и стал шарить в траве фляжку. То, что произошло потом, я помню, спустя не одно десятилетие, как будто это было вчера!
Трава с шумом раздалась в стороны и огромная красная пасть заряжённая рядами белых острых зубов с большими загнутыми клыками начала клацать в поисках моей руки. Я еле успел её выдернуть с такой быстротой, что сел на пятую точку. Огромная собачья морда, изрыгая низкий рык, продолжала свирепо звонко клацать своей пастью в полуметре от моего лица, не в силах просунуть свою башку между железных прутьев и всё это почти в полной темноте. Я протрезвел мгновенно, как будто меня окатили из ледяного душа! Видно в себя я приходил долго, потому что ко мне прибежал Ромео:
- Ты чего так долго?
- Похоже сторож выпустил собаку. Ты её отвлеки, а я фляжку поищу, еле пробормотал я.
«Ромео» убежал за угол забора и тихонько побрякал по металлу. Невидимый пёс исчез и только по шуму его тяжёлых прыжков я понял, что он убежал. Быстро схватив фляжку, шёпотом прокричал: «Есть!», и мы побежали.
На стадионе нырнули за трибуны, но сколько не жгли спички, сумок с формой не было.
- Если обнаружили наши, то нас по ярлычкам на форме вычислили и уже ждут. Тогда залёт!
- «Ромео» дуй на разведку, если всё тихо, то будем ждать тебя с подмогой под окнами туалета первого этажа и пусть коптёр нам форму подберёт, шепнул Старшой.
Ромео бесшумно скрылся в темноте. Василий уже сам мог передвигать ногами и мы, просочившись через дыру в заборе, прокрались к зданию казармы и притаились у стены. Свет горел только в туалете и на входе. Отбой уже был. Ждать пришлось не долго. Окно растворилось и с подоконника Ромео прошептал:
- Всё в порядке! Давайте залазте.
Вася корячился, корячился, но дотянуться до протянутых рук сверху не мог. Пришлось его подсаживать нам двоим со Старшим. И когда Васю почти захватили наверху, руки его выскользнули и он с высоты человеческого роста полетел вниз головой на бетонную отмостку. Трезвый бы был, убился, а так ничего! Со второй попытки получилось, ребята из группы поддержки сгребли Василия и фляжку и потащили его на второй этаж в спальное помещение.
Мы по одному перелезли через подоконник и, выйдя из туалета, направились к лестнице на второй этаж, но в это время хлопнула входная дверь и дневальный заорал не очень громко:
- Смирно!
- Ты чего после отбоя орёшь? - удивлённо спросил входящий офицер.
- Забыл товарищ, капитан! - стушевался дневальный, но мы то поняли, что он нас предупредил. Я заскочил на подоконник в коридоре и прижался к торцу стены. Стена была толстой, а окно выше моего роста, так что меня было не видно. Старшой метнулся в туалет и спрятался в одной из кабинок.
Офицер двинулся в мою сторону, в животе у меня всё сжалось, сейчас капут, но не дойдя до моего окна свернул в туалет. В туалете по «закону бутерброда» он выбрал именно ту кабинку, из десяти пустующих, где укрылся Старшой. В тишине слышу разговор, эхом разлетающийся по пустому коридору:
- Занято!
- Что не спиться?
- Приспичило!
-Закурить есть?
- Берите.
- Благодарю!
За окном слышу невнятное бормотание, медленно поворачиваю голову и через плечо. Под окном снаружи, вижу ещё двух офицеров стоящих у входа, причём один смотрит в мою сторону. По спине пробежал холодок. Подними он взгляд на высоту окна и вот он я в полный рост, в гражданской одежде, с запахом спиртного, после отбоя в неположенном месте. Полный комплект для крутых разборок.
Надо было рисковать. Я тихо соскочил с подоконника и пригинаясь, что бы через окно меня не заметили пробежал мимо двери в туалет и ринулся по лестнице на спасительный второй этаж. Добежал до своей кровати. Взвод не спал, кроме Васи. Через несколько минут появился Старшой, давясь от смеха и, рассказывая взахлёб, как он курил вместе с капитаном через дверь туалетной кабинки.
Всю ночь мы выбирали в каптёрки себе форму из кучи бывшей в употреблении, стирали её, сушили утюгом, обшивали знаками отличия и погонами, в том числе и на безмятежно спящего Васю.
На утреннем построении Старшой шепнул Ромео:
- Ну знаешь, теперь ты должен жениться на своей Тане, а Вася будет у тебя свидетелем на свадьбе, а то столько всего зря!!!
Нашего начальника училища, генерал- майора, фронтовика, орденоносца, боялись все до бессознательного состояния. Был он резок и крут. Тогда такой тип руководителя считался эталонным. Могли, завидев его чёрную «волгу», пуститься наутёк, не только курсанты, на всякий случай и не зря. Если уж попался, то генерал находил за что тебя взгреть, бестактно и унизительно, ещё и на долго, но был отходчив.
И вот идёт он в столовую, очевидно, с проверкой, один без сопровождения офицеров, что бывало очень редко, и видит курсанта с опущенным до ниже пояса ремнём, расстёгнутым подворотничком, фуражка на затылке. В общем хорошо поел, был доволен жизнью и расслабился. Один без строя, вывалил из столовой.
Завидев генерала и понял, что приводить себя в порядок поздно, быстро забежал за трансформаторную будку, но дальше стригануть не давал забор. На другом конце прохода к побегу стоял генерал и командовал:
- Товарищ курсант, ко мне!
А в ответ — тишина. Начал обходить будку, курсант тоже оббегает, что бы его видно не было. Тут на удачу генерала, выходит из столовой наш сержант с повязкой «дежурный», упакованный, словно с плаката по строевой подготовки, не придерёшься. Генерал командует ему:
- Сержант, поймайте мне этого разгильдяя! - и показывает за трансформаторную будку. Дежурный отвечает:
-Есть поймать!
Бежит за будку, там некое замешательство, очевидно разгильдяй сопротивлялся, но вырвался и, выбежав прямо на генерала, прикрывая лицо натянутой на нос фуражкой, стрелой пролетел мимо, но за ним, с физиономией полной решимости выполнить приказ начальника училища, пронёсся дежурный. Погоня скрылась за углом.
Генерал подождал три минуты, пять, потом всё понял и взъярился! Всё училище было построено на плацу, перед каждым курсом стояли наряды во главе с дежурными. Генерал лично обходил коробки курсов, которые при его приближении перестраивались в две шеренги.
Дежурного, моего тёзку и друга ещё по СВУ, опознаёт быстро. Генерал грозно спрашивает:
- Где второй? Почему не вернулись, сержант!
У Кольки слегка подрагивает нога, он всегда так делал, когда волновался. Он громко отвечает, стараясь скрыть дрожь в голосе:
- Не догнал, товарищ генерал-майор!
- Почему не вернулись и не доложили?- приблизился к нему вплотную начальник училища!
- Вернулся, но Вас уже не было. Далеко догонял! - врёт Колька.
Генерал пристально посмотрел на сержанта и жестом подозвал своего заместителя по кадрам:
- Отчислить этого сержанта, что бы завтра его в училище не было!
Это было плохо! Тогда мы учились на третьем курсе, плюс два года в Суворовском училище. Отчисленных отправляли не на гражданку, а в действующую армию рядовыми. И там уже армейское командование решало, что с бывшим курсантом делать. Или он прослужит до ближайшего приказа о демобилизации (это не меньше полугода, если в училище он отучился два курса или более), либо может и два года в солдатах срочную службу проходить до дембеля, правда были и случаи восстановления на учёбу по рапорту бывшего курсанта, по ходатайству армейского командования, но с потерей года.
Спас Николу сам беглец. Наш, со второго взвода, заслуженный спортсмен и мастер спорта по боксу, неоднократно получавший грамоты от командования за победы и поднятия спортивного престижа училища. Он пошёл к начальнику училища и сдался, «посыпая голову пеплом». В результате наш Николай, написав рапорт о прощении, был помилован, но разжалован в рядовые курсанты. Был Директором туалета. Сменяемая должность и только на нашем курсе, на срок, пока следующий залётчик не попадётся по крупному под горячую руку командира курса. В обязанности Директора входило каждый день после отбоя мыть две комнаты туалета - шестнадцать «очков», двадцать пять раковин умывальников и что бы кафель на стенах и на полу блестел, как у хорошо откормленного кота спина. За каждый «неуд» день плюсом. На подоконнике в туалете стоял небольшой снеговик ( зам директора талета), слепленный из куржака, соскрёбанного с заиндевевших огромных окон, которого тоже надо было обновлять. Когда этот заместитель директора туалета начинал корчить рожи, это говорило, только одно. Весна пришла!!!