Артур Акакиевич Джокер, с которого хватит.
Про такие фильмы всегда тяжело писать. Про картины, в которых маньяков, в соответствии с канонами современной толерантности, всерьёз следует обнять и плакать. Как минимум — понять и простить, потому что они ни в чём не виноваты, это всё жестокая окружающая среда. А защищаться от них ни в коем случае нельзя, потому что как можно защищаться от несчастного, который хочет жестоко вас убить, если, скажем, отец изнасиловал его в восемь лет?!
Всем очевидно, что террористов, которые захватили женщин и детей, следует внимательно выслушать и отпустить с миром, потому что им и так плохо, потому что в детстве с ними скверно обращались, и вообще они за всё хорошее и против всего плохого. Против того, что некие умозрительные, шарообразные в вакууме богатеи оставили их на обочине жизни вместо того, чтобы просто так допустить в свой круг. Короче, добро непременно поставит зло на колени и зверски убьёт его.
Джокера из фильма Филлипса чисто по-человечески жалко — ровно до тех пор, пока он не присваивает себе право с удовольствием убивать злых. Вначале по скорбной необходимости, а потом с удовольствием. Круг замыкается: если у Нолана Джокер с самого начала непонятная вещь в себе, циничный Диоген, эпатирующий публику и являющийся справедливым героем разве что в глазах отдельных зрителей, но отнюдь не в глазах окружающих, хотя всё уже к тому идёт, то у Филлипса он становится знаменем всенародного сопротивления.
Вообще у американских кинематографистов довольно любопытное представление о своём народе: что его очень легко, по щелчку пальцев любого показанного по телевизору душевнобольного, можно превратить в беснующуюся толпу, готовую на погромы, поджоги и преступления ради якобы нарушенной священной американской демократии. Впрочем, возможно, именно так оно и есть на самом деле, если вспомнить, к примеру, лос-анджелесский бунт чёрных в девяностые.
Особенно эффектно всё это смотрится на фоне разворачивающегося в фильме мусорного кризиса и изрисованных корявыми граффити вагонов и грязных станций метро (в реальности, напомню, такого безобразия в Нью-Йорке нет уже давно, ибо реальные богатеи, каких в кино не бывает, смекнули в конце концов, что так не годится; но в фильме как бы невзначай упоминается, что сейчас 1980 год — то есть самый разгар бандитского беспредела в городе). Типа народу совсем нечего терять, кроме своих цепей.
Как любят наивно повторять наши юго-западные соседи, этих правителей убьём или бросим в мусорный бак, зато остальные всегда будут помнить о гневе улицы и непременно станут заботиться о нашем благополучии. И в следующий раз, если что, мы уже поменяем их на более замечательных — на свободных выборах. Нет, ребята, увы, демократия так не работает, нет ножек — нет мультиков: если папе стали меньше платить, это не значит, что папа станет меньше пить — это значит, что вы станете меньше кушать.
В реальности Нью-Йорка, к счастью, Джокера и уличных мятежей не случилось. Видимо, американскому народу всё-таки было, что терять. А где местами и случилось, как в Лос-Анджелесе, там погромщиков быстро рассеяли силами национальной гвардии.
А о том, как сильные мира сего искусно манипулируют вашим драгоценным уличным протестом, хорошо сказано в одном из эпизодов “Чёрного зеркала”. Грубый и нахальный анимационный синий медвежонок из новой телепрограммы якобы рубит правду-матку, которая очень нравится люмпенам (на самом деле просто хамит приглашённым). А когда он становится достаточно влиятельным, чтобы его заметили в среде олигархата, его просто покупают с потрохами, чтобы он топил исключительно тех, кого надо. А создателя медвежонка, настаивающего на том, чтобы продолжать топить всех без разбора, просто выкидывают на улицу. Тут ещё уместно припомнить хрестоматийную фразу Пелевина про пидарасов для клоунов и клоунов у пидарасов.
С самого первого своего появления в комиксовой франшизе “Бэтмена” Джокер был персоной противоречивой. Эпизодический суперзлодей, родившийся из образа “Человека, который смеётся” из романа Виктора Гюго, пришёлся по вкусу публике. Жестокий маньяк, которого Бэтмену временами было не грех избить до полусмерти, в период Робина и прочего искусственного смягчения великого супергероя для детской аудитории превращается в нелепого шутника, совершающего смехотворные преступления порой просто ради глупого каламбура. (В одном из эпизодов “Симпсонов” этот период бэтменианы неплохо протащили — когда некий киношный злодей Смехач, роль которого исполняет клоун Красти, пытается до смерти закружить Радиоактивного человека на карусели). Позже, в шестидесятые, когда в комикс вернулось брутальное насилие, Джокер становится ещё более опасным психопатом и безжалостным кровавым маньяком, чем в сороковые.
Кристофер Нолан в своё время в фильме “Тёмный рыцарь” сделал из Джокера весьма неоднозначную фигуру, фактически демиурга, играющего судьбами как простых людей, так и супергероев — положительных и отрицательных. Филлипс пошел ещё дальше, продемонстрировав нам зарождение того Джокера, которого мы увидели в “Тёмном рыцаре”. Был в советской литературе такой поджанр — “становление большевика”, а тут, стало быть, “становление Джокера”. С самого начала неплохой вроде человек, просто малость психически ущербный и совершенно лишний в нашей действительности, к финалу он превращается в кривляющегося, беспощадного и предельно опасного типа вроде Джокера-Николсона у Тима Бёртона.
И вот эта фальшивая нота мешает воспринять фильм как настоящую драму, коей, безусловно, являются первые три его четверти. Нещадно битый жизнью герой вдруг счёл, что серия жестоких убийств решит его проблемы. Это беда многих поравалитиков: почему-то они не учитывают, что со старого местожительства приволокут в эмиграцию самого себя — то есть большинство проблем, зависящих от личности самого эмигранта, останутся неизменными.
Тут сразу вспоминается “С меня хватит!” с Майклом Дугласом: когда обычный “синий воротничок” устраивает в городе жуткую бойню, потому что всё его достало — на работе отправили в бессрочный отпуск, с дочкой видеться запретили, в “Макдоналдсе” не дали завтрака, потому что герой опоздал на несколько минут, а оружие всегда под рукой и в свободном доступе…
Вот только создатели фильма в итоге сделали из Дугласа изначально недолеченного психопата, которому множество мелких стрессов просто вновь сорвали крышу (и этим малодушием всё испортили, на мой вкус), а Джокер выглядит именно что средним, слабым и неагрессивным, придавленным седативами американцем, с которого хватит. Типичным американцем с типичными проблемами, в котором так легко узнать самого себя. И знаменем всеобщего сопротивления он становится в общем-то случайно.
На самом деле маленький человечек Артур Флэк — полная реплика Акакия Акакиевича Башмачкина. Меня всегда смущало, что после смерти этот маленький человек у Гоголя превратился в зловещий призрак, который сдирает шинели со случайных в общем-то людей и фактически обрекает их на такую же гибель от простуды. Артур тоже достоин сочувствия, и, в принципе, первое массовое убийство он совершил при самозащите, по необходимости и в состоянии сильного душевного волнения. Но увы, решать проблемы таким образом ему понравилось — уже третью свою жертву, когда вроде бы уже хватит и справедливость восстановлена, он безжалостно преследует в поезде и на станции метро.
Монстра, наконец, замечает публика, и это воодушевляет его, как и всякого маньяка. Конечно, далеко не каждый маленький человек, столкнувшись с трудностями, превращается в народного мстителя Джокера, и слава богу, потому что это путь в никуда. Фактически Флэк ищет того же самого, что и его антагонист с телевидения в исполнении де Ниро: публичного признания. И добивается его, пусть и несколько иным путём.
Меня всегда интересовало, где проходит эта тонкая грань между справедливостью и фашизмом. В какой момент возмущённое народное “Так этим уродам с Уолл-стрит и надо” перерастёт в концлагеря с соответствующими трубами крематория.
Кстати, знаменитый зловещий грим Джокера, оказывается, вовсе не результат падения в чан с химикатами (в комиксах такая версия, кстати, возникла относительно поздно, в начале он лишь безумный клоун) и не плод жестокости пьяного отчима, взрезавшего маленькому Артуру углы рта ножом, а просто нелепый грим. Банан, который видишь во сне, иногда просто банан.
Стремление Джокера к абсолютной справедливости в фильме Нолана принимает суицидальные черты. Действительно, в результате многих своих хитроумных моральных игр суперзлодей вполне может погибнуть. Более того, он специально ставит свою жизнь на карту. Со стороны кажется, что он делает это, всецело уверенный, что правильный Бэтмен не убьет его ни при каких обстоятельствах. Однако по зрелом размышлении становится понятно, что совершенно отмороженный Джокер играет тут вполне честно и использует собственную жизнь в качестве ещё одного испытания для Бэтмена — как маньяк из киносериала “Пила”.
Суперзлодей бэтменианы готов отдать жизнь, если его противник сделает правильный, с его точки зрения, выбор. Джокер встаёт перед бэтциклом с истошным воплем “Задави меня!” и, когда Бэтмен отворачивает, разбивая свою фантастическую технику, выглядит искренне недовольным: супергерой-то — слабак! Джокер ищет смерти, сжигает целые курганы денег и ставит перед обывателями неразрешимые моральные дилеммы отнюдь не потому, что душевно болен.
А на вопрос “почему” как раз и попытался ответить в своём новом фильме Филлипс.
Кажется, что режиссёр снабдил зрителя всеми ключами для правильного понимания картины. Ближе к финалу незаметно проскакивает следующий престранный эпизод: Джокер выгружает из холодильника продукты и, заняв их место, закрывает за собой дверцу. Это вполне похоже на самоистязание от раскаяния, к которому склонны многие душевнобольные люди. Однако так это выглядит, если не помнить о том, что ручка в старых холодильниках устроена таким образом, что выбраться из них самостоятельно невозможно. В начале ХХ века дети не раз захлопывались в холодильниках, выброшенных на помойку, что приводило к летальному исходу — агрегат это герметичный, а воздуха внутри не так уж много. Это даже привело к тому, что на Западе законодательно было запрещено выбрасывать холодильники, не сняв с них предварительно дверцу.
То есть Джокер в данном случае действительно наказывает себя — но вовсе не муками холода, а смертью. И, соответственно, весь финал — убийство шоумена, погоня полиции, вагон, набитый протестующими в масках — это всего лишь галлюцинации умирающего мозга героя. Однако больше Филлипс о такой возможности ни разу не упоминает, так что не исключено, что здесь я оказался на ложном пути.
Хоакин Феникс вполне хорош в роли Джокера; иногда он люто и мучительно переигрывает, особенно в сценах непроизвольного смеха, но свой “Оскар” за мужскую роль возьмёт по-любому, не вопрос. Киноакадемики любят ущербных и ценят, когда актёр худеет ради своего образа на четверть центнера. Вот только староват он для роли Джокера, даже безотносительно гениальной игры Хита Леджера в “Тёмном рыцаре”, где Джокер выглядит гораздо моложе. Просто если Бэтмену в момент их первой встречи лет двенадцать, то Фениксу уже за сорок со всеми вытекающими. И, соответственно, когда Брюс станет Бэтменом, этот Джокер уже окажется слишком дряхлым, чтобы стать его главным антагонистом.
А так, конечно, фильм хорош. И это вот всегда самое тяжкое: когда фильм определённо талантлив, но всерьёз понуждает нас сочувствовать террористам или бессмысленно зовет мятущиеся умы к топору, как “Джокер”, “Сквозь снег”, “Бойцовский клуб” или “V — значит вендетта”.
Нет, тяжело писать про такие фильмы.
Василий Мидянин
Специально для Fitzroy Magazine
Ещё больше интересных статей на нашем сайте