Аександр Сергеевич лечился усиленными темпами. Он ходил к врачам, нейрохирургам и психиатрам, пытаясь найти решение проблемы.
- Доктор, я больше не могу. Эта песня мешает мне работать. Уже три недели, я просыпаюсь и в моей голове играет будильник: «Незабудка твой любимый цветок…» я еду в машине, в голове играет: «Незабудка твой любимый цветок…» я репетирую, здесь меня отпускает, но стоит мне сделать крошечную паузу, в голове сразу же начинается незабудка… я ложусь спать, и вместо колыбельной в моей голове оно: «Незабудка твой любимый цветок, воздушный поцелуй та-та-та самый горький…» я даже на знаю какой текст идет после слова поцелуй! Но эта песня не выходит из головы.
- А вы пробовали дослушать песню до конца? – спрашивал доктор.
- Я делал это две тысячи пятьсот двадцать семь раз.
Ни один врач не помог. Кто-то прописывал таблетки, кто-то йогу, был гипноз, удары током, кто-то предлагал бить по голове, кто-то предлагал спеть песню задом наперед, а кто-то даже сделать лоботомию. Ничего не помогало, кроме лоботомии, её Александр Сергеевич делать не сдал. А вот песню задом на перед спел, и целый день в его голове крутилось: «акдубазеН йовт йымибюл котевц…»
Наступило тридцатое число, последний день перед концертом. На финальной репетиции Александр Сергеевич играл очень плохо.
- Митя, я не могу. Эта незабудка меня убивает. Каждую секунду я слышу в своей голове эти слова… если раньше, она прекращалась в тот момент, когда я играю, то сейчас… сейчас я не могу, она не дает мне сосредоточится.
- Может перенесем концерт?
- Ты знаешь все лучше меня. Может выйти и сыграть им незабудку? Сука, сраная песня. Представляешь, я сыграю, а весь зал, хором начнет подпевать, - Митя улыбнулся,
- Делай, что должно, и будь что будет. Будь что будет. – Сказал Александр Сергеевич.
В этот вечер незабудка играла особенно громко, видимо она предвкушала свой триумф над человеком. Через 234 повторения песни, наступил момент истины.
Черная машина подъехала к зданию театра, к ней подошел мальчик, в большой куртке и шапке,
- Дядя Саша, - сказал он, - я сам выучил все ноты, которые вы мне дали, но они у меня закончились. Мы давно не репетировали, и я не знаю, что мне дальше делать. - Александр Сергеевич достал скрипку, и понес её сам. Понял, что мальчик не идет за ним, а растеряно смотрит ему вслед, вернулся, и бережно передал футляр помощнику. По дороге они не проронили ни слова.
- Дядя Саша, у вас что-то случилось? – сказал мальчик, перед самыми дверьми.
- Понимаешь, Егорка, сегодня дядя Саша попадет в очень большую беду. Целый месяц в моей голове крутится одна и та же песня, она не дает мне играть, вот даже сейчас, я слышу, сейчас играет вот этот момент: «та-та-та самый горький, ты можешь говорить, что я тебя не люблю…» Дядя Саша очень сильно подставится на глазах всего города. Самый важный день в жизни дяди Саши, превратится в похороны дяди Саши…
- И все? – сказал мальчик и засмеялся.
- Разве этого мало? - спросил Александр Сергеевич и тяжело выдохнул.
- Идите сюда, - мальчик поманил дядю Сашу пальцем, хихикнул, приложил ладошки к его уху, и что-то ему сказал. Александр Сергеевич выпрямился, прислушался, начал улыбаться и побежал в театр,
- Спасибо, Егорка! – он зашел в двери, потом выбежал, достал деньги, отдал мальчику и забежал в театр. Потом снова выбежал, на этот раз с билетом в руках,
- Зайдешь, через главный вход, покажешь тете, понял?
- Понял. – Егорка стоял с билетом в руках и улыбался.
Дядя Саша забежал в театр, на входе стоял Митя,
- А ты говорил, «зачем ты его держишь» - прокричал Александр Сергеевич на бегу,
- Неужели незабудка закончилась? – прошептал Митя.
После окончания концерта Александр Сергеевич еще 4 раза выходил на бис. Взволнованная и растроганная публика ликовала. Не выполнять желания такой огромной толпы было страшновато, а выполнять очень приятно. Александр Сергеевич играл пока не устал окончательно, и пока все не наслушались вдоволь. Под конец на сцене лежала целая куча цветов.
Все закончилось. Безумно усталый, но очень счастливый, Александр Сергеевич сидел за кулисами, и выжимал фрак. Подошел Митя.
- Это было лучшее выступление в твоей жизни, - сказал Митя.
- Я знаю. Просто… просто, когда эта песня перестала играть, у меня кандалы с рук слетели, крылья выросли, полетел, ты не представляешь, как я был счастлив…
- Так что сказал тебе тот мальчик?
Александр Сергеевич стянул рубашку, и принялся выжимать её прямо на пол,
- Клин клином, - сказал музыкант, - он просто напел мне: «Белая стрекоза любви, стрекоза летит. А-а-а, а-а-а», и, судя по всему, две песни взаимно уничтожились. – Александр Сергеевич снял ботинок, и вылил из него скопившийся за выступление пот, - а мальчика я выучу. Он еще всех нас за пояс заткнет, это я тебе обещаю.