У каждого из нас есть своя река детства. И мы помним о ней, куда бы ни заносила нас судьба. Детей всегда тянет к воде, а когда мы вырастаем, воспоминания о той самой реке греют нам душу и мысленно уносят в наше счастливое детство.
Моя река детства - это Усманка. Весьма небольшая река, протекающая по Липецкой и Воронежской областям. Я учился в ней плавать, орудовать вёслами и даже дважды тонул.
Болотце в старице Усманки на фото ниже называли Тугарёвкой, в честь какого-то легендарного деда по имени Тугарь. На другой берег вёл гнилой мостик, по которому я жутко боялся ходить, когда был совсем маленьким. Но места для купаний были только на другом берегу, так что приходилось как-то превозмогать свою фобию. А через пару лет мы с друзьями уже смело бродили по Тугарёвке с большим куском марли и ловили мелких щурят.
А после мостика наш путь лежал через заливные луга к основному руслу Усманки, к пляжу, который местные почему-то называли Запор. И именно здесь я дважды тонул.
Оба раза был благополучно спасён, но горький вкус речной воды во рту помню до сих пор.
Стоит ли говорить, что в те времена Усманка была куда более полноводной. На фото видно до куда в былые годы доходила вода. Самые отвязные пацаны ныряли в воду прямо с крутого берега. Сейчас в этом случае, скорее всего, переломаешь ноги.
И с каждым годом моя Усманка становится всё мельче. Я по наивности думал, что причина в том, что зимы стали малоснежными. Сейчас ведь и весеннее половодье у нас большая редкость.
Но оказывается, что об обмелении Усманки еще 50 (!) лет назад писал воронежский журналист Василий Песков. Когда-то он вёл передачу "В мире животных", помните его? Он прошёл пешком все 150 километров течения Усманки и написал о ней трогательный очерк.
В тех местах, где были когда-то лески и нависавшие над водой лозняки, не было теперь ни единого кустика, ни единого деревца. Лугов тоже почти не осталось. Пашня подходила местами до самой воды. Ни одной мочажины, ни единого ключика не текло в реку. Местами можно было только угадывать руслица пересохших ручьев. Берега, обозначавшие прежнее русло, теперь заполнены были смытым песком. И только посередине песчаной реки текла вода, местами такая мелкая, что были видны спины пескарей, убегавших от моей тени…
В этом рассказе Василий Михайлович доступно объясняет, что всему виной бесконтрольная вырубка лесов и распашка пойменных лугов. Да-да, та самая оголтелая политика мелиорации, проводимая в СССР. В наше время, ко всему прочему, добавились тонны мусора, оставленного "людьми" (специально пишу в кавычках), и строительство загородных домов на берегах.
Совсем уж вопиющий случай произошел при попустительстве городских властей под Воронежем. Предприимчивые люди прорыли экскаваторами новое русло, сделав заливные пойменные луга пригодными для застройки.
Естественно, вход простым смертным туда закрыт. Со стороны микрорайона Репное не оставили даже хлипкого мостика, как было в моём детстве. А там, где был пляж Запор, под сенью дубового леса, в который я ходил с отцом за опятами, построили ресторан, фитнес-клуб и поле для гольфа. А ведь мы понимаем, что к каждому коттеджу подведена канализация, но можем только догадываться куда она в итоге течёт.
Грустно это. Очень и очень грустно. И простые смертные, оставляющие мусорные свалки в лесу и на берегу рек, и преуспевающая элита, строящая дома в прибрежной защитной полосе, совершенно не думают о том, что они оставят своим детям и внукам. Ну, кроме недвижимости, конечно.
У каждого из нас есть «своя речка». Неважно какая, большая Волга или малютка Усманка. Все ли мы понимаем, какое это сокровище — речка? И как оно уязвимо, это сокровище?! Можно заново построить разрушенный город. Можно посадить новый лес, выкопать пруд. Но живую речку, если она умирает, как всякий живой организм, сконструировать заново невозможно. (с) В. Песков, 1970 год