Несмотря на вал литературы по культуре речи, риторике и даже копирайтингу, хорошие списки литературы всегда начинаются с этих двух трудов. Они не очень объемные и совсем не новые, но давно стали классикой, без них - никуда.
Прежде всего, они воспитывают чувство языка. Дают представление о том, что такое "живой язык". Не случайно именно это слово - в обоих названиях.
К. Чуковский. Живой как жизнь
"Талантливый", "вдохновлять", "виртуозный", "надо" - слова как слова, ничего примечательного. Но это для нас сегодня. А когда-то (в XIX веке) вам сказали бы: "Фи, что за площадные выражения!"
С этого Корней Чуковский и начинает свою книгу: с того, что язык - не застывшая материя. И то, что привычно для нас сегодня, возможно, не было принято сегодня и потеряется завтра.
"...Русский язык, как и всякий здоровый и сильный организм, весь в движении, в динамике непрерывного роста.
Одни его слова отмирают, другие рождаются, третьи из областных и жаргонных становятся литературными, четвертые из литературных уходят назад — в просторечие, пятые произносятся совсем по-другому, чем произносились лет сорок назад, шестые требуют других падежей, чем это было, скажем, при Жуковском и Пушкине.
Нет ни на миг остановки, и не может быть остановки. Здесь все движется, все течет, все меняется. И только пуристы из самых наивных всегда воображают, что язык — это нечто неподвижное, навеки застылое, — не бурный поток, но стоячее озеро".
Но это не значит, что можно впихнуть в речь любое слово из любого стиля и любой эпохи - и так сойдет! Наоборот, чем живее язык, тем важнее чувствовать его, избегая и "слишком новых" словечек - модных заимствований, и вульгаризмов, и заскорузлых оборотов.
Но главный враг живой, энергичной, выразительной речи - канцелярит. Слышали такое слово? Его придумал и ввел в оборот именно Корней Иванович. И если некоторые страницы его книги покажутся вам слегка устаревшими (хотя напрасно!), то уж канцеляризм для нас - сверхактуальная тема.
Что это такое? Это тяжеловесный, единообразный язык официально-деловой документации, который прополз в нашу жизнь и с удобством в ней обосновался.
На занятиях с учениками я много раз наблюдала одну и ту же картину: человек старается произнести что-то весомое, но из него выдавливаются только "данный", "определение выполнения осуществления" и что-то в этом духе.
Возможно, что филолог и прав: должен же существовать официальный язык в государственных документах, в дипломатических нотах, в реляциях военного ведомства.
Но представьте себе, что в этом же стиле заговорит с вами ваша жена, беседуя за обедом о домашних делах.
“Я ускоренными темпами, — скажет она, — обеспечила восстановление надлежащего порядка на жилой площади, а также в предназначенном для приготовления пищи подсобном помещении общего пользования (то есть на кухне. — К.Ч.). В последующий период времени мною было организовано посещение торговой точки с целью приобретения необходимых продовольственных товаров”.
После чего вы, конечно, отправитесь в загс, и там из глубочайшего сочувствия к вашему горю немедленно расторгнут ваш брак.
Для нас Корней Чуковский - прежде всего детский писатель, автор "Мухи-Цокотухи" и "Бармалея", но он был и блестящим литературным критиком, и острым публицистом. Во всяком случае, его чувство языка безупречно и передается читателю, хотя бы отчасти, даже если просто читать его книгу "Живой как жизнь".
Нора Галь. Слово живое и мертвое
Возможно, это имя вам незнакомо. Но таков уж удел переводчиков - оставаться в тени авторов. И это справедливо. Но согласитесь, чтобы понять и передать замысел великого писателя, надо быть, хотя бы отчасти, конгениальным ему. А Нора Галь переводила великих: Сэлинджера, Камю, Олдингтона, Томаса Вулфа, Брэдбери и Клиффорда Саймака, Азимова и Кларка, Желязны и Ле Гуин, Старджона и Шекли...
Но даже если бы не они, достаточно одной небольшой книжки, чтобы мы вспоминали имя Норы Галь с благодарностью: "Маленького принца" Антуана де Сент-Экзюпери.
Именно о работе над "Маленьким принцем" рассказывает она в книге "Слово живое и мертвое". Кажется, что интересного? Множество примеров редакторской правки, поиска точного слова, неудачного стилистического решения... Но книга прекрасна тем, что вливает в тебя ощущение живого, свежего, выразительного и естественного языка. И читатели это оценили! При жизни автора книга переиздавалась трижды, а потом - еще шесть раз. Материал для книги собирался 20 лет, но и после первого издания автор, пока могла, постоянно обновляла свое сочинение, приводя более современные примеры, уточняя, улучшая...
Мораль, как говорится, ясна: иноплеменные слова и речения не грех вводить даже в самую высокую поэзию. Но – с тактом и с умом, ко времени и к месту, соблюдая меру. Ведь и сегодня многое, очень многое прекрасно можно выразить по-русски.
...Нет, право же, трудно сочувствовать героине современного романа, если, огорченная неладами с любимым человеком, она не пытается понять, что произошло, а начинает анализировать ситуацию. Пожалуй, читатель не посочувствует, а усмехнется или зевнет. И как легко вовсе обойтись без этой самой ситуации! В крайнем случае довольно сказать – обстановка, положение. Не надо анализировать, можно оценить, взвесить, обдумать.
И в минуты сильного волнения, внезапного испуга или горя куда вернее человеку потерять не контроль (controls), а власть над собой, самообладание, утратить хладнокровие, даже – потерять голову!
Если о герое сказано, что once more he was optimistic, перевести надо не «он вдруг опять загорелся оптимизмом», а хотя бы: он снова воспрянул духом. Неуместно во внутреннем монологе: он на все смотрит слишком пессимистически. Вернее – смотрит слишком мрачно, все видит сквозь черные очки…
И очень плохо – «он ощутил глубокую депрессию». В подлиннике-то depression, но по-русски все-таки уныние, а еще лучше просто: он совсем пал духом.
Эту книгу называют и настоящим детективом, и классикой, и изданием, которое способно из любого сделать хорошего переводчика...
Читайте на здоровье!
Все посты нашего канала собраны и систематизированы здесь.
Подписывайтесь, и все новые посты сразу будут в вашей ленте!
